Солнце слепило лучами. Погожий летний день выдался знойным, но уже клонился к закату. В лесной тиши под кронами раскидистых деревьев царила одухотворяющая прохлада. Узкая тропинка вилась средь густой травы, уводя путешественников всё дальше от широкой дороги, по которой они следовали последние часы.
— Странная штука жизнь, — рассуждал Вэй Ин, восседая на строптивом сером ослике по имени Яблочко.
Алая ленточка, стягивающая тёмные волосы в хвост, трепетала в потоках сырого воздуха, струящегося со стороны реки, призрачно угадывающейся сквозь бамбуковые заросли с обочины тропы. Вэй Ин счастливо улыбался, бросая весёлые взгляды на прекрасного как видение спутника — чопорно-строгого младшего господина Ордена Гусу Лань, ступающего бок о бок с ним.
— Кто бы мог предугадать, что судьба пошлёт мне перерождение и новую встречу с тобой, Лань Чжань, а она, ко всему прочему, увенчается нашим воссоединением в качестве супругов.
Высокий брюнет ангелоподобной внешности с неизменно прямой осанкой, к которому обращался Вэй Ин, задумчиво изучал лесную даль. Гладкие как шёлк смоляные волосы заклинателя, аккуратно перехваченные лобной лентой, имели редкий индиговый отблеск и свободно укрывали не только его плечи, но и спину до самой поясницы. Светлые, поражающие безупречностью одежды легко плыли при каждом шаге.
Призрачная улыбка коснулась золотистых как янтарь глаз и чувственных губ в ответ на сказанное Вэй Ином.
— Ты ведь и сам не мог такого помыслить, правда же, Лань Чжань? — продолжал ронять тот.
— Мгм, — последовало незамедлительно.
Вэй Ин безотчётно задержал на лучезарном супруге взгляд и ещё шире усмехнулся. На язык просились хвалебные фразы в адрес его красоты, но каждый раз, когда он позволял их себе, Лань Чжань смущался, горячился, и всё заканчивалось тем, что Вэй Ина опрокидывали на сброшенные в спешке одежды и самозабвенно брали в течение нескольких часов. Не то чтобы он был против, но у него всё ещё тянуло спину с прошлого раза. Лань Чжань был на редкость страстным и неутомимым любовником. Легко загорался и, будь его воля, не слезал бы с обожаемого супруга днём и ночью.
Продолжая любоваться Лань Чжанем, Вэй Ин отметил, что кожа у него подобна отполированному до совершенства, белоснежному мрамору. В движениях угадывается достоинство и грация, свойственные знати и людям благородных кровей. Лань Чжань абсолютно правомерно считался одним из прекраснейших мужчин своего поколения. Посоперничать с ним мог лишь его не менее известный старший брат, глава клана — Цзэу-цзюнь, Лань Сичэнь. В народе их заслуженно звали «Двумя Нефритами» Ордена Гусу Лань, превознося за выдающиеся таланты, нравственность, бескорыстие и великодушие.
В отличие от улыбчивого и общительного Лань Сичэня, Лань Чжань многим казался холодным и отстранённым. Создавалось впечатление, что ничто не может пронять его или вывести из себя. Это, конечно же, являлось неправдой. За внешней безучастностью скрывалась воистину страстная натура и взрывной темперамент. Лань Чжань не любил бросаться словами и в большей степени полагался на поступки, часто отвечал либо движением головы, либо тихим «мгм». С окружающими он всегда держал дистанцию, и только с возлюбленным раскрывался в полной мере.
Когда их взоры пересеклись, Вэй Ин чувствовал, как ошалело заходится сердце и туманятся мысли — лёд и пламя сочетал в себе его необыкновенный избранник!
— Последнее время я часто вспоминаю юность, — вдруг признался Вэй Ин. — Но память о тех днях полна пробелов.
— То, что в действительности важно, ты помнишь.
— Верно, но мне по-прежнему кажется, я что-то упускаю.
— Тогда просто наберись терпения. Со временем моя игра на гуцине поможет восполнить утраченное.
— По правде говоря, — поразмыслив, выдал Вэй Ин,— я не больно-то горю желанием ворошить былое. Я выводил из себя такое огромное количество людей, был самоуверен, заносчив и совершил столько ошибок, что самому тошно.
