— Ничего не понимаю, — хмуро разглядывая результаты МРТ, ни с первой, ни со второй, ни даже с третьей попытки не веря в подлинность заключения, бормотал сам себе под нос лечащий врач Итачи, под руководством которого всего-то чуть больше пары месяцев назад прошла сложная операция на сердце того самого Учихи, который сейчас, обессилив после парочки движений, отразившихся на ослабевшем теле не самым лучшим образом, отсыпался себе вдоволь в палате. Снял очки, протер халатом, посмотрел еще раз. — Аппарат точно исправен? — вертя и так, и сяк распечатку, содержащую инфу на состояние здоровья обследуемого, с огромным сомнением спросил он.

— Два раза проверял, — ответил док, что и провел процедуру, сам не веря таким результатам. В конце концов, как может быть так, что человек, пролежав мертвым!!! в заморозке!!! три недели вдруг оказался… живым? Может, это в великой Германии ошиблись и поставили крест на парне раньше положенного? Иного объяснения сему феномену нет. Но… даже если рассуждать с этой стороны, все равно остается очень много вопросов. Например, какого черта произошло с поврежденными сосудами у самого сердца, что те сейчас выглядели здоровее всего здорового? Не зря врач ранее говорил, что на их восстановление уходит в очень редком случае как минимум пара лет… а тут лишь пара месяцев! Уму непостижимо! — И это тоже, — раскрыв на компьютере карту пациента на той самой странице, где недавно была помечена новая болячка больного — гипотиреоз — подозвал поближе к себе старшего по должности мужчину, уступая свое место ему.

— Да как же так… — нервно постукивая пальцем по столу, крепко задумался врач. — Диагноз точно не был ошибкой? — усомнился он, недоумевая как на одного и того же парня могло вдруг случайно выпасть столько ошибок. Заключение о смерти дали — а он жив оказался, гипотиреоз поставили — а теперь, выясняется, что ничего подобного нет… Бывают ли такие совпадения? Аппараты вроде не так давно на точность проверяли, не должно было быть никаких ошибок… по крайней мере, таких больших. Так и как это все понимать прикажете?

— Кто проводил операцию в Берлине? — выйдя в коридор, где в глубокой молчаливой задумчивости сидели двое мужчин, к обоим обратился врач, не зная, кто из них именно должен быть в курсе. Мужчина с песочно-желтыми волосами лишь дернулся, в то время как второй, седовласый, нахмурился, кажется, сообразив что-то такое, что дало бы ответы на все вопросы.

— Наверное, я должен был сразу сказать… — с сомнением проговорил он, косясь на Минато, что внимательно слушал его. Черт, стоит ли заводить разговор об этом при нем? Впрочем, выбор все равно невелик. К тому же Минато и без того есть о чем подумать, так что, в принципе, поскольку обвинить в незаконности эксперимента потом все равно будет уже некого, Какаши продолжил. — Операции не было, — смелее выпалил он, уткнувшись глазами в ботинки стоящего перед ним врача, что вопросительно выгнул бровь, не понимая уже вообще ничего. — Была лишь лаборатория и вакцина, созданная Орочимару Миками, и… в общем, меня не было рядом, чтобы знать, что там именно произошло, но к тому времени, как я смог увидеть Итачи, он был совершенно точно мертв.

— Миками Орочимару? — удивленно переспросил врач, поправляя сползшие на нос очки. — Вы уверены? — с недоверием переспросил он. — Не слышал, чтобы он промышлял подобным…

— И не услышите. Эта информация не для всех и выяснить детали уже не получится — Орочимару застрелился на следующий день, как провалил дело с Итачи. И как бы там ни было, это все, что мне известно, больше информации дать не могу, — пожал плечами Какаши, до сих пор с трудом переваривая события последних часов. — Вам бы с его братом поговорить…

— Точно, — донеслось вдруг со стороны Минато. — Саске до сих пор ведь не в курсе, что Итачи жив?

— Ему пока что не стоит об этом знать, — строго ответил Хатаке, переживая за и без того шаткую психику Саске. Новость о том, что Итачи выжил, конечно, прекрасна, с какой стороны ни глянь, но прежде, чем заявить об этом во всеуслышание стоит убедиться, что он и дальше останется живым. А то мало ли что? Второй раз потерю брата Саске вряд ли сможет переварить… — О чем и вас попрошу не трепаться, — обратился он ко врачу, не желая вновь связываться с журналюгами, которые и так прохода ему не давали с делом младшего Учихи. Прознают о таких сомнительных приключениях со старшим — вообще житья не останется.

— Конфиденциальность — наше все, — заверил врач. — К тому же, мне сейчас намного интересней разобраться с другим, — продемонстрировав распечатки заключения МРТ, сообщил он. — Я пока с трудом могу объяснить, как так вышло и почему, но обследование показало, что Итачи-сан полностью здоров. Я бы даже сказал, здоровее обычного. Ранее поставленный диагноз тоже не подтвердился, сердце безо всяких помех выполняет свою функцию. Единственное, что омрачает ситуацию — он сильно истощен, но это дело не смертельное. Сейчас я больше склоняюсь к тому, что в прошлых диагнозах была допущена ошибка, и, считаю, ему следует задержаться под наблюдением врачей до выяснения более точных обстоятельств. Не помешало бы также провести полное обследование, чтобы убедиться, что иных патологий нет, — деловито сообщил он. — Вы упомянули его брата. Я с ним как-нибудь могу побеседовать?

Мужчины хором усмехнулись.

— Не думаю, что это представится возможным в ближайшие лет десять, — покачал головой Какаши.

— Это при хорошем поведении если? — не упустил возможности подстебнуть Минато, но тут же взял себя в руки. — Саске Учиха. Вы уже, наверное, слышали о таком?

— Оу, — неловко произнес врач, не первый раз за последнюю неделю натыкаясь на это имя. Господи, что за семейка ему попалась? Один брат человека хладнокровно убил, второй вроде как умер, но не умер. По-человечески у них что-нибудь происходит? — Видимо, придется разбираться со всем самостоятельно, — поспешил он откланяться поскорее, пока не выяснилось ненароком, что где-нибудь у них имеется еще третий брат, который на завтрак жарит младенцев на вертеле. Тьфу-тьфу, от греха подальше! — Ну, думаю, он сегодня вряд ли проснется, так что не вижу смысла сидеть вам ждать его пробуждения. А Кушина-сан и Микото-сан давно пришли в себя и ждут только вас, — беспалевно намекая, что пора бы прощаться, оповестил он. — Как только Итачи-сан будет в сознании я вам обязательно сообщу.

