Девочка-кукла

На улице ярко солнце светит и жара такая стоит, что никто не хочет выходить. Стены приюта и старые окна незашторенные тоже не спасают от температуры высокой в помещении. А это лишь мая начало.

Глаза устало прикрыв, Том взгляд отводит от окна и голову роняет на руки сложенные. Как же он ненавидит этот приют, этих людей в нем и за пределами его. Добрых и святых строят из себя, но это до безобразия глупо со стороны выглядит. Порой мальчик на мысли себя ловит, что представляет их обезображенными в самой отвратной трактовке слова, с ужасом на лице застывшим, а не с маской этой клоунской.

А потом в голове всплывает девочки образ. Едва старше его самого, с глазами золотистыми, в них смех и сталь застыли будто, улыбкой безумно-радостной и страх вселяющей, кожей серой-неестественной и крестами на лбу. Девочка стоит, чуть вперед наклонившись и руки за спиной сцепив.

Наваждение длится секунды меньше, но так в душу западает, что кажется теперь вообще оттуда не выберется никогда. Однако забывается образ очень быстро, только глаза и стигматы въедаются намертво в память детскую.

А на следующий день в приют девочка приходит. Хрупкая, невысокая, едва-едва первый десяток лет прожившая, она создает ощущение двоякое в своей миловидности невинной, и глазах больших синих искры веселья отражаются.

Она идет, будто по воздуху порхает, к земле не прикасается туфлями блестящими, лакированными. Лицо детское кажется неуловимо знакомым, а когда она встает напротив, руки спрятав за спину и корпусом вперед наклоняясь с улыбкой на губах хитрой, заговорщицкой, Том понимает.

Гостья из ведения, только вот как? Или он сам не заметил как с ума сходить начал и девочка перед ним — всего лишь воображения игра?

— Ты же Том Риддл? — голос детский, мягкий и окутывающий, успокоится заставляющий доводам разума вопреки.

— Да, я. А ты кто? — брови подозрительно хмурит мальчик и дыру в девчонке прожечь пытается взглядом тяжелым. — Не помню, что бы ты здесь была раньше.

А девочка смеется. Весело, заливисто, так, как себе никогда не позволит Том. Наклоняется еще ниже и в глаза заглядывает, Тому же кажется, что видит в очах напротив цвет золотистый, вопреки тому, что они абсолютно точно синие.

— Я Роад.

Ответ короткий, произнесенный как само собой разумеющееся, и девчонка рядом садится. Тому же отсесть хочется подальше, а уйти — в идеале.

— Тебе надоело здесь, да? — вопрос невинный, но с подвохом будто. — Люди порой так раздражают.

— Что тебе надо? Это очередная проверка, что ли?

К Тому приходили. Беседовали. Даже священника вызывали, без толку все. Он все такой же странный, и нет этому конца и объяснения. Девчонка подосланной может оказаться.

— Чего? — Роад смотрит удивленно, газами непонимающе моргает и совершенно ошеломленной выглядит.

Угадал ли?

— Какая проверка? — а потом во взгляде понимание мелькает. — Ты о церковных, что ли? Терпеть их не могу, лицемеров.

Это тактика такая? Вот еще, будет он показывать, что понял это.

— Тогда кто ты?

— Может сходим прогуляемся, Том? — от ответа уходит девочка и вновь улыбается. — Тогда я расскажу все, обещаю.

Том не верит. Ни единому слову не верит этой странной девчонки. Странная, одетая богато и едва ли не вычурно, по мнению мальчика. На них оборачиваются, но подойти не решаются. Шепчутся. Мальчик знает, если за ворота выйдет— хуже еще будет.

— Почему я должен тебе верить?

— Ну… — Роад тянет гласную, смотря вперед и палец к губе приложив, а после отвечает, с неохотой будто:

 — Ты ведь необычный, Том. — вновь по имени называет, едва не мурлычет от этого, — Ты же умеешь то, чего не могут другие. — продолжает, когда Том уже вспылить хочет от «необычного» этого. — Это нормально — уметь делать невозможное для других.

Откуда она знает? В приюте его чуть ли не еретиком считают, не верят. А он контролировать «странное» это учится. Чтобы вернуть потом им всем мучения его.

— Они не поймут твоей силы. Не сумеют рядом с ней жить и смириться с ней. — между тем продолжает Роад.

— И что ты предлагаешь?

Признавать заинтересованность свою не хочется, но необходимо это. Необходимо жизненно для такого, как он.

— Я могу научить контролировать твою силу. Помочь с ней.

Помочь? Это насторожиться заставляет и Том думает вновь, что его разыгрывают. Разыгрывают зло и умело. Кто только? За этой девчонкой наверняка стоит кто-то, а она пешка лишь, в шутке этой.