— Все совершают ошибки, — с невозмутимым лицом парировал Лань Чжань.
— Ты незаслуженно добр ко мне, — морща нос, улыбнулся Вэй Ин. — Хотя, если посудить, именно тебе досталось от меня более всех. В юности я постоянно задирал тебя и донимал вниманием.
— Не донимал — волновал.
— И всё же, если припомнить все разы, что нам доводилось сталкиваться, вряд ли наберётся хотя бы дюжина без перепалок. Ты то и дело порывался меня взгреть. В те дни я не подозревал о твоих настоящих чувствах, а потому для меня всё выглядело именно так.
— Вэй Ин…
— Да знаю я, знаю! Твоё расположение выражалось в попытке приструнить для всеобщего и моего личного блага мою бесшабашность и легкомысленное поведение, а за раздражением крылось желание самому побезобразничать, — иронизировал Вэй Ин. — Это ты собирался сказать?
Лань Чжань медленно моргнул и без надобности поправил лобную ленту. Его уши едва заметно порозовели.
— Вижу, мои речи смущают тебя, Ханьгуан-цзюнь, — поддел Вэй Ин.
— Не выдумывай.
— Точно. Ты покраснел!
— Вздор! — ровно отметил Лань Чжань и тут же с заботой добавил: — Мы давно в пути. Голоден?
— Есть не хочу, но от вина не отказался бы, — мечтательно заявил Вэй Ин.
— К вечеру достигнем города и будет тебе вино.
— Составишь мне компанию?
— Как всегда.
— Слава Небожителям, одарившим нас напитками, что своим чудесным действием ослабляют сдерживающие тиски на безукоризненной морали благородных мужей типа тебя, достопочтенный господин Лань! — развлекался Вэй Ин. — Как знать, сколько ещё времени я бы метался в заблуждениях на твой счёт, если бы мы вместе не распивали вино, превращающее высоконравственного и гневливого Лань Чжаня в откровенного и игривого Лань Чжаня. Помнишь, как ты связал меня лобной лентой и протащил словно избранную наложницу перед адептами своего многоуважаемого клана? А наши забавы в чужих курятниках и садах? Или твоё романтическое творчество в ночи на домах и заборах ни о чём не подозревающих горожан?
Лань Чжань спрятал глаза за поднесённой к ним рукой и в изнеможении вздохнул.
— Отбрось стеснение, я же с восторгом! — поспешил заверить Вэй Ин.
— Нечем восторгаться, — покачал головой Нефрит. — Я поступал неразумно.
— А вот и нет! — запротестовал Вэй Ин. — Никто для меня не делал того, что делал и делаешь ты!
Его слова произвели волшебное действие. Лицо Лань Чжаня посетило выражение слепого обожания. Пальцы мягко сомкнулись на запястье Вэй Ина.
— Не продолжать? — озадаченно поджал губы тот, чувствуя, как прикосновение опаляет кожу скрытой страстью. — Тебе неловко?
— Нам обоим будет, если ты не уймёшься, — в шуточной угрозе Лань Чжаня сквозило неприкрытое желание.
Вэй Ина не мог устоять против соблазна подлить масла в огонь. Сердце затопило невыразимо волнующими чувствами. Подстёгнутый ими, он оживился и заёрзал на ослике.
— Уверен?
Яблочко, тонко учуяв изменившееся настроение ездока и его спутника, начал капризничать и замедляться, а когда троица вынырнула из окружения деревьев в лоно прибрежной зоны, где обнаружилось царство люпинов, и вовсе замер.
— Ух ты!
Вэй Ин опрометью спорхнул с норовистого «скакуна» и, цепляя стройные соцветия растений ладонями, покружился на месте.
— Лань Чжань! — воскликнул он, не тая ошеломления. — Ты тоже это видишь?!
На губах заклинателя в белом еле уловимой тенью мелькнула улыбка.
— Мгм.
— Чёрт подери! Здесь как в сказке! — воодушевлённо изрёк Вэй Ин. — Много мы с тобой перевидали, но на такую красоту не натыкались, скажи?!
