прошло полгода

В какой именно момент Джинён решился, он точно не знает. Только помнит, когда сказал об этом Югёму. Это была поздняя весна, когда он гулял с ним по парку и чувствовал, как тот сжимает его руку.

— Хочу увидеть тебя, — выдает он, вдруг осознав, как недосягаемо и в какой-то степени грустно это прозвучало. Югём думает, что ответить. Он, честно, вообще не представляет, и лишь усаживает парня на ближайшую скамейку, садясь рядом.

— Я никогда у тебя не спрашивал, но… — он взял за руки, а Джинён повернул голову в его сторону, — есть ли какой-нибудь шанс?

— Наверное… Я не узнавал, потому что страшно. Страшно, что ответ будет отрицательный и я на сто процентов буду уверен, что никогда не смогу видеть.

— Ты хочешь попробовать? — Югём гладит его щеку, а тот прикрывает глаза.

— Да.

* * спустя несколько месяцев* *

Снимая повязку, Джинён боится открыть глаза, потому что страшно. Вдруг он все так же не видит и все его силы и время были потрачены впустую? Хоть и страшно, но сделать этот шаг нужно. В конце концов, шансы ведь были пятьдесят на пятьдесят, так, может, удача на его стороне?... Пытаясь перебороть волнение, он шумно выдыхает и чувствует, как кто-то берет за руку. Кажется, Югём. Только он всегда начинает водить пальцами по костяшкам. Сейчас, возможно, Джинён наконец узнает, как парень выглядит. Он очень на это надеется. И как выглядят друзья, весь мир. Он так этого хочет, до лёгкого сдавливания где-то в районе груди.

Мечты, надежды и вера разбиваются о жестокую реальность, когда он наконец осмелился открыть глаза. Ну… Почему? Почему именно он, а не кто-то другой? Почему кому-то помогает, а именно с ним вот так? В конце концов, почему кто-то спокойно себе живёт, видит, почему для многих зрение - не роскошь, а обыденная вещь? Ему больно, что он не в числе тех людей, кто может видеть родных и близких, рассветы и закаты, как бы банально это ни звучало. И ведь так ему нужно провести всю жизнь. Именно так. Не зная даже, как он сам выглядит. Сейчас это осознание душит, со всей силы. Он умело игнорировал это всю свою жизнь, лишь изредка давая слабину, когда совсем уж тяжело было. А сейчас его накрывает целой волной, за раз решив утопить.

— Не вижу… — срывается с губ так горько. Отпуская чужую руку, он хочет закрыться, сгибая ноги в коленях, в которые и ударяется лбом, накинув на голову одеяло.

— Джинён…

— Хочу побыть один, — он даже не вникает, кто именно его позвал, уши словно закладывает, а голос обрывается. Его плечи дрожат, все это замечают, и Югём хочет коснуться, но Джебом тянет его от Джинёна.

— Не надо пока, — произносит он тихо, уводя из палаты. Бэмбэм уже унесся и теперь нужно бы его найти.

Врач ещё что-то говорит Джинёну и тоже удаляется, наконец оставляя его одного.

— Что теперь делать? — они были на улице. Югём не мог найти себе места, пока Им сидел на лавочке.

— Что-что… Быть с ним, когда он позовет обратно, — парень достал сигарету. Он бросил года три назад, но сейчас очень хотелось выкурить одну, может, две. Уставившись в каменную плитку, он протянул пачку Югёму, но тот продолжал метаться, схватившись за шею.

— Думаешь, позовет?

— Уверен. Он у нас сильный, справится и с этим дерьмом. Нужно только время, — он вытер несколько слез рукавом свободной кофты, — главное, не оставлять его одного, когда он будет нуждаться в нас. А то его затянет.

Югём кивнул и заметил Бэмбэма, который шел в их сторону. Кинув рюкзак на скамейку, он сел рядом с Джейби, забрав сигарету и точно так же уставившись в плитку. Он икал, кусая губы.

— Я думал, этой гребаной весной он увидит, как цветет сакура. Несколько дней осталось, а ещё... — продолжал все таец и, чем дольше он говорил, тем сложнее Югёму было сдержаться.

