Желанный экземпляр

Паймон испуганно пискнула, хотя давно привыкнуть пора было.

Люмин, глазом не моргнув, рванула клинок на себя, кровь брызнула на лицо. Она знала: за ними следят. Хиличурлы, которым посчастливилось спастись, из зарослей с ужасом наблюдали, как тело товарища, брезгливо поддевая его руки-ноги носком сапога да кончиком лезвия, складывают в мешок и на спину взваливают. Мешок-то кожанный, вряд ли протечёт, но Люмин всё равно заволновалась, на ходу огрызнувшись на беспокойную Паймон:

— Меньше болтовни, или я тебя на ужин приготовлю!

— Кья-я-я, кровожадная Люмин, не шути так! 

Ущелье они покинули пешком и второпях (с такой-то ношей не полетаешь!), но погони не было. Паймон оглядывалась до тех пор, пока горные гряды за их с Люмин спинами не схлопнулись щербатой пастью.

— Ого-о-о, да это прям лаборатория злого гения! — восхитилась Паймон и пролетела вдоль выстроенных в ряд шкафов, от пола до потолка уставленных банками-склянками с загадочным наполнением, необычной формы инструментами да учёными книгами на странных учёных же языках. 

— В-вовсе нет! — запротестовала Сахароза, повысив голос, но тут же стушевалась, уши к голове плотнее прижала и опустила взгляд. — То есть, наверное, это и правда так выглядит, но лабораторией пользуюсь не я одна, это всё части экспериментов...п-поэтому вот…

— Люмин, Люмин, смотри какой! — отсалютовала Паймон тонким скелетом ящерицы, снятым с одной из верхних полок. — Такой крошечный, хи-хи!

Сахароза испуганно охнула:

— Паймон, пожалуйста, поставь на место! “Ирис-497” очень хрупкий! 

— “Ирис-497”? — отвлеклась от распутывания узелка Люмин, но Сахароза уже торопилась отобрать у Паймон образец, а там и вовсе лекцию читать начала о содержимом здоровенной пузатой склянки с красным стеклом, на которую Паймон уже переключила внимание. Когда внутри что-то сверкнуло и булькнуло — вскрикнула и за Сахарозу спряталась; та, ладошкой прикрывшись, рассмеялась мягко и добродушно. Люмин с трудом взгляд от них отвела. 

Она не должна быть тут, как и на тугой узел молчаливо злиться. 

Терпение дало трещину, и Люмин полоснула по узлу мечом. На вычищенный лабораторный стол ливанула загустевшая кровь. Следом, по мокрому, труп хиличурла заскользил, до самого края проехался, но Люмин вовремя за свалявшуюся шерсть на загривке схватила и назад подтащила. Передние конечности почти до пола свесились, а казалось, они короче были. 

— Ого! — неожиданно выскочила откуда-то из-за спины Сахароза, и Люмин вздрогнула: даже не почувствовала её присутствия. — Целиком! И почти без повреждений! Где ты его взяла?!

Сахароза смотрела на хиличурла во все глаза, от восторга свои миниатюрные ладошки к груди прижав; кончики ушей дрожали от возбуждения. 

— Хе-хе, мы его специально для тебя принесли! — в который раз пошла на поводу у своего языка без костей Паймон. — Мы видели, как...

— Мы утром взяли у Катерины несколько заказов, — прервала её Люмин, губы в улыбке растянула и начала озираться в поисках того, чем руки протереть. Кровь липко спеклась между пальцев, под ногти забилась. Ей хотелось стянуть пропахшую по́том и тошнотворной сладостью цветов одежду, с головой окунуться в тёплую воду и выскрести из волос мясные хлопья. — Она сказала, что тебе труп хиличурла нужен, так что заодно и его раздобыть решили. 

Признаться в том, что она нарочно подслушала буквально преисполненный страданиями разговор Сахарозы и Катерины (у последней ещё долго бровь нервно дёргалась), Люмин не смогла. 

Сахароза растерялась, вовсе не нашла, что на это ответить. Она ведь и правда давно себе цельный скелет хиличурла хотела, но приходилось кропотливо, как мозаику, собирать его по кусочкам, то и дело терпя неудачи в попытках недостающую деталь отыскать. Хиличурлы стайные, группами всегда собираются, и в одиночку справиться со всеми у неё бы не вышло. Приходилось довольствоваться тем немногим, что Искатели Приключений приносили, но бывало это редко, а то и вовсе никогда. 

Получить в своё распоряжение цельный экземпляр — редкая удача!