— Докажи. — в голосе холод с недоверчивостью перемешиваются, воедино соединяются.

А потом девчонка взлетает. Вот так просто, без слов лишних и прелюдий. Наклоняется так, чтобы «лечь» в воздухе и руками голову подпирает. А потом в игрушку тряпичную превращается, очень на нее похожую, и падает на колени к Тому.

— Веришь теперь? — насмешливо тянет и улыбается, из куклы в человека превращаться не торопится.

Мальчик же смотрит с удивлением невероятным и слов подобрать не может. Взлет Роад он мог объяснить, но ее превращение в куклу последующее невероятным было.

— А ты другими управлять можешь, я права? — кукла поудобнее устраивается, не заботясь явно об удобствах «подушки».

Том кивает. Да, это он умеет поистине хорошо, если не великолепно вовсе. Его слушаются, ему подчиняется, делают то, что хочет ребенок. Марионетки будто. Послушные, безвольные и принадлежащие лишь ему в моменты такие. Но сил на это уходит тоже много.

— Если хочешь, могу научить тебя колдовать.

Том думает, смотрит внимательно на игрушку, пяти минутами ранее девчонкой бывшую, и понимает, что девочка-кукла знает, о чем говорит. Слишком уверенно слова ее звучат, слишком она знает много.

Колдовать? Тоже как шутка звучит, хотелось бы сказать, да не может только. Он сам понимает, что объяснить превращение в куклу тряпичную этой Роад, не сумеет. Не сумеет и подчинение других воли своей. Он на людей даже не смотрит порой, а заставляет делать, что сам пожелает.

Может, и попробовать стоит, что он потеряет?

Том соглашается.

***

Дни идут. Бегут один за другим, не останавливаются совершенно не на мгновение.

Девочка-кукла едва ли не каждый день приходит, занимается с Томом. Говорит ни о чем и рассказывает очень много интересного. А еще у нее условие есть: занимается она с ним лишь до тех пор, пока он о ней посторонним не расскажет. У Тома даже мысли такой не возникало.

Колдовство все легче дается, управление людьми улучшается с этим вместе. Тому нравится превосходства чувство, возможность к тайному прикоснуться.

Роад тоже ему в какой-то степени нравится. Как учитель, и как товарищ. Том доверять ей начинает все больше. В последний визит она обещает, что скоро его заберут из приюта этого, что мальчик не вернется туда никогда.

Том бы сказал, что жизнь налаживается, все только лучше с каждым днем становится. Его даже психиатры и священнослужители больше практически не посещают.

А потом приходит Он.

Мужчина в возрасте, представленный Дамблдором, заходит к нему и мальчика заставляет насторожиться. Ребенок на кровати замирает, а потом листок прячет. Не для глаз посторонних он. Не для глаз человека этого.

— Здравствуй, Том. — здоровается мужчина, улыбается даже.

Заходит внутрь комнаты, руку для рукопожатия протягивает. Том смотрит недоверчиво, как когда-то на, предложившую ему обучаться волшебству, Роад. Только теперь в нем враждебность есть.

Дамблдор пододвигает стул к кровати, так, что это становится похоже на прием у доктора. Мальчику это не нравится, его злит это. Неужели, опять? Лицо, однако, бесстрастным остается.

— Я профессор Дамблдор. — представляется уже сам мужчина.

— Доктор в смысле? — Том переспрашивает, намекает на оговорку небольшую. Профессора могли и учителями быть. Не походил этот человек на учителя. Совсем. — Миссис Коул вас пригласила?

На дверь кивок, за которой женщина скрылась только что.

— Нет-нет. — и больше не слова.

Да издевается он над ним, что ли?! Кто такой этот человек?

— Кто вы такой? — четко слово второе выделяя, ребенок спрашивает.

— Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я при­шел предложить тебе учиться в моей школе — твоей новой школе, если ты захочешь туда поступить.

Хогвартс? Это название психушки такое? Похоже очень.

Не нравится Тому как говорит этот человек. Слишком добро, слишком фальшиво. Общение с людьми не из приюта, а с девочкой-куклой особенно, оставляет свои плоды. Он мужчине не верит.

— Профессор. Ага, я вам так и поверил. — Том смотрит озлобленно, с яростью слова выплевывает в лицо Дамблдора. — Вы из дурдома? Только честно.

— Я не из сумасшедшего дома, — терпеливо сказал Дамблдор. — Я учитель. Если ты сядешь и успокоишь­ся, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто тебя не заставит там учиться, если ты не захочешь…

Пусть попробуют только. Он самолично жизнь такую «веселую» им устроит…

— Хогвартс, — продолжал Дамблдор, — это школа для детей с особыми способностями…

А это уже звучит странно по-настоящему. Точно в психушку забрать хочет. Ага, конечно, так он и дался.