Он не преувеличивал. Помимо безбрежия синих и лиловых люпинов, перед ними раскинулся красивейший вид на белые вершины горного хребта, уютную лесную опушку и мирно несущую хрустальные воды речку, над которой вилась лёгкая туманная дымка надвигающихся сумерек.
— А что, если нам задержаться здесь и заночевать? — предложил Вэй Ин, всей грудью вдыхая головокружительный запах трав и прогретой земли.
— До заката ещё далеко. Мы можем поспеть в город и с удобствами устроиться на постоялом дворе.
— Когда это мы с тобой гнались за удобствами? Давай отложим это до утра, а ночь проведём на природе — поплаваем в реке, погуляем вдоль берега, а с первым проблеском зари двинемся дальше.
Лань Чжань медленно обвёл пространство глазами. Было сложно остаться равнодушным к живописной панораме, и ещё сложнее отказать Вэй Ину, источавшему неподдельный восторг удивительным местом. Поляну окружали дикие сливы, груши, мушмула и айва, позднее цветение которых только добавляло обстановке невероятно воодушевляющего колорита. Полог густой изумрудной травы плавно перетекал в каменистый берег, в свою очередь примыкавший к мелководью, где купалось солнце и шныряли юркие перламутровые рыбки.
— Лань Чжань! Смотри! — радостно завопил Вэй Ин и замахал руками, как крыльями.
Беготней среди люпинов он поднял в воздух целое облако крупных пёстрых бабочек и теперь вместе с ними гонял вокруг Лань Чжаня.
— Потрясающие, правда? Ты только глянь на них, повезло же нам!
Лицо Лань Чжаня при взгляде на него просияло. Глаза наполнились бесконечной нежностью. Вэй Ин тем временем приподнял голову, подставив лицо солнечным зайчикам, и широко раскинул в стороны руки. Бабочки плясали вокруг, задевая бархатными крыльями его волосы и одежду. Лань Чжань тоже не удержался — вскинул ладонь, и несколько удивительных созданий осторожно уселись на его пальцы.
Вэй Ин рассмеялся и снова начал вращаться, потом ринулся к Нефриту и вкрадчиво прислонился к его плечу.
— Ну и ну! Тебе достались самые прекрасные!
— Хочешь поделюсь с тобой?
Лань Чжань поднёс руку к запястью Вэй Ина, и крылатые красавицы с энтузиазмом начали перебираться к нему на пальцы. Ещё с дюжину облепили их головы.
— Однозначно, я в ближайшее время отсюда ни ногой. Никакая гостиница не идёт в сравнение с этим райским уголком.
— Хорошо, останемся, — уступил Лань Чжань и, когда бабочки вновь поднялись в воздух, заботливо спросил: — Что хочешь на ужин?
Снимая с Яблочка их походные сумки с припасами, он одновременно с упоением наблюдал, как резвится в люпинах возлюбленный, наивно не сознающий, насколько притягателен. От красоты Вэй Ина щемило сердце. Восхищение, прописавшееся в янтарных глазах, граничило с обожествлением.
Наконец распугав всех бабочек, Вэй Ин прильнул к Лань Чжаню со спины, отвёл в сторону тяжёлый каскад волос и поцеловал в основание бледной шеи.
— Сказал же, я пока не голоден, но пока нагуливаем аппетит, есть кое-что, чем я не откажусь заняться. Догадываешься, о чём я?
Нефрит плавно развернулся, устраивая руки на его талии.
— Намекни.
— Попробую, — радуясь его подыгрыванию, проронил Вэй Ин и жадно вдохнул изысканный аромат сандала, неизменно исходящий от любимого мужчины. — С чего бы начать…
Пока говорил, он намеренно задевал губами тёплую кожу скул Нефрита, взгляд которого тяжелел. Вэй Ин буквально испытал его вес на себе. Эта игра никогда не надоедала. Лань Чжань неизменно попадался на удочку его призыва. Вэй Ин высунул язык и медленно облизал губы, затем его влажным кончиком коснулся губ напротив.
— Ну как? Достаточно прозрачно я намекаю?
Лань Чжань завороженно притронулся к его щеке, едва уловимо скользнул пальцами по нежной коже горла, слегка задержав их на дёрнувшемся кадыке.
