Ловушка для души

Удивительно, что с нами делают воспоминания. Кажется, что мы — это, безусловно, мы в любой ситуации и без нас таких не было бы ни нашего скверного характера, ни наших принципов, ни целей, ничего того, что делает нас такими разными. Можно назвать это все сложным, пустым афоризмом о бесконечных гранях человеческой души, но ведь в каждом красивом афоризме кроется доля истины, как и в сказке. Наше прошлое делает нас такими, какие мы есть сейчас. Будь оно другим — мы были бы внутренне устроены совершенно иначе. Все это осознаешь только тогда, когда безвозвратно теряешь все. Тогда единственное, что остается — это наблюдать на грани пропасти, как вырисовывается твое расплывчатое, нервно маячущее, будущее.

***

Это было странно. Я смотрела в потолок и понимала, что в моей голове бесконечно пусто. Ее заняло такое болезненно-пугающее ничего, что выбило меня из колеи окончательно. А была ли я когда-либо в ней? Растерянность захлестнула меня полностью и в какой-то момент мне стало даже страшно. Мысли ползали, ускользали, как ящерицы и оставляли после себя только хвост. Я стремительно теряла каждый из них — мысли сменяли друг друга так быстро, что в голове образовалась совершенно невыносимая какофония. А потом резко стало очень тихо. Так тихо, что я впала в ступор. На темном, сводчатом потолке играли блики. С минуту я с детским, непосредственным интересом наблюдала за ними. Они были такие забавные, такие светлые, что на короткий промежуток времени меня это даже отвлекло от моей проблемы. Где-то с боку раздался неясный шёпот и скрежет. Резко сжав край мягкой белой простыни, я повернула голову на звук. Через несколько рядов кроватей, точно таких же как и моя, женщина в чепчике и красном платье с белым фартуком склонилась над кем-то спящим. Я не могла понять, что точно она делала, но в этот момент я ясно услышала отоголоски ее едва ли ясных шептаний и это дало мне понять, что в этом помещении очень хорошая акустика. Каждый шорох отдавался неясным шелестом и можно было отлично слышать, что происходит на другом конце, даже если ты этого не хочешь. Я старалась как можно меньше двигаться. В какой-то момент она прекратила свои действия и обернулась, я тут же сделала вид, что сплю. Это было неподдающееся никакой логике действие, которое я совершила повинуясь лишь рефлексам. Мне казалось, что это будет самым проверенным вариантом. Не знаю повернулась ли она ко мне, потому что услышала, как я вожусь на кровати, или просто отправилась по другим делам, но что-то заставило меня перестраховаться. Женщина благополучно ушла, и я, разлепив веки, уставилась на человека, лежавшего на дальней койке. Что же она с ним такого делала? Видно было плохо. Единственное, что мне удалось разглядеть — это светлую макушку, приветливо выглядывающую из под одеяла. Подходить ближе или просто вставать с кровати я не решалась. Чувство того, что я точно буду поймана сдавливало мне голову и сжимало все мои внутренние органы в тугой узел. Неожиданно ко мне пришло осознание, что с этим связан не только мой страх быть раскрытой, но еще что-то до боли привычное и свойственное всем людям. Некоторое время я мялась на месте, не решаясь сделать ни шагу. Но после, отчаянно сжав кулаки, я резво вскочила с кровати, которая издала отчаянный скрип. Даже не ожидала от меня такой прыти, но мне это воздалось — мне не удалось пройти и пары метров, как я с фантастическим грохотом повалилась на холодный каменный пол. Зашипев, я стала раздраженно потирать ушибленные колени и локти, стараясь не издавать много шума. Боль иголками вбивалась в виски, а в ушах напряженно звенело после падения. Теперь я поняла, почему лежу тут. Если бы у меня была бы даже половина серого вещества, я поняла бы, что это лазарет, больница, госпиталь — не важно! Единственное, что меня волновало — это напряжение в желудке и тошнота, дающая о себе знать все большими наплывами. Оглядевшись, я немного переждала, но когда ничего страшного не последовало, мне все же удалось неловко встать, опираясь на соседнюю койку, которая оказалась, к счастью, пустой. Ноги почему-то не хотели меня удерживать, они не слушались и упрямо хотели снова