✞✞✞

Женщины, которых погрузили во вторую машину скорой помощи еще в храме, почти сразу пришли в себя, стоило только нюхнуть старого доброго нашатыря. Кушина далеко не с первых секунд поняла, что произошло и где вообще находится, в первую очередь схватившись за живот. Фух, на месте! Можно не волноваться, а заодно оглядеться, что за место, что за люди перед лицом маячат и попытаться вспомнить, что вообще было до обморока. Надо же, бред какой! Видать беременность влияет не только на гормоны, но и на мозг, раз тот перед тем, как выключиться, успел воспроизвести глупое видение перед глазами, наградив вдогонку резанувшим по ушам голосом того, кого она больше никогда не увидит. Даже обидно стало, что кремацию пришлось пропустить из-за внезапного обморока и Итачи ушел без нее — наверное, во всем виноваты те благовония, которые до сих пор стояли в носу не самым приятным для слизистой ароматом. На запахи в последнее время она весьма остро реагировала, так что удивляться подобному даже не стала.

А вот узнав в окружении обычную стационарную палату больницы, в которую не так давно ездила навещать сына, удивилась — где же Минато? Неужели он бросил ее одну? Поотвечав на вопросы дотошной медсестры, заверяя, что с ней все хорошо и снова валиться в безпамятсво она не собирается, та отстала, оставив ее одну. Полежав еще где-то минуту, наглаживая округлившийся животик рукой, Кушина села на край кушетки, намереваясь встать и отправиться на поиски мужа, как вдруг увидела человека, которого не ожидала увидеть никогда. Прямо перед ней, у противоположной стены, на такой же, как и у нее, кушетке лежала женщина в черном платье с длинными черными волосами, прикрывая лицо чуть ли не белоснежными, как лист бумаги, ладонями. Судя по глухим всхлипам и вздрагивающим плечам — она плачет.

— Ми… Микото? — без труда узнав старую подругу, с которой частенько в былые времена гоняла чаи, пока их мужья решали важные вопросы в своей бизнес-сфере, шокировано прошептала Кушина. — Как ты… Это ты? — растерялась она, не веря глазам. Господи, она видела ее в последний раз почти два года назад после очередной ссоры с Фугаку, после чего та испарилась в неизвестном направлении, не оставив никаких контактов, даже ей. Одним словом, она буквально сбежала, оборвав все связи со всем, что могло бы задержать ее в Токио.

Та застыла, несмело убирая ладони с лица, но поворачивать голову в сторону подруги не стала. Просто глазела в потолок изредка всхлипывая по инерции, после чего попыталась стереть с щек потекшую тушь.

— Привет? — еще тише шепнула она, словно боясь говорить.

Кушина остолбенела.

— П-привет… — убедившись, что не ошиблась, так же едва слышно шепнула она.

— Я… — не сразу продолжила речь Микото, тщательно подумав над тем, что должна сейчас сказать после двухгодовалой разлуки. — Я ужасная мать, да? — все же выдавила она из себя, задав вслух тот вопрос, который в ее голове звучал скорее как утверждение. От чего и рыдала, ругая себя за то, что вспомнила, что в Токио бросила не только Фугаку, но и детей, только потому, что ей прислали приглашение на похороны одного из этих самых детей. Может ли быть для матери что-то ужаснее?

Кушина, поймав настроение подруги, решила не отвечать на вопрос напрямую и не расстраивать тем самым ее еще больше, выкрутившись по-другому:

— Скажем так, может ты и не являешься матерью года, но жена из тебя еще ужаснее вышла, — усмехнулась она, зная, что Микото поймет тот посыл, что скрыт в этих словах. Осуждать за решение добиться счастья в своей личной жизни подальше от такого не самого приятного человека, как Фугаку Учиха, было бы глупо. Кушина сама долго не понимала, на каких щах та выносит своего муженька двадцать четыре на семь, в то время как сама при первом знакомстве умудрилась влезть с ним чуть ли не в драку, после чего старалась ради блага Минато как можно реже контактировать с ним — на месте Микото она давно бы этого черствого сухаря придушила ночью подушкой. Но и оправдывать то, что вместе с ним подруга оставила детей, тоже было бы лишним. Кушина сама в жизни бы так не поступила, даже если бы Минато оказался таким же невыносимым заносчивым типом, как Фугаку. Винить подругу в том, что та ментально оказалась слабее нее не было никакого смысла. Не всем дано вгрызаться в свое счастье зубами и насмерть — кому-то проще просто сбежать. Не ей судить Микото за эту слабость. — Так ты из-за этого разрыдалась? Или Итачи…

— Итачи… — уже с улыбкой на губах перебила Кушину Микото, всхлипнув на сей раз куда жизнерадостней, чем до этого. — Я знала, что он жив. Вот здесь знала, — положив руку на грудь, заявила она. — До последнего отказывалась верить, что он погиб, но увидев тогда его в гробу… — прикрыла ладонью с красивым черным маникюром рот, не позволяя охватившей тогда истерике снова прорваться наружу. — Не могу поверить, что кто-то свыше услышал мои молитвы не забирать его раньше времени. Господи, это невероятно! — истерический смешок все-таки вырвался наружу, но женщина быстро обуздала себя — не зря по венам кровь Учиха течет. — Я верила, молилась, не отпускала… и он не ушел. И я не уйду. Никогда больше. Никакой Фугаку не помешает мне быть рядом с детьми.

— О чем ты? — удивившись в квадрате переспросила выбитая из колеи Кушина, сама не зная, что ее удивило больше: живой Итачи или факт того, что Микото даже не в курсе, что Фугаку отошел в мир иной? — Где тебя носило, подруга? Фугаку умер уж почти полгода как, о чем трубили во все газеты, а Итачи… Так, стоп. Подожди, — в конец запуталась она, заметив, что язык не поспевает за бегущими в голове мыслями. — Так я это не одна видела? — сама себе поразилась Узумаки, разрываясь между весьма актуальными темами для беседы, не зная, что в первую очередь стоит обсудить с подругой: Итачи или Фугаку? Что важнее? — В смысле, Итачи действительно… Стой, а Саске? Ты и про него тоже, получается, ничего не слышала? Да как… — схватилась за голову бедная, разрываясь на части от того, что хочется рассказать обо всем и сразу.

— Саске? Он-то что натворил? — пребывая в шоке с услышанного про Фугаку неспокойно вздохнула Микото, уцепившись за последнее, что услышала.

— Обалдеть, мы тут чуть ли не породнились, а она даже не догадывается об этом, — всплеснула руками Кушина, у которой буквально подгорало одно место чуть ниже копчика с того, как сильно хотелось рассказать все и желательно разом с тех самых пор, как Саске взялся за ум и вернулся в клан. Ох, ну и новостей накопилось! — Короче, садись. Разговор будет долгим, — кое-как обуздав в себе сплетницу, дорвавшуюся до человека в танке по всем фронтам, заявила Кушина. Поняв, что видать действительно за время ее отсутствия тут много что поменялась, Микото присела, принимаясь слушать подругу. Чем больше узнавала, тем больше жалела, что все это время была где угодно, но только не рядом с семьей.