— Вполне.
Вэй Ин закатил глаза. По телу, сминая одежду, властно и сладко двигались ладони Нефрита. Внутри девятым валом поднималось возбуждение.
— Кто бы мог подумать, что ты такой, Лань Чжань. Это мне спасибо или так было всегда?
— Тебе и всегда.
Пальцы Лань Чжаня совсем недвусмысленно сползли на его задницу и ощутимо сжали ягодицы. Член Вэй Ина под одеждой предсказуемо дёрнулся.
— Чжань-гэ ненасытен в любви. А по виду ведь и не скажешь, что ты обладатель подобного темперамента, — принялся подначивать он. — И как только я раньше не просёк, насколько ты горяч и неутомим в делах постельных…
Фраза резко оборвалась, потому что Лань Чжань втянул Вэй Ина в поцелуй и крепко втиснул в собственное тело, давая почувствовать каменный стояк и жар, окутывающий это место. Глаза его были тёмными, как безлунная ночь, губы пьянили.
— Да уж, куда мне с моими намёками, вот твои действительно не оставляют вопросов, — объявил Вэй Ин, едва они немного отстранились друг от друга, чтобы глотнуть воздух.
Подбородка коснулось учащающееся дыхание Нефрита — лёгкое и мягкое, как рассветные лучики.
— Мой муж бесподобно красив.
— Это скорее про тебя, — вспыхнув, тягуче изрёк Вэй Ин и вновь притянул Лань Чжаня к себе, впиваясь в только и ждущие этого губы.
Тело наливалось жаром. Вэй Ин таял, не в силах удержать в голове ни единой связной мысли. Пелена бликов, отбрасываемых поверхностью реки, радужными переливами танцевала поверх их фигур.
Самообладание предавало и Лань Чжаня. Растворяясь в волшебстве момента, он стремительным движением развязал пояс Вэй Ина и отбросил сдёрнутую ткань в сторону. Их губы в который раз сошлись в непримиримой и изнуряющей схватке. Открываясь навстречу атаке чужого языка, Вэй Ин обвил шею Нефрита руками и, встав на цыпочки, немного выгнулся в спине. Поцелуи обнажили простую и известную им обоим истину — напомнили, как необъятно их упоение друг другом.
То ли под действием чарующей атмосферы люпинового луга и головокружительных ласк, то ли от напёкшего голову солнца и долгого пребывания в пути, а может, от всего этого сразу, Вэй Ин почувствовал себя по-настоящему захмелевшим и принялся извиваться в попытке плотнее вжаться бёдрами и хоть как-то ослабить внутреннее давление, притираясь пахом.
— Видишь, до чего ты меня довёл? И так из раза в раз, — начал причитать он. — Надо что-то с этим делать, как считаешь?
— Мгм.
Сильные руки Нефрита сомкнулись вокруг Вэй Ина. Поток поцелуев стал ещё более напористым. На задворках сознания Вэй Ина между тем зашевелились поведанные Лань Сичэнем подробности о событиях прошлого. Перед гибелью Старейшины Илина Лань Чжань унёс того с поля боя в Безночном городе и спрятал, истощённого и израненного, в пещере, но клан Лань нашёл их. В тот день Лань Чжань, защищая возлюбленного, выступил с мечом против собственной родни, ранил больше трёх десятков старейшин, не отозвался даже брату и дяде. Отразив нападение, он вернулся к умирающему Вэй Ину и начал вливать в него остатки своих духовных сил в надежде спасти, а он, пребывая в бреду, гнал его прочь.
Давно остались позади их стычки и противостояния. Отныне они доводились друг другу семьёй, но Вэй Ин не мог отделаться от чувства вины за всё, через что прошёл Лань Чжань. Казалось, он не достоин той отчаянной и бескорыстной любви, что Нефрит питал по отношению к нему уже более двадцати лет. Сколько раз, не ведая об утаиваемых им чувствах, Вэй Ин провоцировал и делал больно — не сосчитать. Понадобилось умереть и воскреснуть, чтобы прозреть и осознать, что им суждено быть вместе — слиться воедино духом и телом.