поцеловаться с полом. Сквозь стрельчатые окна лился мягкий, холодный свет. Это дало мне сделать вывод о том, что на улице вечер или же совсем поздняя ночь. Я приникла к окну, но видно было чертовски плохо, как бы ни старалась. Слишком уж было темно. С треском мне удалось дойти до массивных дубовых дверей, что сейчас были раскрыты полностью. Я не могла точно сказать, сколько людей было со мной в помещении, но даже того мирно спящего человека будить не очень хотелось. Доверчиво оперевшись на одну из дверей, как на своего самого верного друга, я выглянула в темный коридор, поддернутый дымкой лунного света. По его сторонам располагались редкие канделябры, которые придавали этому месту крайне загадочный вид. Сколько я ни вглядывалась в дальний конец коридора, не могла точно ответить на вопрос: видела ли я это место раньше? Для меня было все совершенно незнакомым. Даже я сама будто была такой впервые. Странное чувство того, что я какая-то не та сосало под ложечкой и проходилось мурашками по позвоночнику. Но я пока старалась не думать об этом слишком сильно, потому что у меня были более важные и срочные дела. Вздохнув, я последний раз огляделась и, наконец решившись, сделала аккуратный шаг, цепляясь за холодную стену. В ту же секунду послышались резкие и гулкие шаги, эхом прыгающие от стен. Для меня это было, как звон колокола, бой гонга и всего-всего другого, что не должно разрушать тишину по ночам. Я отчаянно затрепыхалась, как загнанное в ловушку животное, и стала отчаянно отступать к двери, как можно быстрее, но мое состояние не особо способствовало этому, да еще и волнение со страхом в перемешку сделали только хуже. Удивительным образом моя способность спотыкаться в самых ровных местах сработала на отлично, и я развалилась на полу, точно свинья под дубом вековым. Стыд, страх по крупицам разьедал все мое существо. Мои щеки отчаяно пылали. Я хотела было отползти обратно за дверь, но когда мой взгляд остановился на паре мужских туфель, ко мне пришло понимание, что больше мне ничего не поможет. — Эй, что с тобой? — я почувствовала, как меня резко подняли под локти. Я все еще не решалась поднять взгляд и, почувствовав твердую землю под ногами, схватилась рукой за его руку, неожиданно крепко сжимая. Стоять было трудновато. К горлу поступила тошнота, и я невольно скривилась. Пересилив себя, я смогла, наконец, взглянуть в глаза своему позору, но столкнулась лишь с обеспокоенным, внимательным взглядом. В нем не было ни грамма осуждения. Я взяла себя в руки и отошла в сторону, лопатками натыкаясь на стену. — Ничего. — смогла кое-как ответить я и только сейчас обратила внимание на его одежду. Это была мантия. На груди гордо распологался шеврон с гербом льва. А из под желетки выглядывал желто-красный галстук. Мысли проскочили точно огромный орангутан, и у меня тут же появились мысли по поводу этого места. Либо я попала в секту, а значит вляпалась по самые помидоры, либо же в элитную школу. Но одно звучит еще более фантастически другого в разы. Может я учусь в этой элитной школе? А почему бы и нет? Парень оглядел меня обеспокоенным взглядом и продолжил свой допрос. — С какого ты факультета? Раньше не видел тебя, значит точно не с моего. О, значит, все-таки второй вариант. Наверное, это уже лучше. — Думаю, что у меня нет факультета. — стыдливо призналась я. —Что? Это шутка такая? — мой ответ его явно ввел в ступор, и он изогнул брови домиком. Я лишь промолчала, потому что ответить мне ему было ровным счетом нечего. — Как тебя зовут? — Я... — перебрав десятки имен, приходящих мне на ум, я не нашла своего и ошарашено уставилась на него. — Я... Я не знаю. До этого данный вопрос меня толком не интересовал. Зачем мне мое имя, если я знаю, что я — это я? Всепоглащающая дыра в моей голове росла и болезненно сжимала меня. Мне было больно. Я сгорала от ужаса, потому что не понимала, кто этот человек, где мои родители, друзья, где я нахожусь, черт возьми? Кто я?... Мы смотрели друг на друга добрую минуту. И вместе мы не знали, что делать в подобной ситуации. Он молчал, потому что ему явно такие экземпляры не встречались, а я потому, что находилась в крайней степени непонятности. Спрашивать