Загустевшая, как слаймовое желе, кровь начала с края стола капать. Сахароза спохватилась, принялась тряпку искать. Затараторила что-то о благодарности, избегая зрительного контакта. Бережно уложила обмякшие руки хиличурла вдоль его тела и снова суетиться принялась. 

— ...ох, ес-если хочешь, Люмин! — вдруг вскинулась она и обернулась, грязную тряпку белыми перчатками сжимая, — если хочешь посмотреть, как я буду его, эм, как буду работать с ним, можешь придти вечером. Ох, то есть, сейчас и так вечер. Ночью, да. После захода солнца я должна как раз закончить с одним экспериментом и тогда смогу взяться за этот экземпляр. 

— Приглашаешь нас посмотреть, как ты свежуешь бедного хиличурлика?! — испуганно зашептала Паймон. Люмин отодвинула её себе за спину и кивнула:

— Приду, если ты и правда не против. Могу даже помочь.

— П-п-п-помочь?! — Сахароза в удивлении поднесла руки с тряпкой к лицу, но тут же отдёрнула.

— Я не брезгливая.

— Мне ещё никогда никто не помогал, то есть, кроме Тиммея или господина Альбедо, и я часто болтаю сама с собой и забываю обо всём, а ещё…

— Я приду. 

Сахароза робко улыбнулась. 

Люмин в воду съехала по подбородок и забулькала пузырьками воздуха. В горячей ванне она ёжилась от нервного озноба, ступнями перебирала по дну и жмурилась раздражительно, когда за стеной, в соседнем номере, снова начинали громыхать и скандалить. За те деньги, которые “Гёте” не милосердно дерёт, комфортом гостей можно было озаботиться и получше! И пусть дебоширы-Фатуи платят втридорога (“Ох, что вы, эти цены — исключительно для Фатуи. Для почётных членов Ордена мы сделаем скидку!”), утешением это служит слабым. 

— Ува-а-а-а, какая мягкая постелька! — восторгалась апартаментами Паймон, пока Люмин за закрытой дверью кровь с пальцев соскабливала. — Всё-таки остановиться в гостинице было отличным решением! Паймон нравится чувствовать себя богачкой. Хе-хе, почаще бы Катерина нам столько заказов выдавала! 

Верно. То, с чем не могли справиться члены гильдии, Люмин справлялась с поражающей случайного зеваку лёгкостью. День ото дня ощущение, будто к ней возвращается прежняя сила, лишь крепло. И пусть сейчас кристально чиста была её голова (и от воспоминаний в том числе), гнёт будто бы взаправду прожитых тысячелетий только усиливался. Смирение и покорное ожидание давно пришли на смену сосущей тоске и животному страху. Но появилось нечто новое — желание опекать. 

— Кья! — взвизгнула Паймон, а следом что-то со звоном упало на пол. — Паймон разбила вазу! 

И вовсе не её. 

— Она сама… Паймон не хотела! И вообще, выходи давай, а то тут кругом осколки, Люмин! 

— Ничего не поделать, — ответила та, с неохотой вылезая из ванны. Мокрые волосы шею и грудь облепили, Люмин поспешила завернуться в полотенце. — Придётся рассчитаться с хозяином деликатесом по имени Паймон — надеюсь, он гурман. 

По ту сторону испуганно пискнуло. 

Люмин на своё отражение в напольном зеркале глянула, удивилась: “Надо же, пропустила”, — и стёрла со лба кровавое пятнышко.

Она и правда засиделась — за окном давно как сумерки, уже и первые звёзды видать. А ведь ещё с дебоширами-Фатуи разобраться надо (“Дипломатично, будьте добры”) — ей пообещали одну дополнительную ночь всего за треть полной стоимости. Услуга за услугу. 

Нужно торопиться. Не хотелось опаздывать на начало ночи в компании Сахарозы. Может, стоит захватить с собой лотосовое печенье? Правда, оно немного чёрствое, как-никак несколько дней прошло с момента возвращения из Ли Юэ, но Альбедо говорил, что сладкое полезно в их работе, а значит… Значит, Сахарозе может понравиться. 

Люмин хочет на это надеяться. Пока же…

— Паймон, это что такое?! И сними оттуда подушку! 

— Нет, Паймон утащила её, потому что выбрала себе спальное место!

— А чем тебя кровать не устраивает?! Сама же сказала, что мягко.

— Тут ты меня точно не достанешь!

— Ага, хочешь проверить, говорящая консерва? 

...пока есть дела.