✞✞✞

Оказывается, ремонт — это вам не два пальца об асфальт. Наруто понял это тогда, когда прошло уже больше двух недель с тех пор, как они все вчетвером повадились тусить чуть ли не весь день в его пустой хате, наклеив за это время лишь плитку на потолок и немного обои. Возможно, конечно, это как раз потому, что ключевое слово тут вышло «тусить», потому что большую часть времени они просто дурачились с Темари и Канкуро, пока Гаара не рявкал на всех, напоминая, нахрена и зачем они тут все собрались. Уже начался август, впереди остался лишь месяц до учебы и если они будут продвигаться и дальше с таким же успехом, то закончат, дай бог, где-то к следующему новому году. Впрочем, кроме того, что совмещать ремонт с учебой будет не очень удобно, а отпуск Гаары тоже не вечен, ничто больше не напрягало их в этом затянувшемся деле.

Темари была только счастлива, что в их доме завелся хоть кто-то нормальный, с кем она не цапалась по мелочам день через день. Канкуро тоже не считал Наруто обузой, закорешившись даже с его огромной собачеллой, на деле оказавшейся такой милахой, что стало стыдно за то, что когда-то ждал от него нападения, а уж Гаара… Когда в последний раз срывался Гаара? Конечно, глобальных концертов дома никогда не случалось, но порой его психическое отклонение давало о себе знать, когда, например, проливал на себя чай или что-нибудь ронял, на пустом месте распаляясь сам на себя и свою рукожопость, но с появлением Наруто в их доме ничего подобного замечено не было. Неужели научился держать себя в руках, когда нужно?

В общем и в целом выражаясь, Наруто очень положительно влиял на отношения внутри семьи, где никто ни с кем не грызся по пустякам с тех самых пор, как Узумаки появился в их жизни. Идиллия, не иначе.

— Чего рожа хмурая такая? — зайдя на кухню заварить чайку перед отбоем, поинтересовался Наруто у сидящего за столом Гаары, что недовольно таращился в экран ноутбука, листая новости города.

— Тебе показалось, — резко сменив выражение лица на обычное, почти искренне улыбнулся он, прикрывая ноут. Господи, как же хорошо, что Наруто в своем зависает лишь для того, чтоб поиграть или позалипать в чате с остальными друзьями, не обращая внимания на такие мелочи, как список свежих событий города. Гаара даже не хотел представлять, как бы воспринял весть об аресте Учихи Наруто, потому всеми силами пытался скрыть от него это, совершенно не догадываясь, что дотошные друзья уже все уши блондину пропели, пытаясь вынюхать, не в курсе ли тот, что за шумиха такая вокруг старого знакомого поднялась.

Наруто саркастично угукнул, ставя чайник на нагрев. Пока тот шумел, нагреваясь, Узумаки повернулся лицом к следившему за ним Гаарой, облокотившись задницей на кухонную тумбу позади.

— Ты что-то хочешь сказать? — спустя секунд тридцать безмолвных гляделок, сдался первым Гаара, не понимая, что творится в башке его друга, который глазел на него с такой хитростью, словно лиса, пытавшаяся закадрить колобка.

— Скажи, я что, так сильно похож на хрустального мальчика? — без труда догадавшись, что там в ноутбуке прятал от него Гаара, усмехнулся Наруто. — Спроси уже, не разобьюсь и не расплачусь, — рыжий быстро смекнул, к чему клонит приятель — видать, тот уже в курсе. Поэтому вместо вопроса последовал только вопросительный хмык, чего оказалось достаточно. — Ты же видел вот это, — задрав растянутую на все четыре майку кверху, указал на шрам от пули Наруто и поспешно скрыл его обратно, удовлетворившись кивком. — Я тогда так быстро вырубился, что понятия не имею, что там произошло дальше. Очнулся уже в больнице и… он сказал, что оба придурка, похитивших меня, загремели за решетку. На этом все, больше я ничего не знаю, — нарочно не называя имен объяснился Наруто, да с таким отстраненным видом, будто дело его вообще не касалось. Словив очередной вопросительный взгляд и без труда расшифровав его, добавил: — Нет, я не в курсе, почему именно я и что там вообще произошло после того, как я сам чуть не сдох, — чуть приврал он, не желая объяснять Гааре, с какой радости его там вообще похищали.

— И почему ты не рассказывал мне этого раньше? — строго спросил Гаара, нахмурив брови, которых нет.

— А смысл? — пожал плечами Наруто, и с одного из них спал рукав, обнажив еще один небольшой шрам, что был посвежее первого. — Ты и так его с трудом переваривал, а я… скажем так, я не всегда желал ему смерти.

— А сейчас? — улучив момент, с интересом спросил Гаара, цепляясь за последние слова Узумаки. — Сейчас желаешь?

Наруто прикусил язык, проклиная его за то, что взболтнул лишнего, дав лазейку Гааре, который напрямую сам никогда бы не стал спрашивать, что он сейчас чувствует к Саске. Краткое «да/нет» тут не прокатит, потому что Узумаки прекрасно понимал, что он спрашивал совсем не о том. Но что сказать? Что ночами не спит с тех самых пор, как Киба самый первый написал, аля, «братух, за че там Учиху-то загребли?», ломая голову над тем, мог ли Саске действительно убить человека и какая крыса его сдала? Размышляя сначала о том, может ли он ему помочь выпутаться из этого дерьма, а потом о том, на кой хер ему это упало? Успел даже подумать о том, смог бы он простить ему убийство, если оно действительно было, при других обстоятельствах… ну, между ними? И, проклиная и ненавидя себя, проревелся раз двести с того, что, может и не сразу, но, черт возьми, эгоизм рано или поздно взял бы свое и простил, все что угодно простил, что бы не касалось лично его. Пиздец, не правда ли?

Гаже всего тут то, что вместе с воспоминаниями о похищении, больнице, охуительном доме в какой-то глуши, пентхаусом с его триклятым спортзалом, тем полукруглым белым диваном в гостиной, кроватью одной на двоих, взаимных подъебах, смешных ситуациях и близости, наконец, вернулись и чертовы чувства, которые все это время словно просто дремали, набираясь сил перед финальным рывком, чтоб потом, когда о них вспомнят, шибануть с новой силой. Вот и выспались, хватит.

Наруто честно хотел верить, что просто забыть и не вспоминать будет достаточно, чтобы не чувствовать, но на деле оказалось, что «забыть» и «избавиться к чертям собачьим» — совершенно разные понятия. Первое провернуть удалось, пока у друзей не находилось лишнего повода поклевать блондину мозг насчет внезапной пропажи Учихи, но теперь его имя еще долго будет у них на слуху, ибо что ни день, то всплывают новые слухи, сотворившие из Саске чуть ли не Чикатило-лайт-версию, о чем, само-собой, ему еще долго не позволят забыть. А вот второе… Второе одной лишь силой мысли не провернешь.

