Готика

«- Жизнь всегда такое дерьмо, или только пока ты маленький?» Она как-то услышала это в фильме, который смотрела в далеком первом классе. Вернее, видела мельком, когда он шел по включенному для фона ящику. Для фона к непрекращающейся ругани матери и пьяного вдрызг отца, звону бьющейся посуды и истеричному хлопанью дверей. Тогда это еще не было нормой для семьи Биггл, поэтому семейные разборки пугали девочку, которая пыталась отвлечься на фильм о наемном убийце в странной шапке. Все происходящее на экране вскоре позабылось, но эти слова надолго остались в памяти Генриетты. «- Всегда.» И что-то подсказывало, что Леон действительно прав. Да и как может быть иначе для отца, который постоянно пьет? Для матери, которая делает вид, что все в порядке и сюсюкает с дочерью как ни в чем не бывало, вместо того, чтобы объяснить, что происходит? Генриетта в конце концов устает допытываться - все равно ситуация очевидна - и изливает все раздражение, посылая мать, мистера Маки и всех окружающих куда подальше. От ее оценок. От ее комнаты. От жизни. Все немного поменялось, когда отец ушел из дома. Тогда миссис Биггл наконец решила заняться воспитанием дочери. Но все ее попытки воспринимались в штыки, на которые уже были нанизаны трупы доверия к матери и желание социализироваться. С окружающими Генриетта не ладила, а занятия, типичные для девчонок ее возраста казались до невозможности глупыми. Даже уроки труда подчеркивали всю глупость и бессмысленность быта среднестатистической американки жирным розовым цветом, таким типичным для Барби из картонного гроба, подобием которой, судя по всему, хочет видеть Генриетту ее мамаша. А Биггл одевается в мрачные тона назло ей и всем этим идиотским представлениям. Черные одеяния - вечный траур по этому прогнившему обществу. Ее только что выгнали из кабинета труда. Разнообразить сексуальную жизнь поездкой на чертовы Гавайи…Господи, да она сдохнет быстрее, чем эта сексуальная жизнь начнется! Проклиная дурацкий урок, Генриетта идет на задний двор школы, чтобы отдохнуть от потоков бредятины, выдаваемой за жизненный опыт. - Этот мир в полной заднице. Его уже не спасти…- Генриетта и не замечает, как говорит это вслух. - Правильно мыслишь, - отозвался кто-то с пожарной лестницы. Девочка обернулась. Пит Тельман из ее класса и какой-то кучерявый парень с тростью - кажется, Майкл. Гробовое молчание в их компании - бальзам на душу после верещания конформистской суки, которую назначили учителем явно по чьей-то чудовищной ошибке, как, в прочем, и остальной преподавательский состав. Майкл протягивает зажженную сигарету, и Генриетта, не задумываясь, принимает ее. Глубоко затягивается и заходится кашлем с непривычки, но на лицах пацанов - ни тени улыбки. - Ничего, втянешься, - проговорил одноклассник. "Надеюсь, скоро," - думает Биггл, все еще кашляя. Кажется, в этом городе еще остались разумные существа.