— Я не сумасшедший!

— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — не школа для сумасшедших. Это школа волшебства.

Том замирает. Останавливается, пристально в лицо «профессора» вглядываясь, и чувствует как страх липкий по венам течет. У ситуации этой есть три варианта: либо действительно школа такая существует, либо Дамблдор прознал о его занятиях с Роад, либо это прием такой, психологический, для бдительности ослабления. Мальчик надеялся, что действителен второй не будет. Другие два он переживет как-нибудь.

Взгляд мечется по комнате, не цепляясь ни за что конкретное. А потом Том смотрит в упор на Дамблдора, надеется на вранье поймать.

— Вол… шебства?.. — голос предает в момент такой ответственный и Том к столу идет. На мужчину смотреть не хочется больше.

— Докажите! — тон приказной, давно не используемый за ненадобностью — люди и животные и так его слушают.

Старик на мальчика смотрит, брови поднимает. Явно не ожидал он, что от него такое потребуют. Только Том приказывал, вовсе не требовал.

— Если ты согласен поступать в Хогвартс, то ты должен обращаться ко мне «сэр» или «профессор».

Том дослушал даже. Он не соглашался на поступление, ему лишь доказательства нужны, что не врет человек.

— Я не давал своего согласия. — мотает головой и смотрит в сторону, правее странного гостя. — Мне необходимо знать, что вы не врете, понимаете?

Голос мальчик постарался ровнее сделать, чтобы показать серьезность свою.

На это Дамблдор кивает и достает из кармана сюртука… палку. Том смотрит удивленно, даже непонимающе. Зачем ему палка? Ею что ли колдовать будет? Такое же в сказках бывает только. Роад даже учит его колдовать так — руками, словами, рунами… да чем угодно, но не полочками же, право слово!

Шкаф загоревшийся вызывает страх и злость. Там же его вещи, а этот… этот… его спалит сейчас! Том сам уже сжечь этого человека хочет, когда мебели предмет потухает целый абсолютно. Только внутри что-то шумит.

— Кажется, в твоем шкафу есть что-то, не принадлежащее тебе.

Желание сжечь Дамблдора резко подскочило.

***

Том на кровати лежит, поджав ноги и схватившись за голову. Она невероятно болит, а с недавнего времени еще и лоб кровоточить стал.

В голове проносятся мысли и воспоминания разные, его и не его одновременно. В них правильность чувствовуется, но что-то все же не так было. Например, ему опять стали мерещиться серокожие люди. Их было много, невероятно много и они то и дело звали его не его именем.

Дезайяс.

Сколько всего было и отсутствовало в имени этом. Кажется, его все же звали так когда-то. Давно очень, но звали. Звали и сейчас его зовут этим именем.

Сквозь боль и гул голосов Том думает, что все же с ума сошел. По-другому он не мог объяснить это ощущение, эти воспоминания и Дезайяса, что тоже стал ощущаться как-то.

Боль голову разрывает, распространяясь на тело все. Том не заметил, как кричать стал, а на крик этот люди сбегаются. Только вот их быстро очень утихомирили. Том «успокаивает» их. Навсегда.

В голове вновь всплывает образ, на этот раз, двух людей. Одним из них девочка-кукла является. Она обнимает его и говорит, соглашалась с тем, что они — семья. Второй человек высокий, с волосом длинным, кудрявым. Он стоит рядом с Роад и смотрит на это с улыбкой немного странной, но теплой. Так странно.

А потом прекратилось резко все. Только ведение никуда исчезать не спешит и Том понимает, что это по-настоящему было. Обнимающая его девчонка и мужчина странный действительно здесь, стоят перед ним прямо.

Том смотрит удивленно, а потом узнает в них членов Семьи. Знание внезапно приходит, стоит заметить стигматы и кожу серую. Как в его видении когда-то.

— С возвращением в Семью, Алчность.

Роад улыбается весело, золотыми глазами сверкая и наклоняется к лицу мальчика, вновь за спиной руки сцепив. Как обычно это делает. Серый цвет кожи не пугает, как раньше, красивым даже кажется в какой-то степени.

— Пойдем домой, Граф?

Девчонка на пятках разворачивается, смотрит на мужчину. Тот кивает легко и девочка хватается за его руку, другую Тому протягивает.

Том смотрит внимательно, а потом все же решает уйти с ними. Не потому, что он Ной, не потому, что только пробудился и, уж тем более, не потому, что они его Семья. Не знает Том, что это такое.

Он уходит с ними потому, что ему просто так хочется. Да и Мечта ему обещала, что колдовать научит.

Все же он сделал правильно, что отказал этому Дамблдору, иначе бы его, Тома Риддла, Алчности Ноя, здесь бы не было.