— В чём, по сути, разница между обществом и клумбой? Мы точно также заселяем землю только в определённых местах, заботясь о внешности. Мы точно также по отдельности дичаем и увядаем. Сколько из нас также вырывали из земли существа, для которых мы лишь растения? Сколько бы мы ни собирались в букет, нам никогда не дать им отпор. Но попробовать стоит.

— Так я-то вам зачем?

— О, мы хотим попробовать преодолеть человеческий лимит стебелька. Из тебя вырастим прекрасный цветок. Но если ты покажешь себя как нам, так и силам вышестоящим, то станешь деревом. Могучим дубом, которому мы поможем вознестись над нами и показать им, чего мы стоим.

— Фанатики, — с ненавистью в голосе выдохнул я, пытаясь вырваться из сдерживающих меня оков. Человек напротив меня лишь ухмыльнулся.

— С тобой, дитя, в этом аспекте я не могу спорить. Лишь фанатично открыв свои сердца Матери-Земле, мы смогли услышать то, что она нам говорила веками.

Хотелось доказать ему, что он неправ, что это совершенно сумасшедшие идеи, и они своим методом подбора не продвигают жизнь ввысь, а режут её ещё в утробе. Но друидам, ревностно относящимся к своим идеям, что-либо объяснить было невозможно.

Даже сейчас их лидер спокойно смотрел на меня, пытавшегося вырваться из железных оков, скованного по рукам и ногам. На его голове возлежал монструозный череп оленя с длинными ветвистыми рогами, уходящими куда-то ввысь, и сквозь пустые глазницы я мог уловить его слегка заинтересованный взгляд каждый раз, когда мне почти получалось освободить свою конечность. Тогда он медленно взмахивал своим деревянным посохом, увитым лианами, травой, цветами и другой зеленью, и бил меня по кости, чтобы я не дёргался.

Мы находились под открытым небом, посреди бела дня, на участке какой-то древней усадьбы. Все люди вокруг, включая лидера, закрывали свои тела балахонами. Их были десятки, они сновали между лабиринтами из травяных стен, элегантно обстриженных кустов и деревьев, готовясь к своему ритуалу. Троих оставили охранять меня, и они не сводили с меня глаз, практически не моргая. Но иногда мне даже казалось, что я могу уловить где-то в глубине их зрачков не только холод, но и… Зависть? Фанатики.

Мимо нас, не издав и звука, прошла колонна женщин. Их нагие тела были раскрашены непонятными мне примитивными резкими символами и узорами, а причинные места прикрыты телесного цвета повязками. На плечах, груди и спине висели скопления костей. Они прошли налево, уходя вслед за основной массой друидов, скрываясь за огромным травяным забором. Оттуда всё время звучал гомон, приглушённые крики, стук и шум. Люди готовились к чему-то грандиозному. Но именно мне почему-то предстояло оказаться в центре их ритуалов.

Через некоторое время всё стихло. Из-за поворота показался мальчик в таком же балахоне, как и у остальных, и крикнул:

— Рилис! Пять минут до полудня! Всё готово!

— Хорошо, дитя. — Лидер отвернулся от меня, знаком показывая моим стражам вести меня за ним.

Наша процессия медленно выдвинулась. Трава приятно покалывала босые ноги, заставляя взбодриться и оставаться в сознании, как бы не хотелось отключиться. Или проснуться.

Как только мы прошли за мальчиком, мне открылся достаточно умиротворяющий вид. Поле ухоженного газона, обрамляемого лесом, справа от нас был странный зелёный решётчатый купол неизвестного мне назначения. Всюду, куда ни бросишь взгляд, стояли тщательно обстриженные кусты в форме шаров и цилиндров на расстоянии около пяти метров друг от друга. Весь центр занимали такие же обработанные столбики… Нет. Это были не столбы. Вдаль уходили ряды закутанных в зелёные робы с головы до щиколотки людей. Как только я их увидел, у меня волосы встали дыбом. Ни единого движения, даже ткань оставалась на месте, возникало ощущение, что они даже не дышали. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Иди же. — Рилис обернулся ко мне, указывая посохом в нужном направлении. — Тебе нужно пройти в середину. Ты поймёшь, когда нужно будет остановиться.