Дебил, долбоеб, даун, конченый, идиот, — вот самый культурный список того, как привык обращаться к себе Наруто в последнее время. Кто бы заранее знал, что так просто люди, запавшие в самую душу, не стираются из нее так же легко, как из головы? Если ту можно занять чем-нибудь посторонним, лишь бы место не пустовало, то чем занять душу, чтоб вытеснить из нее того, кому там не место? Где скрывается та панацея, которую никак не может отыскать для себя Узумаки? Какого черта вообще эта мифическая бесплотная субстанция ставит ему палки в колеса, не позволяя отделаться от всего, что связывает его с Учихой? И почему так чертовски больно силой выгонять Саске из сердца, которое бьется вот совсем не для него?! Пошел он нахуй, в конце концов, сколько с ним мучиться можно? Вместе — не могут; порознь — никак. Что, блять, сделать-то нужно, чтобы сердце, душа и мозг жили, наконец-то, в гармонии?!

— Желаю, — внезапно даже для себя рыкнул Наруто, стиснув зубы от раздражения на всю эту максимально тупую ситуацию с Учихой и гребаной любовью к нему, которой он так и не смог переболеть. — Желаю самолично свернуть ему шею, переломав все кости в своих же объятиях. Засосать, суку, так, чтоб задохнулся к херам и откинул копыта. Съесть его заживо к чертовой бабушке, чтобы всегда был со мной. Вырезать из груди его лживое сердце, поставить его как папье-маше на тумбочку у кровати и желать ему доброго утра каждый день, — с чувством выдал он, больше не представляя, как иначе максимально четко выразить то, что творится в башке. Помолчав немного и угомонив свою горящую на самого себя жопу, отошел от состояния «Халк крушить, Халк ломать», смиренно вздохнув полной грудью. — Мне, наверное, уже пора в дурку шмотье собирать? Интересно, туда пускают с собаками? — понизив голос, едва слышно пробормотал вдогонку блондин, реально озадачившись этим вопросом.

Гаара, ожидавший какого угодно ответа, но не такого, аж рот приоткрыл.

— Я восхищен, — честно признался он, не ожидая такой откровенности. — Молодец, ты даже мою шизу переплюнул, — не в силах определиться, хорошо или плохо то, что услышал сейчас от Наруто, кивнул рыжий, прекрасно уловив суть того, что хотел донести до мира Наруто.

— Старался, — развел руками блондин, не пытаясь даже найти оправдания своей жестокости. «Люблю и ненавижу» лучше не выразил бы просто никто. Любит — потому что столько всего пережил с Саске, что было бы странно после всего этого не полюбить. Ненавидит — потому что любит даже после всего того ушата дерьма, которым окатил его с ног до головы «возлюбленный» перед тем, как выебал без спросу. Более нелепой ситуации Узумаки и представить не мог.

— Твое плечо его рук дело? — поняв, что более удачного момента у него не будет, спросил но Собаку, раз уж у них тут выдался разговор по душам.

Наруто поежился, положив руку прямиком на оставшийся небольшой, но заметный шрам от укуса. Отвечать не хотелось по старой привычке «выгородить Саске», зная, что скажи честно, как и что вообще так получилось, Учиху не спасет никакая тюрьма — Гаара его и с того света достанет, если понадобится, и заставит сто раз пожалеть о том, что сотворил. Возможно, с его стороны было бы даже разумно позволить товарищу навалять ненавистному ему типу, чтобы его физической болью перебить свою, душевную, но Наруто и без того знал, что Саске пришлось еще хуже, чем ему: минус брат, минус парень, минус свобода — и все чуть ли не одновременно, объективно взглянуть, пострашнее переживаний блондина. Уничтожить его максимально, натравив на того до кучи к прочим проблемам своих друзей, он совсем не хотел. Не по-мужски это, мстить за задетые чувства кулаками других. Узумаки никогда не опустится до подобного.

И как сейчас объяснить Гааре, откуда взялся этот шрам, выдающий очертаниями именно отпечатки зубов, и не триггернуть его этим случайно, Наруто с трудом представлял. При каких обстоятельствах человек добровольно мог бы позволить кусануть себя до звездочек перед глазами?

— Мы заигрались, — не придумав ничего умнее, сообщил он, одним лишь взглядом моля друга на этом притормозить, чувствуя, что сегодняшний заряд откровенности он уже исчерпал. — Ничего страшного, мне не мешает, — наконец-то за спиной звякнул вскипевший чайник и Наруто с радостью отвлекся на него, после чего заварил чай и просто ушел, даже не обернувшись напоследок.

Мда. Не стоило дразнить судьбу, чтоб судьба в итоге, как обычно, к нему жопой развернулась, высосав все соки за те пять-десять фраз, коими успели переброситься парни между собой.

✞✞✞

Долгих расследований не потребовалось — показания свидетелей засвидетельствованы, обвиняемый ушел в глухую оборону, не обронив ни единого слова с тех пор, как попал в камеру временного содержания, адвокат его не объявился, в общем, ничто помешало Данзо с чистой совестью и довольной лыбой назначить дату суда, раздражаясь с того, что даже на это задержанный никак не отреагировал. Это бесило. Никакого удовлетворения от каменной рожи, коей вечно светил Учиха, пребывая умом явно где-то далеко не здесь, майор не испытывал. Вот ведь! Даже тут умудрился нагадить, скотина…

Саске в камере был не один. Помимо него там зависали еще два торчка, ожидая своего судного часа за хранение и распространение не того, чего нужно. Но торчки к нему не цеплялись, как и он к ним. Хватило впечатлений о новом сокамернике с тех пор, как того впервые проводили до камеры. На дружеское приветствие собрат по несчастью не отреагировал, на уже не совсем дружеские подъебчики тоже и даже когда попытались наехать в открытую, в ответ получили лишь тишину. Так и отъебались, воспринимая этого мутного типа не более, чем предмет мебели, ибо жизни в нем не больше, чем в табуретке. Сидит себе вечно на нижнем ярусе койки, забиваясь к стене, обнимая колени, и только моргает… изредка, сообщая, что, вроде как, он еще здесь. Круглые сутки сидит, сокамерники как-то даже эксперимент провели, наблюдая весь день за этим чудилой, а тот с утра до ночи даже позы не сменил. Интересно, по нужде он тоже под себя ходит? Ладно хоть по ночам спит, а то было бы совсем стремно…

К счастью Учихи сегодня его шумных соседей переводят.

— Эй, коматозный, — собрав без лишнего шума свои немногие пожитки в потрепаную сумку-мешок, выданную офицерами, обратился один из торчков напоследок. Как обычно реакция нулевая… а с ним все-лишь хотели просто напросто попрощаться. — Не унывай, — перекинув через плечо сумку вышел из камеры, протягивая сопровождающему руки, на которых вскоре сомкнулись стальные браслеты.

— Ага, — поддакнул второй, проходя ту же процедуру. — Я сомневаюсь, что ты, чудила, нас вообще слышишь, но будь здоров, — махнув напоследок ладонью в сторону мрачного куска, по обычаю, сидящему на своей койке, разочарованно вздохнул, заметив, что их даже взглядом в путь-дорогу не проводили. — Знаешь, бесплатный совет на будущее: с такими повадками на зоне долго не выживешь — заклюют. Ну, бывай! — напоследок сказал он и исчез вместе с товарищем и конвоиром, а дверь снова заперли на замок. Саске остался один. Ненадолго, скорее всего, но он и тому был рад, соскучившись за неделю по тишине.

