Полуночники

Ночь. Побеги от Филча по всему замку. Шепот за гобеленами. Ради этого момента. Сидеть вот так вот на астрономической башне и пить кое-что покрепче сливочного пива. Внизу мир замер. Запретный лес молчал. Озеро застыло. Огонек в сторожке Хагрида не полыхал. Но их это не волновало. Они сидели.

Им было спокойно.

— Знаешь, почему я люблю французский? – Гермиона отхлебнула из бутылки дорогой коньяк и посмотрела на Малфоя.

— Я не умею читать мысли, Грейнджер, — хмыкнул в ответ Малфой, скрещивая руки на груди и смотря куда-то внутрь себя.

Через пару мгновений Драко не выдержал и вырвал из рук Гермионы бутылку и смочил высохший рот и губы обжигающим спиртным. Машинально облизнулся. И пролил все на дорогой пиджак. Тот был безнадежно испачкан и промок. Не обратив на это внимания, Малфой вновь присосался к бутылке и большими глотками все выпил.

— Малфой, ты свинья! — Грейнджер оттянула края одежды, так как мокрая ткань неприятно прилипала к телу.

— Ну, а хрен ли ты тогда в моих пиджаках ходишь? — Малфой, оторвавшись от бутылки, промокнул теплые губы жесткой тканью рукава и, бросив сосуд вглубь башни, продолжил, — своей одежды нет?

— Ты сам мне ее одолжил, — возмутилась Гермиона.

— Ладно, успокойся, забыли. И да, ты там что-то про французский бухтела.

— Да, точно… — Гермиона набрала в грудь побольше воздуха, — Люблю я его, как бы глупо это не прозвучало, из-за признания в любви.

— Звучит бредово, ты права, — Драко потянулся и встал, прижимаясь спиной к ледяной поверхности стены. Так было легче переносить чертову духоту, — но продолжай, заинтересовала. И ты уже достала дрожать! Нахрена тебе волшебная палочка? Идиотка.

Пропустив последние оскорбления мимо ушей, Гермиона продолжила:

— В переводе на французский «я люблю тебя» звучит как je t'aime. Ярко, броско, четко. Эта фраза врезается в разум. Жетэм. Как выстрел. Рывок вперед. Жетэм — и ничего больше. Но это дрянное «я люблю тебя». Пока будешь произносить эту фразу, еще успеешь тысячу раз передумать. И это «люблю» так похоже на «убью» или «бульон». Как по мне, лучше уж выстрел, чем болезнь. Эта фраза не врезается в голову, лишь противно зудит. Слишком длинно.

Малфой усмехнулся. Смотря в ночное небо, невольно захотелось спать. На душе было слишком хорошо. И приятно.

— Романтик хренов, к чему все это?

Грейнджер молчала секунд десять. Затем, втянув в легкие кислород почти до головокружения, она со свистом выдохнула, сплевывая горечь изо рта:

— Je t'aime.

Драко на это лишь прикрыл глаза, лениво усмехаясь.

Ему было хорошо. Им было хорошо.

Там, на крыше мира.