— Ты такой невероятный, муж мой. Я не заслуживаю тебя, — нежимый в объятиях Вэй Ин часто становился сентиментальным и давал волю копившимся сожалениям.
— Тебе не нужно меня заслуживать, — спокойно отозвался Лань Чжань, перенёс ладони на его лицо и бережно поцеловал приоткрывшиеся навстречу губы. — Я навсегда лишь твой, а ты — мой, так суждено.
Вэй Ин дрожал. Трагическое прошлое и невероятное настоящее сталкивались в сознании, вынуждая испытывать сразу столько всего, что душа стенала и болела. Вэй Ин попытался хотя бы немного усмирить рвущееся в неизвестность сердце и привести взбудораженные эмоции в порядок, но о проблеске контроля уже не могло быть и речи — сам себя не понимая, он находился в шаге от того, чтобы, чего доброго, сорваться и разрыдаться прямо на груди Лань Чжаня.
Тот, недоумевая, изучал его взволнованное, тускнеющее лицо.
— Что случилось?
Сражаясь с подступившим к горлу комком, Вэй Ин затряс головой.
— Так, вспомнил кое-что. Не придавай значения. Смотри, — он указал в сторону реки. — Как завлекательно блещет вода. Должно быть, прогрелась на солнце. Может, окунёмся разок?
Лань Чжань пробежал пальцами по его непослушным волосам. Ясные, похожие на желтоватые цитрины глаза тлели запертым в них пламенем. Он мгновение неотрывно смотрел на Вэй Ина, а в следующую секунду подхватил его на руки и понёс в сторону реки.
— Эй, погоди! — переполошился Вэй Ин. — Дай хотя бы сапоги снять и раздеться!
— Я сам тебя раздену, — в тоне Лань Чжаня различалась решимость и улыбка.
— Как скажешь, только поставь меня уже на землю или прямо в воде собираешься раздевать?
Требование было немедленно выполнено, и Вэй Ин уже хотел в ироничной форме похвалить супруга за послушание, как вдруг истошно взвизгнул и подпрыгнул на месте.
— Ой! — он обалдело уставился на Лань Чжаня. — Это что такое сейчас было?!
Чувствительно ущипнув его за ягодицу, Нефрит возвышался перед ним с чрезвычайно довольным видом.
— Ханьгуан-цзюнь! — преодолев потрясение, воскликнул с преувеличенной дозой возмущения Вэй Ин, неимоверными усилиями подавляя рвущийся из него смех. — Что за манеры? А если я в отместку проделаю с тобой то же самое?
— Попробуй.
— Непременно!
Вэй Ин попытался вернуть должок, да не тут-то было — Лань Чжань, совершенно не напрягаясь, легко увернулся первый, второй, третий раз, очень скоро утомив нападавшего.
— Поверить не могу! — безумно хохоча, Вэй Ин смахнул со лба пот и провёл по пылающему лицу ладонями. — Неужели это и вправду происходит? Ты играешь со мной в салочки на трезвую голову?
Лань Чжань не ответил, но продолжал сохранять готовность уклониться от его хватки в любую секунду.
— Ладненько, я тебя понял — охота подурачиться, да? На веселье потянуло. Думаешь, такой спорый и хваткий, а ведь я в своё время легко мог тебя обставить!
Вэй Ин прищурился, гадая, как превозмочь молниеносную скорость мужа. Брови Лань Чжаня чуточку приподнялись.
— Мы соревнуемся?
— А ты что думал? Вызов брошен, разве нет?
— Если настаиваешь.
— Должен же я как-то отстоять свою честь!
— Твоя честь и её отстаивание — моё дело.
— Да-а, — не стал отпираться Вэй Ин. — Но сейчас речь о другой чести! — смекалисто нашёлся он. — Ты быстр, но и я не лыком шит и могу это доказать.
— Даже если я не требую доказательств?
— Даже тогда!
— Ладно.
Лань Чжань проявлял неподдельный интерес к намечающейся игре и, словно охотящийся тигр, мелкими, бесшумными шажками крался вперёд. Вэй Ин и в самом деле ощутил себя маленьким зарвавшимся лисом, которому с минуты на минуту грозило очутиться в лапах хищника свирепее и опаснее, но азарт состязания бил в голову. Он понимал, что если хочет измотать Лань Чжаня в стараниях изловить себя, придётся выложиться по полной.