у него что-либо я боялась, потому что точно спросила бы что-нибудь неимоверно странное. Представить еще более абсурдной ситуации я просто не могла. Это било все рекорды глупости. Что-то заставило его опомниться, и он глянул мне за спину, потом снова оглядел меня. Видимо, только сейчас он смог разглядеть то, что я была в больничной сорочке. Он тут же расслабился, а взгляд его приобрел искру понимания. Но я ничего не понимала! — Я думаю, если ты сейчас не ляжешь обратно в постель, то наша новая медсестра будет очень недовольна. — он неловко и мило улыбнулся. —Ну... — мне было жутко неловко. Я немного помялась, но потом прямо и быстро спросила, чтобы точно не пойти на попятную. Все равно может не увижу его больше. Эти мысли меня успокоили. — Не подскажешь, где тут уборная? Он явно не ожидал подобного вопроса, но ответил на удивление ровно и спокойно. Обычно адекватные люди именно так и отвечают, да. Услышав ответ, я не дожидаясь больше никаких слов и сгорая со стыда отправилась на поиски того, что мне уже давно было так необходимо. Кажется, он что-то крикнул мне в ответ, но я не вслушивалась. Спустя минуту беготни мне снова стало плохо, и я стала идти медленнее, осторожно цепляясь изредка за стены. Что ж такое случилось, что мне так нечеловечески плохо? Коридоры были такими непривычными. Складывалось стойкое ощущение того, что хожу я по ним впервые. Третий этаж нашелся не сразу. Хотя бы потому, что я не понимала, на каком нахожусь изначально. Туалет был большим и просторным. Тут было тихо и спокойно. Хождение мне стало даваться уже легче обычного. Хоть и пришлось добираться сюда темпом самой медленной черепахи на свете, но это помогло мне свыкнуться с шагом. Теперь дыхание сбивалось не так сильно и осталось лишь легкое головокружение. Я смогла расходиться. Сделав пару шагов во внутрь, я заметила к концу кабинок здоровенную колонну. По ее центральному кругу располагались раковины, и я решила, что мне не помешает немного освежиться. Приблизилась к одной из них и начала крутить краники, регулируя температуру воды. Вода немного привела в чувство, мысли обострились. Мои мысли, будто под действием воды прочистились. Я подумала, что даже если встряла во что-то серьёзное, как-нибудь разберусь с этим. Закончив, я положила руки на белую гладкую поверхность и тяжело вздохнула. И все же как же теперь жить без памяти? У меня же были родители? Где сейчас мои мама и папа? Они ищут меня? Если так, должно быть, они волнуются. Может у меня и сестры были или братья. Хотя это уже слишко жирно. А может у меня была даже собака или кошка. Мой взгляд неосознанно скользнул по раковине и вдруг зацепился за маленькую утонченную змейку, выгравированную под одним из кранов. Пальцы заскользили по ободу раковины и совсем неосознанно потянулись к задорной змейке. Гравировка была холодной, как и керамическое покрытие раковины, а также болезненно шершавой, будто это была не работа мастера своего дела, а создание на скорую руку, как пометка в ежедневнике. Резко мою голову пронзила вспышка тысячи сверхновых. Я всхлипнула и, неудержавшись, упала на кафель. Боль усиливалась. Схватившись за голову, я пальцами зарылась в волосы, но ужасное состояние и не думало проходить. Уже не сдерживаясь, я отчаянно взревела и, опустившись на четвереньки, едва ли хватала ртом воздух. Боль была невыносимой. Легкие жгло от недостатка воздуха. Реальность стремительно ускользала от меня. Постепенно меня захлестнула непроглядная темнота, и я расстворилась в ней, как сахар в чае. «—Ничего себе. — блондин смотрит на нее во все глаза, а потом неуверенно тушуется, пытаясь скрыть издержки своего удивления. Он явно не ожидал ее здесь увидеть. —Ты... Хм, а что ты здесь делаешь? Девушка неуверенно, как кошка на охоте, протискивается в светлый участок совятни и смотрит на них. Холодный лунный свет лизнул ее лицо и фигуру и теперь они оба точно узнали ее. — Я подумал, что должен ей все рассказать, для нее это тоже очень важно, понимаешь?