Он отошёл в сторону, и стражи подтолкнули меня в спину, не снимая оков. Я медленно выдвинулся вперёд, оглядываясь. Вокруг не было никого, кроме сопровождавшей меня троицы и рядов людей в зелёном. Сначала меня взяло любопытство, хотелось подойти и сдёрнуть с кого-нибудь это странное покрывало, посмотреть, увидеть, спросить, что происходит, кто они и почему всё так. Но каждый раз мой взгляд натыкался на обездвиженный беззвучный силуэт, который отпугивал одним своим существованием. Солнце нещадно пекло, и мне оставалось только лишь медленно брести среди этого зелёного царства.

Мне показалось, как будто маленький круг на траве передо мной был покошен чуть короче, чем остальные, и мне ничего не оставалось, кроме как встать в него и развернуться обратно. Однако, когда я посмотрел на Рилиса, рядом с ним уже находились сотни друидов, которые молча встали вокруг нас полукругом и следили за мной. Увидев мой встревоженный взгляд, они разом сбросили балахоны, обнажаясь и доставая множество музыкальных инструментов. Одеты они были в странные сплетения веток и зелени, закрывавшие верхнюю часть тела, либо же в набедренные повязки и кости, а в качестве инструментов у них были странные барабаны и нечто, напоминавшее скрипки из рёбер. Сам Рилис был одет в скелет, причём, что самое странное, все кости были гораздо толще обычных человеческих. Как только все его соратники закончили приготовления, он ударил посохом о землю и выкрикнул:

— Да услышит же нас Мать-Земля!

Отвечая на команду, девушки и женщины, что проходили мимо нас ранее, затянули громкое растянутое песнопение, а остальные друиды начали игру на своих инструментах, образуя пробирающий до костей оркестр, более напоминавший шаманский. Глубокие голоса переливались друг с другом, эхом вторя в ушах. У меня не получалось разобрать слов, но как можно было понять, пели они далеко не для меня, а их слушатель услышал бы их из любой точки планеты. Это было больше похоже на медленную, тихую колыбельную.

Одновременно с песней я почувствовал какую-то странную вибрацию в голове, как будто кто-то стремился залезть мне в череп. Затем это же ощущение прокралось в остальные части тела, и я встал на месте, парализованный страхом, только сейчас понимая, почему все зелёные балахоны стояли также, как я.

Странные мелодичные песни девушек отдалённо начали напоминать знакомые слова, казалось, будто ещё немного, ещё пара строчек, и удастся понять, что же они говорят, как им удалось ввести нас в такой транс, ну поделитесь вы, скажите, я же тоже хочу понять! Даже под прикрытыми глазами не удавалось расслушать…

Песнь женщин резко сменилась, за несколько секунд переходя к резким, быстрым напевам, как будто жестокий и вдумчивый ритуал обратился в празднество или мясорубку. Музыка ударила по нам, она как будто приказывала нам двигаться, но никто из нас не мог пошевелиться. Или она приказывала это не нам?

Открыв глаза, я бросил взгляд на стоящие рядом со мной фигуры, и невольно задрожал. Из-под земли, обхватывая и полностью покрывая ноги, под их балахоны стремились колючие лианы, оставлявшие кровавые порезы на коже в местах, по которым проходили ветви и корни, пленявшие тело. Поначалу это показалось не таким уж и пугающим зрелищем, покуда друид справа от меня не сбросил балахон, истошно крича. Я медленно повернул голову в его сторону, со страхом ожидая увидеть, что же с ним произошло.

Не знаю, пошло ли что-то не так, но растения шли не только вверх по его телу, но и сквозь него, растущие шипы прорезали плоть насквозь, прокручиваясь внутри мяса, и выходили с другой стороны, залитые кровью. Самое отвратительное, что бедной жертве всё это время приходилось оставаться в сознании. Древесная кора обхватила его тело и прогнула спину вниз, начиная нарастать на ногах, плечах, голове и груди, пучок стеблей прорезался сквозь его копчик и вышел через живот, где, словно образуя человеческую клумбу, проросли мимозы.

Вскоре вторить ему стали все остальные: их крики приглушались громогласными густыми песнопениями девушек, как будто страдания вошли в музыку как один из музыкальных инструментов.