Он и без подсказок прекрасно знал, как стоит вести себя на зоне, и не будь ему так сильно похер на сам факт того, что ему светит нехеровый срок, он бы, быть может, задумался над последними словами бывшего сокамерника. Но ему было похер. Потому что первое, о чем волновался Саске, так это о том, что до отчаливания в места не столь отдаленные не успеет повидаться с бывшим другом, подсунувшим ему такую свинью. Он бы с радостью отмотал срок за два убийства, лишь бы эта склизкая гнида не вышла из воды сухой. В конце концов, какая сука помогала ему спрятать тело и заметать следы на месте преступления? Правильно, все тот же старый добрый Хьюга, который неизвестно каким путем умудрился выползти, не намочив штанишки. Ну хрен вот, хрен! Если он пойдет на дно, то только вместе с ним!

И волновала его не столько мысль о самой подставе с этим делом, сколько сам факт того, что похороны его брата прошли без него. Прошли ведь? Собственно, Какаши не идиот, чтобы тянуть с этим делом, лишь бы не задеть чувства Саске, но… Черт возьми, как он хотел бы еще хоть раз увидеть его лицо перед тем, как отпустить его с богом в мир иной! Попросить прощения за все свои прошлые косяки, за то, что не прислушивался к нему в свое время, за то, что сам сознательно пресекал любую возможность наладить с ним отношения, за то… за то, что стал позорным пятном в репутации клана Учиха, очернив этим брата с отцом и матерью, которые не справились с его воспитанием. За мать в этом плане он переживал меньше всего, учитывая, что не видел ее уже несколько лет и та не торопилась возвращаться в семью даже тогда, когда Фугаку умер, а Итачи впал в кому. За отца тем более не переживал, ведь делал он это все как раз назло ему, а Итачи… чем Итачи заслужил такого непутевого брата? Вот за это и хотелось бы извиниться. Поздно, да, но лучше поздно, чем никогда.

«Наверное, оно же и к лучшему, что ты сейчас ненавидишь меня» — смиренно подумалось Саске, который всей душой не желал, чтобы Наруто видел его таким… таким сломленным. И, положив дорогую сердцу фотографию, которая по счастливой случайности так и завалялась в той самой кофте, в которой он ездил в Киото к предкам Наруто, в которой его и поймали в аэропорту, вновь отключился от мира, запирая самого себя у себя в голове. Спасало от необходимости что-то говорить, что-то делать, и время там шло совсем незаметно. Хорошо еще, что во временных передержках не бывает психологов, но в штабе тюремного учреждения душекопатель, скорее всего, будет, и вот уж где Учихе понадобится вся выдержка, чтоб не перегрызть ему глотку за то, что попытается покопаться у него в душе. Почему вообще добровольное отречение от мира считается отклонением? Несправедливо. Саске сам решает, как ему удобнее существовать, раз выпилиться не получилось!

✞✞✞

Цунаде всегда была рада видеть в дверях Наруто без повода, ей нравилось общаться с этим мальчишкой, когда он так просто забегал к ней в гости, а вот когда он приходил вот так, по записи… это всегда значило, что в жизни друга что-то пошло не туда. Учитывая, на чем вообще завязано было их общение, не трудно догадаться, что этим «что-то не туда» является Саске. Так или иначе, но всегда он.

— Как настрой? — преувеличенно бодро спросила Цунаде вместо приветствия только что вошедшего в кабинет Узумаки. — Может, маленечко? — поиграв бровями, стрельнула взглядом на пока что пустой бокал, который уже успела выставить на стол для себя, в шутку предложила она, надеясь хоть чуть-чуть подбодрить Наруто. И чуть со стула от неожиданности не упала, когда вместо привычного «Баа-чан, ну ты опять за свое?» услышала громкое и уверенное:

— Давай, — кивнул Наруто и, переведя взгляд на ненавистный диван, нахмурил брови, вспомнил, как втаскивал силой Учиху, едва усадив на этот самый диван, где… — Не стесняйся, лей больше, — проследив, как все еще удивленная Цунаде робко, словно сама не веря, что реально делает это, плеснула ему в бокал саке на самое донышко, благословенно кивнул Узумаки. Вздохнув полной грудью, когда в стопке прибавилось до краев, решительно подошел к столу психолога и опрокинул все разом в себя, поморщившись.

— Воу-воу, куда разогнался, шумахер, — переполошилась Цунаде, выкопав откуда-то оттуда же, где хранится бутылек с многоградусной жидкостью, закрытую упаковку орешков с воодушевляющим названием «Радость». Наруто прыснул. Ага, радость ему сейчас и такая не повредит. — Закусывай, алкотня малолетняя, и запри дверь, — кинув орешки ему в руки, велела женщина, разливая по бокалам добавку. — Господи, до чего дожила… спаиваю детей… — бормотала себе под нос она, не отвлекаясь от дела.

— Да мне двадцать лет через два месяца будет! — возмутился Наруто, но все-таки указания выполнил. Не хотелось подставлять Цунаде, со стороны которой не то, что несовершеннолетним, а вообще, в принципе, не положено пациентом алкоголь наливать. Вдруг кто ввалится к ней в кабинет и спалит такую интересную картину?

— Извините, дедуля, за ваши несправедливо задетые престарелые чувства, — явно издеваясь, передразнила его Цунаде и тяжко вздохнула, вспоминая, что в свои двадцать лет она тоже была охренеть как уверена, что уже взрослая. Что ж, не будем рушить иллюзии Узумаки. — Что, все так плохо? — выслушав возмущения в свой адрес еще после «дедули», кивнула на бокал в руке блондина, который тот пару секунд сомнительно покрутил в руках и снова в один присест опустошил до дна.

— Гадость. Прав был Са… — внезапно запнувшись, сам охренел от того, что не может заставить себя произнести его имя. Что это за артблок такой на языке вертится? Цунаде, заметив эту заминку, печально покачала головой, на сей раз обходясь без замечаний по поводу манеры пить залпом. Видимо, ему это действительно нужно. — Блин, — чуть пошатнулся Наруто от резко вдарившего в голову спиртного, но вопреки своим же словам поставил бокал обратно, намекая, что на этом останавливаться не намерен.

— Ты уверен? — со всей серьезностью спросила блондинка, заглядывая прям в душу Наруто.

— Я буду пить до тех пор, пока не смогу выговорить его имя полностью и без запинок. Не жадничай, Баа-чан, — как-то обреченно ответил парень и, кинув очередной взгляд через плечо на злосчастный диван, свел брови к переносице, после чего показательно протопал до него, будто пытаясь доказать себе что-то этим. Так же показательно плюхнулся на то самое место, где когда-то рядом с ним восседал Саске, и похлопал по месту рядышком, приглашая психолога присесть тут. Удобнее пить будет, не бегая каждый раз за добавкой к столу.

