Третий год тяжелый. На носу выпускные экзамены и взрослая (разумеется, с большой буквы) жизнь. Хината всё ещё глуповат для сдачи экзаменов, зато достаточно уверен в себе для выбора следующего пункта своей жизни. У него волосы сильно отросшие, рыжими волнами прикрывающие уши и верхнюю часть шеи, а ещё сильные ноги и все ещё маленький рост. Хината вырос, но, наверное, больше морально.
А ещё Хината любит Кагеяму. И Кагеяма любит Хинату. Да и вообще, они встречаются. На втором году произошел переломный момент, но никто не был удивлён, серьезно. А особенно они. Ладно, Хината глубоко вдыхает. Двери спортивного зала выглядят как родные. Наверное, они и есть для него родные. Это – его дом. Здесь он плакал, сбивал пальцы в кровь и до одури кусал губы. Здесь он высоко прыгал, здесь он тренировался и здесь он взлетал. Здесь, здесь, здесь. Солнце ласково греет зеленоватые двери, а из-за замкнутых створок раздаётся глухой стук мяча. Хината правда старается не улыбаться, но это сложнее, чем кажется. Потому что за самыми родными дверьми самый родной человек.
Кагеяма за два года ничуть не изменился. Не изменился стиль его прически, не поменялся холодный взгляд, да и рост практически остался тем же. Но на дне глаз у него такая глубокая уверенность в себе, в каждом его движение прячется столько верного расчета, что хочется стукнуть его, лишь бы он перестал быть таким идеальным. Что Хината частенько и делает. Да, жизнь их знатно потрепала. Кагеяма в спортивной форме старшей школы Карасуно стоит на противоположной стороне поля и глядит одновременно всюду и никуда. Мяч мягко отбивается от пола и прыгает обратно в руки Тобио, а тот делает это так инстинктивно, словно с мячом родился (что, отчасти, можно назвать правдой). Глубокий вдох, глаза сверкают, как синяя молния и Кагеяма подбрасывает мяч для подачи.
У Хинаты ноги несутся сами по себе, честное слово. Он принимает подачу с перекатом и важно стоит напротив Кагеямы. Между ними – сетка. Каждый понимает, что скоро она превратится в сотни тысяч километров, и каждый молчит, потому что говорить тут особо нечего.
Это – очередной этап. Они расстаются не навсегда. У них есть телефоны и вызовы, есть, в конце концов, видеосвязь. А ещё есть собственные цели, мечты и слабости, которые они хотят побороть, достичь и исполнить. Каждый по-своему. И это абсолютно нормально, думает Хината, но противной пелены в глазах меньше не становится . Мы с ним сразимся, говорит Кагеяма, но в носу всё ещё отвратительно щиплет. И всё-таки, расставаться всегда больно.
Они с Кагеямой редко целуются. Их отношения – взрыв на площадке, ругань в автобусе и нежные прикосновения пальцев. Зачем тебе целовать того, кто всегда рядом, кто дарит тебе такую бурю эмоций, что не сравнится ни с каким поцелуем. Кагеяма тоже не знает, потому что они два помешанных на волейболе придурка. Но сейчас, когда японскому солнцу придётся сражаться с ярким солнцем Бразилии, всё, что хочется сделать Кагеяме, это целовать Хинату под звук голоса диспетчера, объявляющего посадку. И Хината ему отвечает, робко цепляется за плечи, потому что должен забрать с собой самое лучшее воспоминание (ладно, у него их тысяча, а это – приятный бонус). Кагеяма отрывается и смотрит пристально в чужие золотые глаза. Ласково дотрагивается до свисающей рыжей пряди и хмурится.
— Обещай, что пострижешься.
— Обещаю, - отвечает Хината и кончиками пальцев разглаживает чужую вертикальную морщинку между бровями и тут же срывается с места.
Бегать Хината всегда умел с невероятной скоростью. И, как бы парадоксально это не звучало, именно поэтому Кагеяма его и заметил.