— Бэм, — резко оборвал Джебом, — ради всего святого… — он не договорил, как парня прорвало на новый град из крупных слез.

— Я пойду обратно в больницу, — бросает Югём и уходит. Он будет ждать, когда Джинён позовет, даже если это будет только вечером.

Тот удивляется, откуда в нем вообще столько слез и что он столько времени умудрился провести уткнувшись в колени, из-за чего все затекло и добавило ещё неприятных ощущений. Он морщится, когда ложится на спину и просто всхлипывает. Будь у него зрение, он бы сейчас счастливо всех обнимал. Все были бы так рады. Будь у него зрение, он бы уже рвался на улицу, увидеть все своими глазами, узнать, как все выглядит, какого цвета автобус, на котором он постоянно ездит, и какое оно - небо. И солнце, что под цвет волос Югёма, как он сказал когда-то. Правда после бы парень одернул, сказав, что на солнце пока смотреть точно не стоит. Да и в дальнейшем лучше на злоупотреблять. А после Джинён бы обязательно задался вопросом, почему этот шар из гелия и водорода называют жёлтым, если он таковым не является. Югём бы просто посмеялся и пожал плечами.

— Ты покрасишься в жёлтый, когда мне сделают операцию? — до нее оставалось насколько дней. Джинён складывал вещи в сумку.

— Конечно, — Югём улыбнулся, — кстати, наш любимый сыр почти такого же цвета.

— Правда?!

— Ага. Не знаю, почему раньше не говорил.

Югём тогда обнимает крепко, и перед операцией тоже. Говорит, что все обязательно будет хорошо. А в итоге вот так. В итоге Джинён трёт глаза, хоть и нельзя пока их трогать. Но ему честно плевать, хуже уже не сделаешь. Он кусает губы и уже чувствует такой нелюбимый привкус, но ничего не может с собой поделать. Не может остановиться.

Злиться не на кого, все сделали, что было в силах. Но он это и чувствует - злобу на весь мир. По крайней мере, сейчас. Сейчас он, наверное, ненавидит все. Потому что его разбили обстоятельства, разрушили такие хрупкие и драгоценные мечты, и что с этим делать, он не знает. Он на самом деле поверил, что больше не будет голосового помощника, говорящих остановок, глупых столкновений и прочих «радостей» его незрячей жизни. Но он рано обрадовался и понадеялся, из-за чего теперь злился ещё и на самого себя, с каждой секундной чувствуя себя все хуже.

Югём сидел недалеко от палаты, стараясь сохранять хоть какое-то спокойствие. Ему становится тяжелее, когда он слышит громкий всхлип. Внутри все скручивает. Он чувствует себя ужасно из-за того, что не может никак помочь, даже элементарно обнять сейчас не может. Но, ещё где-то полчаса спустя, он вновь слышит Джинёна.

— Югём, ты тут? — он садится на кровати, вытирая щеки. Так хочется очутиться в любимых объятиях. Слышит шаги, кажется, Югём. И он не ошибается, когда его крепко обнимают. Да, эта хватка точно его возлюбленного, и запах такой родной уже, любимый.

— Куда я денусь, — Джинён тянет к себе на кровать и Югём ложится, обнимая все так же.

— Вдруг… — парень прижался, вдыхая запах.

— Никогда, — поцелуй в макушку, — я с тобой.

Джинён кивнул, но через пару секунд все же снова заплакал.

— Я думал, что увижу тебя, что увижу вас всех, — прижимаясь к парню, он шумно выдохнул, зажмурившись, — дерьмо, блин.

Югём лишь крепче обнимает, он не знает, что сказать. Теряется от всхлипов и, честно, ему самому лишь хуже от осознания, что он ничего не может сделать, никак не может помочь. Это не в его силах, знаниях, умениях. Он даже не знает, возможно ли хоть когда-нибудь и где-нибудь восстановить зрение парня.