Цунаде посверлила его задумчивым взглядом еще пару минут, но встретив такой же упертый взгляд в ответ, сдалась, мысленно радуясь, что психологи не приносят клятву Гиппократа. В скором времени она сидела рядом с Наруто, а пятилитровая бутыль с саке и два бокала прекрасно уместились на неподалеку стоящем низком столике, где все это добро можно достать, не отрывая седалищный нерв от дивана.

Эх, видели бы ее сейчас коллеги-психологи… Впрочем, Наруто ведь не просто «пациент» и если ему так легче, то вперед и с песней, честнее будет — лишь бы не переусердствовал. С кем другим она бы ни в жизнь не присела на диванчик бухнуть во время приема.

— Итак, — обустроившись поудобнее, подвернув ноги под себя и откинувшись полубоком на спинку дивана, спросила Цунаде. — С чего начать хочешь? — естественно она была в курсе последних событий в жизни Учихи, поэтому вполне справедливо с ее стороны было предложить Наруто выбор, о чем он хочет поговорить в первую очередь. Ответ удивил:

— С вопроса, — уставившись куда-то в точку в пространстве, вздохнул Узумаки, сам не зная, с чего хочет начать. И хочет ли вообще? Ну, единственное, что понятно — это то, что он точно не хочет и дальше изводить себя этим Саске, который успел уже пустить корни в нем так, что не выдрать. Для этого стоит перебороть себя и все-таки поговорить с Цунаде… но начать решил он с главного вопроса, который на полном серьезе мучает его последние сутки: — Можешь посоветовать хорошую психиатричку? Ну там, чтоб стены мягкие, белые; завтрак, обед, полдник и ужин, обязательно как на королевском приеме; прогулки на свежем воздухе по зеленым лугам с цветами и чтоб электрошоком по мозгам обязательно по два раза за день?.. В цене вопрос не стоит.

— Неплохие у вас запросы, юноша, — не сразу ответила со смешком женщина, оценив масштабы катастрофы. Н-да, дело, видать, совсем жареным пахнет. — Позволь тогда хоть узнать, за какие заслуги ты себя обрекаешь на это?

Наруто вздохнул. Самое трудное еще впереди. И с лозунгом «пивка для рывка» опрокинул в себя залпом оба полных бокала.

…Цунаде поверить не могла, что перед ней сидит все тот же самый Наруто Узумаки, что впервые попал к ней на прием почти год назад. Тот мальчик плакал, закрывался в себе, доверялся ей неохотно и боялся. Этот — нет. Этот Наруто ничего не боялся, раскрывался ей очень даже охотно и откровенно — тем более после еще пары бокалов — а выражался предельно честно и от души:

— …я не знаю, сколько еще выдержать смогу это. Пытаюсь избавиться, но не выходит. Пытаюсь выкинуть из головы, а из сердца выкинуть не получается… Я знаю, как ему сейчас хреново. Знаю и хочу быть рядом, хочу поддержать, и не хочу, чтобы он ломался. И ненавижу себя, его, а заодно весь мир за это! Ведь после того, что он сделал не только мне, но и моему хорошему другу, я не должен испытывать к нему даже жалости! А тут… — шмыгнул носом Наруто, едва удерживая рвущиеся наружу слезы злости и обиды, ведь обещал себе, что плакать из-за него он больше не будет. — Мне стремно, бабуля. Стремно, что со мной происходит подобное, но отпустить его просто так я не могу. Как и простить, тоже, никогда не смогу, — прервался, чтоб сделать еще пару глотков, смаргивая против воли набегающие на глаза слезы, которые как бы не старался, а лезли наружу. Не время нюни пускать. — И болит постоянно, вот тут вот, — постучал по груди. — Иногда кажется, что вообще задыхаюсь, и лучше бы это реально какая-нибудь астма была, а не… Короче, я просто словно два разных человека: днем тот, что сидит сейчас перед тобой, а ночью… — Наруто досадливо цокнул, не находя подходящих слов для точности описания того, в какое слезливое дерьмо он превращается ночью. От того психанул, чуть прикрикнув: — Чертов Билли Миллиган на минималках! Умом понимаю, что так не должно быть, что не хочу иметь ничего общего с ним после этого, но какая-то паршивая тварь внутри отдельно от моего разума сидит и нудит, не позволяя забыть, отпустить… Это вообще нормально?

«Вот это встрял ты, Наруто» — в первую очередь подумала Цунаде, внимательно выслушав терзания парня. — «Вот не живется вам, мальчики, спокойно. Всегда надо найти, куда вляпаться… С такой драмой вас хоть в «мужское/женское» отправляй!». Убедившись, что все, что хотели, ей высказали, Цунаде вздохнула полной грудью и принялась изъяснять непостижимые уму Узумаки вещи:

— Начнем с того, что это все не нормально с самого начала, Наруто, — глядя парню в глаза, в лоб высказала женщина. — Не нормален сам факт вашего общения после того, что он сотворил в метро, — на это Наруто лишь поморщился, никак больше не реагируя на давнее происшествие. Цунаде, как друг, была рада этому, но как врач была весьма обеспокоена такой невзрачной реакцией при упоминании изнасилования. Вот уж что точно не нормально. Но так ли плоха эта «ненормальность»? Вот на этот вопрос она сейчас и ответит. — После той встречи ненормально все: ненормально жить с ним, ненормально спать с ним, ненормально любить его. И сейчас я тебе скажу то, за что мой препод по психологии меня бы на костре сжег, но… Ты разве был при этом несчастен? — выдержав паузу, чтоб до Узумаки дошло, что она имеет ввиду, продолжила. — Наруто, не стоит загонять себя в рамки «нормальности», если при «ненормальности» ты чувствуешь себя счастливым. «Ненормальным» быть не грех, пока это не мешает окружающим, так что не вижу причин для паники, — просто пояснила она, но перед тем, как продолжить, решила уточнить, точно ли это нужно Наруто: — А теперь прежде, чем мы продолжим, я хочу, чтобы ты хорошенько подумал, что ты в действительности хочешь от меня услышать сейчас: анализ психолога или друга-психолога? Вещи разные, предупреждаю.

Раскрыв рот, Наруто всерьез задался этим вопросом. Он и так догадывался, что это вовсе не то, что должно звучать от психолога и теперь вот оставалось решить: желает ли он продолжать в том же духе, доверившись Цунаде, или же пусть уже выпишет какие-нибудь таблетки и дело с концом? Недолго думая, Наруто выбрал первый вариант. Все-таки психологов в мире много, а друг-психолог только один. Когда еще ему выпадет такой шанс?

— Вот и отлично, — с готовностью кивнула Цунаде, отобрав из рук чуть разомлевшего блондина бокал с недопитым саке. — А теперь закрой глаза и представь, что есть для тебя счастье, — велела она. Наруто недоверчиво хмыкнул, но все же выполнил указания. Отлично, глаза закрыл. А счастье… эм, мир во всем мире? — Для тебя, Наруто. Твое личное счастье, — по скептически настроенному выражению лица заметив, что тот ее не совсем понял, пояснила она. — Не думай, просто расслабься и позволь своей фантазии самой нарисовать картину твоей личной утопии.