— взволнованно вступает в разговор второй парень. Он выглядит, как полная противоположность первого, но что-то едва различимое очень роднит их. Блондин в ответ молчит и с укором смотрит на своего друга. Ему чертовски не нравится эта ситуация. Так не должно было быть. Зря он все ей рассказал. — Ее это касается ничуть не меньше, чем всех нас. — видя, что тот пошел в оборот, он, отчаянно жестикулируя, пытается доказать свое. В итоге блондин сдается и смиренно кивает. Но после все еще продолжает недовольно сверлить девушку взглядом и хмурится. — Вы о чем? — она медленно осматривает их, пытаясь понять, что они имеют ввиду. Ее взгляд почти не заинтересованный. Девушка старательно делает вид, будто случайно проходила мимо и ее ввязали это без ее ведома. — Что меня касается? Брюнет вытаскивает из кармана длинную цепочку с песочными часами, посаженными на ось, и демонстрирует ее всем присутствующим. А после быстро и волнительно продолжает. — Мы должны его уничтожить. Мы, конечно, пытались исправить все, но то, что видел Скорпиус после нашей второй попытки... Ох, мы больше не можем рисковать. Мы не сможем спасти Седрика Диггори. Прости, — его речь была сумбурной и проникнутой непостижимой виной. Девушка смотрит на него грустно, почти обвиняюще. Так смотрят на неродивых щенят, которые еще плохо выполняют команды. Кажется, что каждое слово ранит ее все больнее. Она поджала губы и обиженно уставилась на него. Некоторое время она внимательно вглядывается в его глаза, давая его напряжению взыграть в полною силу, а потом отпускает его, но не менее разочаровано произносит: — Ты многого не написал мне... — Представь себе мир полный наихудших ожиданий, а после умножь на два. Мир подобный аду, где людей пытают, повсюду дементоры, всем правит Волан-де-Морт, мой отец убит, а я так и не родился. Мир Темной Магии... Мы просто не можем допустить, чтобы это произошло, — брюнет переминается с ноги на ногу и смотрит на девушку с надеждой. С надеждой на то, что она поймет его. С надеждой на то, что хотя бы эти слова смогут оправдать его несостоятельность. Услышав это девушка неосознанно делает шаг вперед и в ее глазах загораются искры, но может это только игра лунного света. Она продолжает пожирать брюнета взглядом, ждя, что он расскажет что-нибудь еще. И тут ее терпение заканчивается: — Волан-де-морт правил? Он был жив? — в ее глазах горел уже жадный огонь довольства и нетерпения. —Он был главным, ничего ужаснее я не видел, — сухо произнес блондин, осматривая носки своих ботинок. —Значит, вы сделали так, чтобы к власти пришел Темный Лорд? — продолжила нетерпеливо интересоваться девушка. — Мы заставили Седрика испытать унижение, что озлобило его, он стал Пожирателем Смерти и все рухнуло... Девушка внимательно взглянула на блондина, и ее губы расплылись в какой-то странной торжествующей улыбке. — Он стал Пожирателем? — Он стал убийцей, — ровно отчеканил блондин и прищурился. — Убил профессора Долгопупса. Девушка взяла себя в руки и, наконец, серьезно произнесла: — В таком случае, конечно, Маховик нужно уничтожить. — в подтверждение своих слов она еще и легко кивнула головой, добавляя своим словам веса. —Ты согласна?— брюнет был немного ошарашен таким быстрым и легким согласием. Он даже и подумать не мог, что им так быстро удастся уговорить девушку. — Более того, я уверена, что и Седрик бы согласился, — доверительно, будто по секрету, произнесла она. — Мы уничтожим его вместе, а потом пойдем к моему дяде и все ему расскажем. Брюнет благодарно кивнул в ответ на ее слова и даже облегченно выдохнул. Девушка все еще фальшиво улыбается им. Глаза полны горечи и светлой грусти, но как только предмет дебатов оказывается в ее руках, лицо неуловимо искажается. — Ого, — воскликнул восхищенно брюнет. — Классный рисунок! — Что? — девушка будто выходит из транса и отрывается от созерцания полученного в свои руки предмета, недоуменно смотря на парня. Девушка не заметила, как плащ соскользнул слегка с ее плечей, оголяя спину. На этом месте с темной гордостью красовался ирландский феникс. — На спине. — восторженно произнес брюнет, продолжая рассматривать рисунок. — Я раньше его не видел. Крылья. Маглы называют это татуировкой, да? —А, ну да, это Авгурей. — Авгурей? — блондин, до этого лишь наблюдавший за их диалогом, встрепенулся и присмотрелся к татуировке девушки, а потом