— Я не могу подобрать нужных слов, — произносит сам, чувствуя, как голос надломился, — и…

— Просто будь сейчас рядом, я тоже не знаю, что сказать, — он поджимает губы, чувствуя, как слезы вновь подступают. Больно. Но было бы больнее, если бы Югёма не было рядом. Он нужен был Джинёну и так, в тишине, чтобы поглаживал аккуратно, обнимал, и парень чувствовал себя нужным. Сейчас он остро в этом нуждался и, честно, не знает, что бы делал, если бы остался в полном одиночестве. Как это было в начале первого курса, когда он всем своим существованием ощущал, что не справляется, что этот город сильнее. Ему было трудно приспособиться, и, к несчастью, постепенно начали одолевать плохие сны: как его сбивает машина, как кто-нибудь ставит подножку, как, в конце концов, он падает в открытый люк. Ему помогали разговоры с Джейби, они отвлекали, но, порой перед сном, его вновь накрывало, не хотелось попросту существовать, не хотелось обременять друга своими проблемами, он чувствовал себя обузой. Даже для самого себя.

Сейчас ему не намного легче, но присутствие Югёма спасает.

— Знаешь, если бы ты ушел и оставил меня одного, — он тяжело вздохнул, — я бы… Рассыпался? Нет, я бы не умер, но мне было бы куда тяжелее, я бы начал переваривать все в себе, убиваясь, что один, что человека, которого я люблю, нет рядом. Это было бы ужасно.

— Но я тут, — Югём гладит его по волосам и целует в лоб, — я не оставлю тебя в такой тяжёлый период. Я ведь не монстр какой-нибудь.

Он прекрасно знал, что есть такие люди, оставляющие любимых в подобных ситуациях. Что ими движет? Нежелание видеть страдания дорогого им человека? Или, может, им не так уж это и важно? Не хочется тратить время, эмоции и силы на поддержку, в которой так нуждается человек? Любимый когда-то. Наверное. Кто-то действительно не справляется, уходит молча, без объяснений, доставляя ещё больше страданий. Хотя, казалось бы, куда ещё, а главное, за что? Так поступать нельзя и Югём в этом уверен. Он не хочет, чтобы парню было ещё больнее, чтобы он чувствовал себя ненужным или обременяющим. Югём полюбил его таким и ни за что не оставит в тяжёлый период. Он знает, как нужен сейчас, и уходить не собирается. Только крепче жмёт к себе, шепчет на ухо любой бред о любви, поддержке, и что не бросит, будет рядом.

— Все наладится, — одну руку положив на спину, а другую на затылок, Югём оставлял поцелуи где-то на макушке, обнимая парня так, словно он самое дорогое, что есть в его жизни. Хотя, если честно, так и было.

— Уверен? — очередной всхлип и сердце на осколки разлететься готово.

— Да. Белая полоса всегда наступает.

— Ладно, — Джинён утыкается носом в его ключицы, — что угодно, лишь бы в следующую черную полосу ты все ещё был рядом.

— Обязательно.

Проходит около двух или трёх часов, Джинён успел провалиться в дрёму пару раз, но каждый раз просыпался, стоило кому-то начать шуметь вне палаты. Югём все так же обнимал его.

— Не спишь? — Джинён спрашивает тихо, чтобы не разбудить, если что.

— Нет, не уснуть никак, — Югём аккуратно проводит рукой по его волосам, — а ты так и не уснул?

— Слишком шумно, — Джинён закрывает глаза. Его всегда раздражал шум.

— А дома тихо и нет людей лишних, — Югём касается губами его лба, — может, соберём твои вещи и домой? Займёмся чем-нибудь, или, если хочешь, просто полежим.

— Да, было бы неплохо, — Джинён кивает и смазано клюет парня в щеку, после чего поднимается. Внезапно он вспоминает о немаловажном, — а где Джебом и Бэмбэм?

— Они у меня, я написал им, что мы немного поспим. Позвать их к вечеру?

— Да, — они улетают через три дня, и когда вновь смогут прилететь - неизвестно. Бэмбэм вот уже как несколько месяцев жил с Джебомом, конечно сто раз подумав, стоит ли вновь менять страну, да и Джинён теперь был очень далеко, а таец вполне успел привязаться к нему.

Югём помогает Джинёну собраться и домой они идут в долгом и пожирающем молчании.