Личное? Ну что ж, попробуем. И так, что такое для него «счастье»? Счастье — это когда добился того, чего хотел; это когда любимые рядом; это когда все близкие живы-здоровы, но… фантазия, ау, ты где? Самое время выйти на сцену. Как ее приманить, чтобы нарисовалась та самая картина «счастья», о которой говорила Цунаде?

— Не думай, — напоминает та, видя по хмурым бровям, что мальчик никак не может выключить мозг.

Ну точно, не думать! Уж этому-то он научился, пока пытался не думать кое о ком… Так-с, ну поехали! Разум чист, из нетрезвой головушки мысли выветриваются как по щелчку пальцев и вот вроде что-то наклевывается. Спустя еще пару минут стараний, а точнее, наоборот, отсутствия логического мышления и свободы полета воображения, когда уже чуть не заснул, перед глазами, словно сон, наконец, вырисовывается обещанная картинка «счастья», на котором были сосредоточены все его мысли: вот он защитил диплом, а мама так радуется, что аж воды отходят и папа быстрее отвозит ее в больницу. Наруто, прямо с выпускного, пребывает туда, встречает уже готового полностью здорового братика или сестренку и в эту же минуту в палату к счастливой семье на всех парах забегает запыхавшийся Саске в парадном костюме с пышным букетом цветов в руках, поздравляя всех с пополнением. Идеально. Все идеально, только вот…

— Саске, — раскрыв глаза, угрюмо выплевывает Наруто его имя так, как будто это самое страшное ругательство на планете. Вопрос на миллион: какого ладана этот тип там забыл?!

— Ух ты, надо же, не запнулся даже, — почти удивившись, заметила женщина, не отреагировав больше никак. Просто другого она и не ждала. — Как договаривались, этому столику больше не наливать, — отодвинув рукой в сторону подальше бокал Наруто, словно совсем не замечая застывшего ужаса у того на лице, спокойно подметила она.

— Не заговаривай мне зубы, бабуля! — обиженно пробубнил блондин, с тоской в глазах провожая свой полупустой бокал, до которого дотянуться ему теперь нереально. — Чего ты этим добилась? Тьфу ты, даже не так: чего я этим добился? — перейдя к более актуальным вопросам, нежели выпивка, нахохленно вопрошал Узумаки. — Если хотела, чтоб я почувствовал себя еще большим дерьмом, чем есть, то поздравляю, у тебя получилось, — уже тише и поспокойнее бормотал он, и впрямь чувствуя себя крайне гадко с того, что в его картину идиллии без спросу вписался тот, кого он сознательно ни в жизнь бы туда не впустил.

— Я-то вот как раз ничего добиваться не планировала, но ты… Не знаю, что тебе там привиделось, но встретив его, разве ты не испытывал счастье? — с интересом задала вопрос Цунаде, внимательно следя за реакцией чуть смутившегося друга, который, через не хочу, но был вынужден признать, что да, черт возьми, в тот момент, в той палате он действительно был счастлив, как никогда… но что ему это дает? Лишний повод возненавидеть себя? — Отлично, раз возмущений больше не будет, я продолжу тогда, — с облегчением сказала она, подумав о том, что не зря все-таки Наруто вылакал у нее пол бутыли саке. Вряд ли в здравом уме он так относительно спокойно принял тот факт, что Саске, не смотря ни на что, является немаловажной составляющей его картины счастья. — Опытным путем мы выяснили, действительно ли ты ненавидишь его за то, что он сделал, больше, чем любишь за все остальное. И я прекрасно понимаю, ты не рад результатам, но единственное, что ты можешь с этим сделать — смириться. Смириться, принять и жить дальше, — заметив готовность парня возмутиться такому заключению, Цунаде нарочно повысила тональность голоса, чтоб тот ее не перебил. — Лишь принятие способно к прощению. Только когда ты осозна́ешь всю пользу от причинённой им обиды, ты станешь свободным от своих чувств.

— Чиво? — потерялся в шоке Наруто, не в силах понять, что несет эта женщина. — Пользу? Прощение? Не понял… ты хочешь, чтобы я его простил???

— Пользу ты сам для себя вынести должен, а о его прощении я и слова не сказала, болван, — щелкнув по носу блондина, что таращился на нее, как на инопланетный разум, терпеливо объяснила она.

— Че? Но… — Наруто, конечно, яснее не стало. — В смысле «не сказала»? Да ты же только что…

— Я только что сказала, что пока ты не смиришься с тем, что между вами случилось и своими, как ты выразился, «неправильными» чувствами после этого, не видать тебе спокойствия, как своих ушей! — прикрикнула женщина, но тут же успокоилась, понимая, что это слишком сложно для Наруто, которому стоит сначала дать время переварить все услышанное.

— Но прощение… — тихо, но все еще не разобравшись в том, что пыталась донести до него Цунаде, полувопросительно пробормотал Наруто. — Это-то ты к чему ляпнула?

— К тому, что для начала тебе следует простить себя, — как можно яснее сказала женщина, пытаясь хоть сейчас максимально все четко и ясно донести до мозга блондина. — Но это невозможно, потому что прощения не существует. Обиду ты можешь принять, с обидой ты можешь смириться, оставить ее в прошлом и жить дальше, не вспоминая о ней — это то, что мы называем «прощением». И это то, что нужно тебе — принять свои чувства, смириться с ними, смириться с событиями того дня, когда у вас все пошло наперекосяк, и смириться с тем, что сейчас уже это все никак не исправишь. И только тогда ты сможешь избавиться от той «паршивой твари», которая сидит внутри тебя и нудит, лишний раз ковыряясь в твоих все еще кровоточащих по ее же вине ранах, — судя по задумчивому лицу Наруто, до того, наконец-то, потихоньку доходит, что от него требуют. — Надеюсь, сейчас-то ты понял?

— Типа того, — тихо ответил Наруто, который сам в жизни бы не подумал, что для того, чтоб разрешить свои внутренние разногласия, нужно просто согласиться с ними.

Дебил? Да. Долбоеб? Конечно! Даун? Так и есть. Конченый? Так точно, капитан! Идиот? Дайте два! Какой смысл с этим спорить? Не спорил же раньше, когда… когда был счастлив с Учихой, обжимаясь с ним в душевой? Может, в этом и есть секрет его счастья — делать то, что в «нормальном» обществе не приветствуется? Замутить с парнем, например, влюбиться в него по уши, а потом страдать сто лет потому, что он оказался всего-лишь слабеньким кусочком дерьма, не умеющим контролировать себя, свой язык и свое тело? И раз уж Наруто у нас и так потерянный экземпляр без шансов на спасение, то почему бы ему просто не принять, что как был тем придурком, доверившимся Саске, так им и остался, продолжая любить, несмотря ни на что?

Такой вот он дурачок… но что поделать? Только смириться.

✞✞✞

— Здарова, как твоя нога? — уже сидя дома, связался с Дейдарой Наруто, каждый день начиная общение с одного и того же вопроса.

— Привет, неплохо, могу уже пальцами шевелить, — в камеру улыбнулся Дей, пожевывая какие-то маленькие печенюшки.