Покусывая и без того раскрасневшиеся маками губы, он размял плечи. На нём оставались лишь нижние рубашка и штаны. Следом он сорвал алую ленту, позволяя тяжёлой копне волос рассыпаться по плечам, при виде чего Лань Чжань издал звук, весьма схожий с рычанием.
— Что ты делаешь?
— Избавляюсь от лишнего. Лови меня уже, пока я не превратился в уголёк на солнцепёке! — потребовал Вэй Ин, довольный произведённым эффектом.
— Ты сам напросился, — процедил Нефрит, пожирая его голодным взглядом.
— У нас честный поединок, господин Лань, и ты ещё не победил, — пятясь всё дальше в заросли цветов, проворчал Вэй Ин, не особо уповая на свою прыть, когда его «противник» так взведён.
— Мой… — очень тихо и всё же достаточно внятно произнёс Лань Чжань и вихрем сорвался с места, вынуждая любимого балагура совершать сложнейшие акробатические трюки, дабы не попасться.
— Мимо, Лань Чжань, мимо! Промахнулся! — как безумный выкрикивал Вэй Ин, шарахаясь то в одну сторону, то в другую по поляне, пригибаясь, взмывая выше своего роста и в целом из кожи вон выскакивая, чтобы затянуть поимку. — Снова не поймал! Ох, это было близко, но всё ещё нет! Поднажми, муженёк! Не оплошай!
Вскоре досталось и люпинам, и близко расположенным кустам, и Яблочку, который, чтобы не попасть под горячую руку будто спятившим хозяевам, с рёвом метнулся в заросли тростника. Вэй Ин, не в силах прекратить смеяться, носился от одного дерева к другому — одно огибая, на другом повисая, а на третье взбираясь, — прыгал по веткам как белка и снова по кругу. Он сознавал, финал игры — дело ближайшей минуты. Каким бы упорным и проворным он ни был, как бы молниеносно ни двигался, Лань Чжань являлся не только завидным красавцем и прославленным заклинателем, он также считался одним из лучших воинов, что знавал свет. До перерождения Старейшина Илина не раз вступал с ним в схватки и перевес был то в его сторону, то наоборот, но сейчас, когда Вэй Ин обосновался в теле Мо Сюаньюя, ему крайне редко удавалось завершить победой подобные противостояния. Впрочем, его это вполне устраивало, ведь сражаться им теперь доводилось исключительно в играх и постели.
— Мой, — выдохнул Лань Чжань, подлетел ласковым ураганом и, сомкнув на нём руки, завалил спиной в цветы.
— Всегда ты так, Лань Чжань, — беззлобно упрекнул Вэй Ин, ёрзая и притворно силясь высвободиться из плена. — Не приходило тебе в голову хоть разок уступить, чтобы потешить моё самолюбие?
— В действительности ты не хочешь, чтобы я поддался, — непоколебимо сообщил Нефрит, целуя его в лоб.
— С чего ты взял, что не хочу?
— Ты сам мне сказал.
Вэй Ин озадачился, а в следующий миг пенье птиц, дуновение ветерка, плеск воды — всё будто отдалилось. Он глухо застонал, потому что обжигающие губы Лань Чжаня приникли сначала к его губам, затем к ложбинке у основания шеи, а после начали покрывать поцелуями грудь и живот. Вэй Ин рефлекторно вздрогнул и задышал чаще, нежели во время беготни. Потяжелевшая в мгновение ока голова непроизвольно откинулась на траву, спина выгнулась дугой. Желание яростно пронеслось по телу и сосредоточилось интенсивной пульсацией в паху.
Лань Чжань долго крепился, но всему имелся предел. Он дрожал от одолевшего его возбуждения, как и сам Вэй Ин. Последний даже раньше мысли не допускал, что можно настолько долго ходить по краю, но так и не сорваться. Нефрит давно доказал, что может быть нечеловечески стойким, терпеливым и сдержанным, но сейчас им вовсе не требовалось что-то подтверждать. Лань Чжань освоил его тело как собственное, знал, на какие струны нажать, чтобы оно ликовало и пело, и всё равно каждый раз пускался заново исследовать — гладил, мял, покусывал и метил поцелуями.
