До полудня было еще далеко. Их лагерь стоял где-то там. Там, куда шел Посу.

      Аджай вопрошал себя о многом, но в основном эти вопросы были риторическими. Аджай не помнил, как дошел до пещеры, но когда дошел опиум немного отпустил его рассудок, и в тело ударила невыносимая боль в боку и в голове. Все тело будто бы ломило, и он кое-как держался, чтобы не опустится на колени и не заскулить.

      Лицо Сабала расплывалось и немного сливалось с фоном пещеры на заднем плане.

- Сабал, я обдолбан.

      Фраза звучала смешно, но только для тех, кто не был знаком с опиумом, который производился в самом Кирате. Это была лютая смесь из каждого компонента, который мог вызвать хоть какие-то облегчающие эффекты или хотя бы приятные, не деформированные и не пугающие галлюцинации. Конечно, в основном эффект зависел от того, кто в принципе его употреблял. В стрессовой ситуации киратский опиум может вызвать что-то тревожное. Что-то, из-за чего захочется употребить еще.

- Чтоб эти дворовые псы сдохли, – Сабал сидел возле постели, ожидая кого-то. Аджай не помнил, чего он сам ожидал, лежа на этой постели. Аджай не хотел проваливаться в забытье, потому единственным выходом оставался Сабал и его речи.

- Что они там делали? Своих, небось, искали! Ублюдки… – если бы до этих слов можно было дотронутся, то Аджай определенно сделал бы это. Из них капала бы какая-то немного вязкая жидкость, а при сжимании они сочились бы ею, как сжимаемый в тисках созревший персик без косточки. И эта липкая, вязкая субстанция была чистой ненавистью. Аджай никогда не ощущал такого, и уж тем более никогда о таком не думал. Хотя и больше в речах Сабала чувствовалась не ненависть, а напряжение. Дикое, подавляемое, словно у той тигрицы, которую они прогнали. Она, несмотря на всю свою ненависть, знала, что не может позволить себе накинутся на толпу людей. – Они нашли нас. Они нас обнаружили, Аджай. Мы должны быть готовы. Мы все.

Воздух был таким вязким, будто они плавали в супе. Боли больше не было.

      Какой-то парень что-то принес, Аджай мог лишь предполагать, что именно. Но, скорее всего, все необходимое для этой мини-операции.

      Сабал встает, не торопится. Он будто расслаблен, но это было не так. Такой сгусток ненависти и напряжения Аджай видел в последний раз еще когда Сабал и Амита были на совершенно разных позициях. Напряжение в оранжевом мундире, с моментами печали в черных, тонких, но частых полос на нем, которые перекрываются белоснежной гордостью, запятнанной запекшейся кровью. Если бы Сабал был животным, он рвал бы глотки каждого солдата Золотого пути.

Золотого пути?.. Армии короля. У Аджая путаются мысли.

- Аджай, - Сабал был сосредоточен до самих чертиков, но в любой момент эта карточная колода могла рухнуть, - ты веришь мне?

Да. Разумеется. В руках Сабала был шприц, и о его содержимом можно было догадаться по одному только взгляду на его полупрозрачный жидкий наполнитель.

- Да, верю. К чему вопрос? – Гейл недоумевал.

- Как ты можешь быть уверен, что здесь не яд? Вот как? Как ты догадываешься об этом?

Того парня рядом не было. Гейл лежал на животе и боялся пошевелится, чтоб не сбить безболезненную полу-дрему – единственную его защиту от болезненных пульсаций в боку.

- Я уверен… потому что знаю тебя.

- Думаешь?

      Аджай просто хотел укола. Сабал либо сходил с ума, либо желал Гейлу скорейшей смерти от заражения крови.

      Он дернулся, дабы привстать, и тут же был на миг ослеплен той яркой болью, что пробежалась по его телу. Опиум сделал его невероятно чувствительным. Аджай будто бы действительно мог на ощупь пересчитать все нитки простыни под своей ладонью, мог ощущать каждый волосок на голове. Он ощущал даже как органы внутри него пульсировали, выполняя свою работу, а стук собственного сердца начинал откровенно мучить его. Не говоря уже о ране.

Сабал сел рядом с ним на кровать. Он глубоко вздохнул, и Аджай не столько услышал это, сколько почувствовал.

- Сейчас все так нестабильно, Аджай. Ты не поверишь, на что мне иногда приходится идти. Порой мне нужно быть точно уверенным во всех, кто меня окружает. В том числе в тебе.

Разговор приобретал оборот, на который Аджай не рассчитывал. Это все казалось таким… личным. Даже жалким. Аджай не видел таким Сабала… буквально никогда.

Речь его звучала так, словно ему пора бы уже перекрасится в платиновый блонд.

- С момента как Амита и я решили укрепить наши отношения… С тобой начало творится что-то кошмарное. Ты пил, и, я не уверен, но скорее всего даже употреблял. На тебя так подействовал провал с операцией нападения на Де Плёр`а? Крепость его у нас, Аджай. И пока она у нас, Де Плёр не так страшен. Тебе стоит усмирить свои мысли и эмоции. Они мешают тебе.

      Сабал так ему доверял, несмотря на то, что вроде как сомневался в нем. Аджай даже отвлекся от мучений, и призадумался.

Что с ним будет, если Пол решит предать свое таинственное освобождение огласке?

- Хей? Да ты, я вижу, уже не со мной давно? – Сабал хмыкнул. – Ну и хорошо. Я сейчас вколю это и займусь твоей раной. Засни как можно быстрее.

      Укол пришелся где-то на середину шеи. Предварительно протерев его не то спиртом, не то какой-то настойкой из трав с очень резким запахом. Аджай очень быстро заснул. Точнее, он не спал – скорее как лежал, ничего не ощущая и ни о чем не думая. Будто его и не было. Что-то было в этом потрясающем чувстве. И что-то… знакомое.