— Очень рад, — честно признался Наруто, собираясь с мыслями для того, чтобы не растерять всю смелость продолжить разговор, на который еще вчера он не осмелился бы решиться. — Дей, — резко, но как-то не слишком уверенно позвал его Узумаки, стремаясь смотреть ему в глаза, когда тот вопросительно хмыкнул. — Ты… ты бы смог простить Саске за то, что он с тобой сделал?

Тсукури замер, с подозрением поглядывая на экран. Вау, Наруто впервые завел разговор о том, что ранее у них стояло в черным списке по теме бесед. Неужели созрел?

— Так-так-так, — откинув пакетик с печеньками подальше, подобрался Дейдара, подтянувшись повыше. — Ты вот сейчас это к чему?

Наруто смутился, не зная, как отреагирует Дей, узнав, что он тут оправдать Учиху для себя пытается. В конце концов вопрос был как раз-таки и задан к тому, чтобы проверить, как относится к нему Дей и лишь от этого дальше плясать, зная наверняка, осудят его или нет. Наверное, будь он на его месте, сильно бы не обрадовался, если бы друг вдруг сменил берега, оправдывая того, кто не только ему навредил, но и товарищу. Сможет ли Дейдара его понять?

— Просто ответь, — нервно сжимая кулаки, взмолился Наруто. — Пожалуйста… я тебе потом все объясню, но для начала мне надо знать, как ты теперь воспринимаешь его.

— Никак, — чуть подумав, заявил Тсукури, прекрасно понимая, что шуточки тут не прокатят. И раз уж Наруто это так нужно, то мир не рухнет, если узнает, что он держал обиду на Учиху лишь те первые полчаса в палате до того, как прозвучал его голос, велевший узнать у врача, когда можно будет провести операцию. — То есть, я и раньше не мог впихнуть его в категорию друзей, и сейчас тоже. Проще выражаясь, ничего не изменилось. Он, конечно, тот еще долбоеб, но в такие трудные минуты, когда больно и обидно, вся мерзость летит как раз-таки в самых близких и дорогих. И тут для меня главное, что в конечном счете он понял, что сотворил что-то не то и даже постарался исправить это. Нога восстановится, все будет как прежде, так что не вижу смысла таить на него обиду — жизнь коротка, и я не хочу ее тратить на такие мелочи. И… — поморщился он, вспоминая образ Саске, что тут последние дни перед отлетом маячил перед ним в состоянии обморока. — …знаешь, мне кажется, от всей той кутерьмы, что завязалась в тот день, больше всех пострадал не я и даже не ты. Видел бы ты его… — передернулся бедный, жалея Учиху, который в его присутствии от силы произнес два слова, снова выпадая куда-то прочь из реальности. Хочешь-не-хочешь, а такое зрелище кого угодно за душу зацепит. И даже понимание, что сам виноват, не облегчит восприятие этого потерянного кусочка материи, блуждающей по миру без желаний и цели. Тот самый случай, когда реально — врагу не пожелаешь. А Учиха, чисто по факту, и врагом-то никому не являлся. И он вполне расплатился за то, что сделал, просто тем, что осознал, что именно натворил и каковы могли бы быть последствия. По крайней мере, в глазах Дейдары Учиха не являлся козлом отпущения, ибо сам увяз в этом болоте больше всех остальных. — Жалкая тень самого себя. Такая жалкая, что прибить хочется, лишь бы не мучился. Само собой, обижаться на такое существо глупо — был бы самим собой, можно было бы еще помодничать, но тут… Блять, это все равно, что обижаться на растение за то, что выросло у тебя на пути. Так же тупо и совершенно бессмысленно.

— Все настолько ужасно? — выслушав Дея с ноющим сердцем в груди, ибо до сего дня он даже не догадывался, как отразилось все на Учихе, с болью в голосе уточнил Узумаки. Господи, неужели Саске все же сломался? Ужас какой. Нет, он так не хотел. Совсем не хотел. Саске должен оставаться Саске, чтобы можно было с чистой совестью надуть щеки и потыкать носом его в его же ошибки при первом удобном случае, как обычно. Чтоб тот, как обычно, поворчал, надулся сам в ответ, но в итоге забыл и не вспоминал больше этих невинных подъебов вместо того, чтоб уходить в себя далеко и надолго. Какой интерес в груде мяса с костями, если в ней совершенно нет желания жить?

— Ну, — прикинул Тсукури, вновь роясь в поисках откинутой упаковки печенек. Найдя, запихал в рот побольше, пожевал и продолжил: — По шкале от одного до десяти, по моим меркам, он где-то на сотне. Арест, в его случае, лучшее, что могло с ним сейчас произойти. Иначе, боюсь, он бы уже наложил на себя руки…

Наруто побледнел.

«Наложил руки? Наложил руки?! Руки?! На себя? Не позволю!» — пронеслось в перепуганной голове Узумаки, сердце которого ухнуло куда-то в пятки, стоило только подумать о том, что существует хоть малейшая вероятность потерять Учиху навсегда. Совсем-совсем потерять, так, что даже если сильно припрет, уже ничего не исправишь… Кого же тогда винить-то во всем? Хрен вот Наруто отпустит его на тот свет, пока на этом тот сам не отпустит Наруто! И если все действительно настолько ужасно, то… Ему нужно увидеть его. Увидеть и самому оценить, насколько все плохо.

Дела сердечные подождут, главное сейчас дать понять Саске, что он… эм, еще нужен ему? Зачем — он сам вряд ли объяснит, но знать, что он где-то рядом, жив и здоров куда гораздо приятнее, нежели то, что он отправился следом за братом. Эгоизм — дело тонкое и хрен он позволит сбежать ему на тот свет ото всех проблем, оставив его самого на этом мучиться в одиночку. Натворил дел, так давай расхлебывай, а не ищи легких путей! Узумаки в жизни себя не простит, если упустит возможность надавать отрезвляющих лещей Саске, дабы тот очнулся и понял, что это еще не конец. При желании, из любого дерьма выбраться можно, и если Учихе не хватает мотивации для этого, то Наруто сам, блять, лично вытащит его за уши из того болота, в которое тот сам себя загнал, лишь бы не чувствовать себя виноватым в смерти любимого. Он много с чем может в жизни смириться, но смириться с тем, что он каким-либо боком причастен к тому, что дорогой ему человек задумывается о суициде и лишь богам спасибо, что до сих пор от мыслей к делу не перешел, никогда не сможет.

— Дей, — опустив голову вниз, не смея смотреть на экран монитора, где рискует встретить недопонимание со стороны друга, тихо позвал его Узумаки. По щекам покатились слезы, ливанувшие как из ведра при мысли о том, что Саске может не стать. Совсем и бесповоротно. Даже упорно засевшая внутри гордость приткнулась, понимая, что когда сбегал от Учихи, он вовсе не желал встретить его в следующий раз в гробу. — Я… я должен увидеться с ним. Мне надо… попасть к нему как-то… Помоги мне, а?