Вэй Ин чувствовал себя на девятом небе: от удовольствия стопорилось дыхание, поджимались от напряжения пальцы на ногах и немел затылок. Он был в шаге от оргазма, но хотел продлить сладость момента. Лань Чжань удерживал себя навесу, что дало возможность подгадать момент и вывернуться.
— Притормози! — захлебываясь сбившимся дыханием, воскликнул Вэй Ин. — Сбавь напор, умоляю. Я выдохся, а ты совсем меня не бережёшь.
— Не ты ли сам ударился в забаву с погоней? — напомнил Лань Чжань, продолжая касаться губами всюду, куда удавалось дотянуться.
Вэй Ин, сцепив зубы, отпихнул его подальше.
— О том и говорю, ты измотал меня. Мне бы глоток воды, горло смочить.
Он попытался уползти, но был обездвижен и вновь надёжно прижат к земле. В облике Лань Чжаня мелькнула обеспокоенность.
— Я что-то не так делаю?
— Как раз напротив. А я не хочу, чтобы всё закончилось слишком быстро.
Вэй Ин шумно вздохнул, когда горячая ладонь Нефрита погладила его напряжённый живот, совсем слегка задев каменно-твёрдый бугор под тканью штанов.
— Убедился?
Лань Чжань сглотнул, прикрыл глаза и, превозмогая себя, перекатился на спину. Тяжёлый вздох утонул в лениво колышущихся люпинах, а виновник его томления уже вскочил на ноги и сломя голову ринулся к реке.
— Кто-то грозился меня раздеть, — крикнул Вэй Ин, по дороге стаскивая сапоги, путаясь в спущенных штанинах, спотыкаясь и чертыхаясь.
— Я как раз этим занимался, когда ты начал привередничать, — раздалось прямо у него над ухом.
Вэй Ин оказался бесцеремонно оторван от земли и перекинут через плечо. Лань Чжань опять его опередил — он был уже полностью обнажён и готов к купанию во всём своём великолепии.
— Только не бросай меня в воду! — наставлял барахтающийся в его объятии Вэй Ин. — Тихонько опускай, вдруг она холодная!
— Скоро узнаем.
Лань Чжань уверенным шагом ворвался в реку.
— Ты же хотел остудиться, разве нет?
— Остудиться, а не простудиться!
— Не волнуйся, я этого не допущу.
Брызги полетели во все стороны, когда Лань Чжань разжал руки и Вэй Ин ухнул вниз.
— И как тебе водица? — вынырнув, осведомился он.
Лань Чжань, окунувшись, мотнул головой. Длинные волосы веером оросили серебристый круг вдоль его крепкого, тренированного тела.
— Бодрит, — обронил он, медленно скользя глазами по плечам и груди мужа.
Догадываясь, чем это грозит, Вэй Ин предусмотрительно отпрянул, но Лань Чжань опять оказался быстрее. Кожа в прохладной воде стала отзывчивее к прикосновениям. На касания тело реагировало мощными волнами истомы.
— Ханьгуан-цзюнь, ты совсем меру утратил, — удирая, хохотал Вэй Ин. — Уже пару месяцев как я выполняю твои прихоти, а тебе всё мало, — говоря это, он призывно лёг на воду и медленно поплыл по течению. — Ни минуты покоя мне бедному!
Лань Чжань неотступно следовал за ним, норовя настигнуть и притиснуть к себе. Затевая очередное соревнование, Вэй Ин пугливой рыбкой ушёл от атаки.
— Ты можешь лучше, гэгэ! Давай же, покажи как хорошо плаваешь!
Призыв был исполнен почти сразу. Лань Чжань поднырнул под Вэй Ина и вырвался из воды прямо перед ним, врезаясь почти болезненным поцелуем в желанные губы. Меняясь местами и перекидываясь брызгами, они добрались до середины русла. Вода была прохладной, но не ледяной, невзирая на то, что в долину попадала с гористых просторов. Осыпающееся цветение слив кружевной метелью опускалось на серебрящуюся гладь. С берега доносилось недовольное копошение и фырканье.
