1025 год от основания Империи. Июль.

Жаркое полуденное Солнце плыло над широкой дорогой, а душный нагретый воздух, подернутый лёгкой рябью, окутывал будто тяжелым меховым плащом, и даже слабое дуновение ветра не приносило избавления. В такой час, когда каждый вздох дается с трудом, а едкий пот застилает глаза, участи путешественников нельзя позавидовать при всем желании. Вот и шестеро мужчин, четверо из которых были в форме имперской военной полиции, в этот момент мечтали лишь о том, как бы добраться до города и залить усталость холодным пивом в одном из местных трактиров. Но, увы, до города было ещё около двух дней пути, а возможности остановиться и переждать полуденный зной у них тоже не было — перед отъездом они получили четкие указания доставить груз максимально быстро и с максимальной осторожностью.

Груз этот представлял собой ничто иное, как деньги; пять окованных железом сундуков, до отказа заполненных золотыми монетами, внутри тяжелой бронированной повозки, запряженной четвёркой крепких тяжеловозов. Вроде бы ничего необычного — такой транспорт повсеместно использовался казначейством Его Императорского Величества для перевозки налогов и других ценных грузов. Вот только сопровождение у них не в пример больше, и состоит из вооруженных до зубов гвардейцев, а перевозка осуществляется по известным, хорошо охраняемым дорогам.

Время шло, тракт плавно свернул в небольшую дубовую рощу, так что эскорт, наконец, смог вознести хвалу Богам за хоть какое-то укрытие от палящего Солнца. В тени вековых деревьев было прохладнее, но в то же время как-то больше клонило в сон, да и ехать теперь приходилось медленнее.

Неожиданно, когда по роще оставалось проехать всего ничего, один из ехавших позади полицейских, молодой парень лет двадцати, встрепенулся и молча ткнул своего напарника под ребра. Второй полицейский, дородный мужчина среднего возраста, недовольно зыркнул на него, но, проследив за взглядом юного товарища, в доли секунды закаменел в седле и побледнел.

— Это был он? — спросил он страшным шепотом.

Молодой полицейский кивнул и, ещё раз нервно оглянувшись, окинул пристальным взглядом парня, который сидел в тени у обочины дороги, привалившись спиной к стволу раскидистого дуба, прикрыв глаза и положив руки под голову. Незнакомец обладал растрепанной каштановой шевелюрой, был одет в простую рубаху светло-бежевого цвета, темные брюки и простые охотничьи сапоги. Довершало образ старое, темно-коричневое кожаное пальто, небрежно накинутое на плечи. Повозка только что миновала его, но те двое, что ехали впереди, не обратили на молодого человека никакого внимания.

— Да, похоже, он… — так же тихо откликнулся молодой. — Что делать будем?

— Что делать, что делать… — проворчал старший полицейский. Прослужив в Имперской полиции почти двадцать лет, мужчина обладал безусловными рефлексами, порожденными длительной практикой. — Брать будем…

— Ты что, сдурел?! — зашипел его юный напарник, сделав жуткие глаза. — Какое ещё «брать»? Нас четверо, не считая тех двух, — он махнул рукой в сторону повозки, где на козлах сидели двое гражданских. — Да он от нас мокрого места не оставит, тут и думать нечего. Нет, — с этими словами парень полез за пазуху и извлек наружу стеклянный шарик, наполненный прозрачной жидкостью. — За него что за мертвого, что за живого — одна награда, так что бомбу кинем, и хватит с него…

И, развернувшись в седле, он как следует размахнулся и запустил снаряд по крутой траектории в сторону спящего под дубом юноши.

Громыхнуло так, что ударная волна чуть не опрокинула повозку, а полицейские чудом удержались в седлах. К небу взметнулся исполинский огненный столб напополам с дымом.

— Ходу отсюда! Ходу! — гаркнул старший полицейский, и вся процессия мгновенно припустила с места в галоп.

Они уже не видели, как из пылающей у них за спиной преисподней на дорогу ступила высокая, закованная в серебристую, странного вида броню, фигура.

— Хороший сегодня денёк, — произнес ехидный, преисполненный неприкрытого злорадства, голос и в прорезях напоминающего оскалившуюся морду шлема сверкнули золотистые глаза с крестообразными зрачками, неотрывно глядя вслед беглецам. Пляшущие языки пламени отбрасывали кровавые отблески на пластины доспехов, не причиняя их владельцу ни малейшего вреда. — Урожайный…

Мгновение спустя солнечный свет померк для вырвавшихся из рощи на простор людей — повозку накрыла огромная черная тень…

***

713 километр, близ деревни Даггрхорн. Несколькими днями позже.