снова осмотрел саму девушку, будто видел впервые. — Вы разве не изучали их на занятиях по Уходу за Магическими Существами? Это зловещие черные птицы, которые плачут перед дождем. Волшебники верили, что крик Авгурея — вестник смерти. Когда я была маленькой, у моего опекуна был один такой в клетке. — У твоего... опекуна? — удивленно произнес блондин и его правая бровь поползла медленно вверх. Напряжение в комнате нарастало. Девушка же с издевкой смотрела на блондина. На ее губах застыла безжизненная, пустая усмешка, которая была крайне пугающей. Она забавлялась игрой с вещицей, что ей, наконец, с таким трудом досталась, а та же в свою очередь издевательски поблескивала. — Она часто говорила мне, что птица поет из-за меня, что я плохо кончу.— в такт своим словам она подкидывает с виду безобидную безделушку вверх и тут же ловит. Ее слова звучат медленно, разливаясь сладкой мелодией ее торжества. — Я никогда не нравилась Эуфимии Роул... она взяла меня из-за золота. — девушка презрительно сощурилась и резко сжала в кулак артефакт. — Зачем же после этого ты сделала эту татуировку? — задумчиво и крайне удивленно спросил брюнет. — Это напоминание мне, что я сама создаю свое будущее. — в ее голосе звучало железо. Брюнет восхитился и одобрил ее выбор и только блондин подозрительно покосился на нее и произнес: — Роулы были едва ли не самыми преданными Пожирателями Смерти. В голове блондина словно закрутилось тысячи маленьких шестеренок. И все это работало сливаясь в одну единственную картину. Он о стольком успел подумать за одну секунду, когда тревога достигла апогея. — Чем мы уничтожим его? Конфринго? Остолбеней? Бомбарда? Что? — тем временем продолжал, как ни в чем не бывало брюнет. Казалось, что тонны напряжения не добрались еще до него. Он еще не знал, что они почти потонули. Вот она, зияющая дыра в корме, которая сведет их всех в рундук Дэви Джонса. — Отдай Альбусу Маховик обратно. — жестко произнес блондин и стал внимательно наблюдать за дальнейшими действиями девушки, ступая неосознанно ближе к ней. Девушка недоуменно уставилась на него, в ее взгляде чувствовалось едва заметное недовольство. Теперь она смотрела почти невинно, будто сказанное им, действительно, не на шутку оскорбило ее. — Скорпиус? Ты чего? — Альбус перевел взгляд со своего друга на девушку, не понимая, что происходит. —Я не верю тому, что ты сказала, я уверен, что ты никогда не болела. Почему же ты не училась в Хогвартсе? Почему ты сейчас здесь? — тем временем жестко и метко продолжил Скорпиус, праведным мечом отсекая пути к отступлению. — Я пыталась вернуть своего двоюродного брата! — ее глаза горели злостью. Она сжала руки в кулаки и недовольно уставилась на Скорпиуса. — Они называли своего лидера —Авгурей. Там, в другом мире. —напряженно и раздраженно добавил он. Девушка сладко, даже как-то нежно улыбнулась, а после задумчиво произнесла: —Авгурей? А мне даже нравится. — Дельфи? — произнес напряженно Альбус, его голос немного сорвался. Дельфи быстро и уверенно выхватывает свою палочку, отталкивая Скорпиуса. Скорпиус принимает попытку схватить девушку, но она выворачивается из протянутых им рук, отскакивая, как дикая кошка. Не останавливаясь она вскидывает палочку и целится точно в Скорпиуса. — Фулгари! — яростно кричит она, и из конца палочки вырывается сноп искр. Руки Скорпиуса окутывают плотные светящиеся нити. — Альбус, беги! — вскрикивает Скорпиус. Парень же остается в замешательстве, он не может сдвинуться с места. Когда он приходит в себя, становится слишком поздно, он спотыкается о ящик и падает. Теперь его руки скованы также. — И это все? Одно заклинание, ха, я думала, что придется импровизировать. Вас гораздо легче контролировать чем Амоса, дети, тем более мальчики, вы сами по себе очень доверчивы, правда? Думаю, мы должны разобраться раз и навсегда... — Но почему? Кто ты? — все еще не веря в такое подлое предательство вопрошает Альбус. — Альбус, я новое прошлое. — с оглушительным треском Дельфи ломает палочку Альбуса. — И я новое будущее. — Треск снова разрушает мрачную тишину совятни — тоже самое она проделывает и с палочкой Скорпиуса. —Я то, что этот мир так давно искал...»