— Яблочко нас потерял, — балансируя на воде, Вэй Ин вытянулся и помахал ему. — Возвращаемся? — спросил он у Лань Чжаня и получил на это утвердительный кивок.
Нефрит вновь нырнул, вынырнул и помотал головой, от души окропляя его каплями. Вэй Ин не растерялся — тоже набросился на него в попытке обрызгать, но добился лишь того, что был схвачен поперёк тела и утянут на глубину. Вэй Ину ещё не доводилось в буквальном смысле быть зацелованным под водой. Опутав руками и ногами пышущее неуёмным жаром тело Лань Чжаня, он отдался новому опыту, пока непреодолимая потребность вдохнуть не заставила оборвать ласку.
Одновременно вырвавшись на поверхность, они некоторое время загипнотизированно взирали друг на друга, потом, не договариваясь, поплыли к берегу, а едва оказались на суше, где была сброшена одежда, повалились на неё, продолжая любовное сражение. Пребывая в кругу посторонних, в открытую предаваться чувствам они не могли — довольствовались взглядами, невинными прикосновениями и улыбками, но когда оставались наедине и обретали свободу, их поглощала страсть — обезоруживающая и окрыляющая.
Возбуждение нарастало подобно волнам во время шторма. Покрывая каждый цунь тела Вэй Ина поцелуями, Лань Чжань переместился ниже — огладил поясницу, стиснул в ладонях залюбленный зад, оставил ряд жарких поцелуев ниже пупка. Его ласки — порывистые и грубоватые — вынуждали Вэй Ина извиваться и в голос стонать. Сердце наращивало и без того бешеный темп ударов. Голова Вэй Ина опустела, когда губы Нефрита разомкнулись и туго обхватили его жаждущий внимания член.
Втискивая дрожащие пальцы в скользкие от воды волосы мужа, Вэй Ин отдался экстазу. Закусив губу и раздирая траву беспорядочно сжимающимися и разжимающимися пальцами, он дрейфовал в безбрежном океане сладостного и мучительного наслаждения, забыв своё имя, откуда он и как очутился на этой поляне.
Лань Чжань был невероятно талантлив во всём и подтверждал это делом. От дикого накала даримых им ощущений Вэй Ин впал в транс. Слёзы застили глаза, смешиваясь с потом. В ушах шумело. Лань Чжань ускорился, полностью вбирая его в себя ртом. Добавившиеся влажные звуки подсказали, что он сдался собственной потребности кончить и ласкает себя. Осознание этого обожгло и подстегнуло Вэй Ина.
— Ты толкаешь меня в пропасть… — не сознавая, что произносит это вслух, пробормотал он, неуклонно подбираясь к заветному пику.
Вожделенная вспышка освобождения пронзила нервные окончания и на миг лишила самообладания. Изливаясь, Вэй Ин судорожно содрогнулся, удерживаемый на месте крепкими руками шумно хватающего воздух Лань Чжаня, который, помогая себе рукой, пришёл к финальной точке вместе с ним.
Обессиленно распластавшись на траве, Вэй Ин несколько мгновений невидящим взором блуждал по закатному полотну неба, просматривающемуся сквозь листву нависающей над ними сливы. Мысли молчали, осталось лишь гулко частящее сердцебиение и чувство полного удовлетворения.
Лань Чжань расположился рядом, притянул его к себе на грудь и уткнулся ещё влажными, пульсирующими губами в его шею. Это был тот редкий случай, когда непроницаемость слетала с него как маска. Таким его мог видеть только Вэй Ин. В подобные минуты особо ярко проступала их непонятная многим связь и неотделимость друг от друга.
— Вэй Ин, — вдруг позвал Нефрит, когда оба немного пришли в себя.
— М-м?
— Я никогда не оттолкну тебя, но в какую бы пропасть ты ни сорвался, я прыгну вместе с тобой, — отчётливо и очень серьёзно проговорил Лань Чжань. — Не сомневайся.
Вэй Ин растерянно улыбнулся, вспомнив слова, брошенные в угаре чувств, и встрепенулся, порываясь что-то сказать в ответ, но Лань Чжань, предвосхищая это, увлёк его в поцелуй, вновь заставляя забыть обо всём.