Я сжался ожидая наказания от Хозяина. Удар последовал незамедлительно - тяжелым ботинком в живот, вышибая из меня весь воздух.
- Я сказал тебе: не произноси этого имени вслух! Если услышу её раз - выбью тебе все зубы и вырву язык, чтобы ты не мог говорить!
Хозяин не взял стек или плетку, которую использовали для игр с питомцами. Сидя на коленях и глядя в пол, я мог видеть только его ноги, но я всё слышал. Он отошел, булькнула фляжка. Я почти чувствовал, как его руки дрожат от гнева… Я пытался думать о том, что хозяин заботился обо мне – ничто не мешало ему забить меня до смерти, но он выжидал, когда стихнет первая злость. Хозяин положил фляжку на стол приблизился ко мне. Я ждал ударов, но их не последовало.
- Ты всё ещё любишь его? - спросил он совершенно бесцветным голосом.
Я помотал головой, но он снова ударил меня в живот. От тяжелого ботинка особая боль – она потом живет в тебе ещё долго, напоминая о провинности.
- Не ври! Ненавижу лжецов! Говори! - зло прошипел он.
- Люблю... - выдохнул я, глядя в пол.
- Так где же ты был, когда я убил твоего прежнего хозяина? - прошипел он, цапанув за волосы и заставляя подняться с колен. Сейчас он швырнет меня в стену, разбивая лицо…
Удара не последовало. Он заставил поднять лицо, посмотрел мне в глаза, обжигая ненавистью и презрением.
- Это я убил твоего бывшего хозяина, шавка! Я!
И вдруг во взгляде не осталось ничего, кроме холода:
- Пшел прочь! Ненавижу тебя! – приказал он, а потом тихо добавил, - Покажешься мне на глаза до вечера – убью.
Я поплелся прочь. Мы остались наедине: я и боль от его удара. Она грызла, мучила, но напоминала, что я ещё жив.
Мой прежний хозяин… Я любил его, любил всем сердцем, любил так, что дыхание перехватывало лишь от того, что я касался губами его перчатки. И он любил меня, даже такого, как я есть – слишком старого для игрушки, слишком уродливого. А потом появился этот, второй. Приходил каждый день, они с хозяином часто ругались, обсуждая свои непонятные дела, иногда уходили вместе куда-то... В тот день они ругались особенно громко, а потом я услышал выстрел. К выстрелам я привык, но в этот раз внутри что-то сжалось. Я пробрался узнать, что произошло и этот – мой новый хозяин, как я узнал позже – стал бить меня. Прежний никогда не давал ему этого делать, заступался за меня. Когда я начал терять сознание, он зло прошипел в лицо:
- Я убил твоего хозяина, теперь тут всё моё! Даже ты, мерзкая тварь…
С тех пор каждую ночь, засыпая на ковре у его кровати, чувствуя звук чужого дыхания, чужой запах и видя чужие вещи, небрежно скинутые на стул, я жажду лишь одного – смерти для моего нового хозяина. Он оставляет на столе револьвер, тот самый из которого выстрелил в тот раз, но я не могу. Такие, как я, не могут убивать хозяев… Чтобы унять эту жажду, я думаю о том, что он не выгнал меня, хотя ненавидит, наоборот он часто играет со мной, а потом разрешает лечить раны…
Я сполз по стене, желая немного отдохнуть. Хозяин рассердится, увидев меня здесь, но я очень устал от боли… Сейчас, ещё чуть-чуть и я вернусь к себе…
Так я задремал, буквально на минуту, когда услышал рев, полный боли, но не такой, как жила во мне, а другой. Это был голос моего хозяина. Превозмогая уютно угнездившуюся в моем животе боль, я подошел к двери и очень тихо заглянул в комнату. Новый хозяин сидел у стены, держал в руках фотографию моего прежнего владельца и плакал.
- Тварь… урод… как ты посмел сдохнуть… дал себя убить… твоя шавка была такой бесполезной… Ты же знал, как я люблю тебя, урод! Знал, что из нас с тобой останется только один, так почему не убил меня сам?! Почему не выполнил заказ?! Тварь, урод! Ты не любил меня, иначе не дал бы остаться одному, но ты посмел сдохнуть! Ненавижу тебя и эту твою шавку, которая не смогла тебя защитить! Ненавижу!
Он ещё долго кричал и бил кулаком в пол. На белой коже оставались ссадины, но он не замечал. Оказывается, я был плохим питомцем. Я вдруг понял, почему он оставил меня рядом с собой и не давал забыть про убийство хозяина, понял, что моя боль – игрушечная в сравнении с той, что грызет его. Я зашел в комнату, сел рядом с ним и тронул его руку. Впервые за все эти годы.
- Простите меня, хозяин, я был отвратительным питомцем.
Он не ударил меня. Просто посмотрел с ненавистью, а я лег ему в ноги и лежал так, пока хозяин не уснул. Потом уснул и я. А глубокой ночью я поднялся на ноги – голова отчего-то кружилась, а боль в животе выросла до размеров вселенной, но я должен был это сделать. Я подошел к тумбочке и взял револьвер. Если бы я и дальше ненавидел своего хозяина, то свалился бы замертво, но теперь у меня получилось. Когда я подошел к нему, то оказалось, что он уже не спал, а смотрел на меня, улыбаясь.
- Хорошая шавка… - усмехнулся он.
Раздался выстрел.