Слева от меня женщину три раза прокрутило вокруг её собственного позвоночника, и кора покрыла её, образуя ствол берёзы. Мужчину впереди вытянуло в струну, заменяя кожу на шипастые стебли, а из головы и выгнутых назад под неестественным углом рук вырос букет роз. Впереди и позади меня, все, кто были в зелёных балахонах, пережили пытки самой природы, которая взамен обратила их в цветы, клумбы и деревья. Для Матери-Земли мы никогда не были разумными существами, лишь саженцами.

Когда крики стихли, я заметил, что кровь жертв стекает только ко мне, при этом не затекая внутрь моего круга. Поначалу она накапливалась, но затем медленно начала уходить, пропитывая то, что сейчас находилось прямо под нами. Я стоял посреди этого безмолвного кровавого сада и почувствовал, как сознание начинает отказывать. Мне показалось это прекрасным, ведь не придётся переживать всю ту боль, через которую прошли другие. Разве что во сне.

Прекрасные мелодичные звуки песен, успокаивавшие и при этом будоражившие кровь, наконец-то начинали преобразовываться в предложения:

— Лишь саженец да сможет прорасти,

Стремясь к небесам, отрицая свой стебель.

Прорастая в дерево, сможет он

Нас вознести.

Этот странный кривой немелодичный оттенок без созвучия и рифм женщины своими звонкими голосами преобразовывали в прекрасную песнь, который сладко прокрадывался в уши, и умело плескался там под звуки скрипок и барабанов. Хотелось было запеть вместе с ними, но я заметил, как Рилис направился ко мне, громко хлюпая голыми стопами по крови своих собратьев. Подойдя на расстояние в пятнадцать метров, он снова выкрикнул:

— Мать-Земля, благослови этот саженец! — И, заводя посох назад, ударил предо мной о землю. Все вокруг почувствовали возникшие после удара толчки из-под земли и трясущую людей вибрацию, из-за чего даже песнь на секунду остановилась, но мгновенно продолжилась дальше.

Круг, в котором я стоял, прорвало: из-под земли рванула лавина стеблей, корней, лиан, плюща и коры, подхватившая меня и поднявшая в воздух. Рилис, не верящий своим глазам, отступил на шаг назад и резко развернулся к своим последователям:

— Мать-Земля ответила нам! Молитесь громче, покажите ей свою признательность! — выкрикнул он, присоединяясь к хору поющих.

Оркестр друидов удвоил свои усилия: музыка стала ещё энергичнее, а песнь ярче и зажигательнее, люди не жалели своих тел пред могуществом природы, которая почтила их своим вниманием.

Из-под земли растения хлынули ещё гуще, ломая мои оковы и разводя мои конечности в форме звезды, вознося меня как можно выше. Как только я оказался высоко в этом вихре, она перестала меня жалеть и принялась меня переделывать. Мне оставалось только кричать от боли и ужаса, когда растения вторглись в моё тело, разрывая ткани и плоть, разрезая кости и отделяя конечности. Они сломали мне череп и пронзили мозг, вкачивая туда себя и преобразуя меня.

Боль ушла, заменившись на прохладу и спокойствие. Мать-Земля успокоилась и вернула меня в новом обличье на землю. Рилис и друиды, увидев мою новую ипостась, рухнули на колени, падая лицом в траву.

Во мне не осталось ничего человеческого: кости были заменены на древесные стволы и ветви, место мяса заняла кора, а на месте кожи всё было увито лианами, листьями и плющом. Я возвышался над своими пленителями на два человеческих роста. Но они меня больше не интересовали.

— Теперь ты прекрасен, сын мой, — послышался мягкий женский голос в моей голове. Для остальных это был ветерок, промелькнувший на задворках сознания свист.

— Что мне сделать для тебя, мама? — обратился я к ней.

— Теперь ты — мой посланник, моё слово. Мой саженец, который я со всей любовью вырастила, обретя прекрасное древо своей воли. Сынок, помоги и другим обратиться. Приведи остальных ко мне, расскажи им и дай почувствовать, как же я скучала по своим деткам. Я так вас люблю, и как же мне хочется быть с вами рядом…

— А что делать с теми, кто не захочет принять твою любовь?

— О… Делай, что хочешь, сын мой, но помни, что увядающие цветы в доме держать смысла нет. Понимаешь меня?

— Да, мама.