Генерал Имперской Военной полиции Огр, сощурив единственный глаз, оглядел опалённые и искорёженные останки бронированной повозки. Прочный сплав из стали, укрепленной алхимическими добавками, был способен выдержать прямое попадание пушечного снаряда, но характер повреждений ясно говорил о том, что нечто разорвало его, будто податливую плоть — в бортах виднелись сквозные рваные борозды, крыша отсутствовала напрочь, а груз, разумеется, исчез.

От сопровождения тоже не осталось практически ничего, кроме обугленных останков, и даже сейчас в воздухе чувствовался мерзкий запах палёной плоти. Некоторых полицейских, тех, что были помоложе и повпечатлительнее, вывернуло наизнанку сразу же как только обгоревшие трупы попались им на глаза, но Огр за время службы навидался и не такого, тем более, что данный почерк был знаком генералу полиции очень хорошо. Как, собственно, и преступник, которому он принадлежал…

 С трудом подавив неприятные воспоминания, генерал, грязно выругавшись, сплюнул на раскаленный полуденным Солнцем песок дороги.

— Ну вот скажи мне, Ривер, — процедил он обращаясь к пожилому, но сохранившему элегантность и военную выправку мужчине, который с невозмутимым выражением на лице стоял неподалёку и делал какие-то пометки в блокноте. — Долго ещё этот псих землю топтать будет, или мы с тобой всё-таки до пенсии дотянем, а?

— А хрен его знает, товарищ генерал… — ответил тот, не скрывая досады в голосе. — Больно шустрый он… Да и потом, на участке у меня что — сплошные охотничьи угодья, а «Ящер» в лесу — что зверь на воле…

— Ну, я надеюсь, ты, хотя бы, этих… Егерей там, лесников привлекал? — уточнил Огр, хотя вопрос этот был не более, чем формальностью, и на какой-то положительный ответ генерал не рассчитывал.

— Боюсь, как бы он сам их уже не привлек, — покачал головой Ривер и грустно усмехнулся. — Любят они его.

— Да за что его любить?! — прорычал Огр, перед этим, правда, на несколько секунд опешив от подобного заявления. Преступник, превративший четверых его людей в обгорелые куски мяса, был головной болью для всей имперской полиции уже не первый год, лучшие детективы и оперативники положили свои жизни, чтобы его изловить и передать в руки правосудия, а тут…

— А за что наши люди любят? — задал встречный вопрос Ривер, неопределенно пожимая плечами, но в его тоне прозвучали резкие ноты, напомнив Огру о былых днях, когда этот человек сам командовал полицией. — За удаль. Бесстрашие. Пренебрежение авторитетом власти…

— И ты любишь? — ядовито поинтересовался генерал, впившись в бывшего начальника подозрительным взглядом. Они, конечно, через многое прошли в прошлом, но если удастся выявить хотя бы малейший намек на его измену… В Столице давно уже искали повод избавиться от этого не в меру честного человека, потому как даже здесь, вдали от большого города, он не утратил ни прежней хватки, ни поразительной скрупулезности в своём беспрекословном следовании букве Закона…

— А мне, старый друг, по уставу лишь семью да Отчизну любить полагается, — усмехнулся тот, не купившись на очевидную провокацию, и бросил взгляд в сторону молодой девушки с белыми, как снег волосами — та как раз о чём-то спорила на повышенных тонах с молодым полицейским, судя по знакам отличия — майором. Этот парень был одним из немногих, кто воспринял жуткую картину места преступления совершенно спокойно, что уже говорило о многом. — И то и другое бесплатно.

Огр в ответ на это лишь фыркнул — семейные ценности и прочая чепуха его интересовали мало. Сам он женат не был, о детях не знал ровным счетом ничего, и из всей родни был более-менее привязан, разве что, к племяннице. Все же остальные его желания и стремления были сосредоточены исключительно на карьере в Столице, где ему приходилось из кожи вон лезть, чтобы удержать с таким трудом завоеванное место главы имперской военной полиции. А уж в свете последних событий это становилось по-настоящему трудно, и Огр со всевозрастающим беспокойством ощущал недовольство вышестоящих особ. Арест или донос кому следует, на того же Ривера, конечно, помог бы ему несколько укрепить позиции, но этого законника даже обвинить было не в чём…

Погруженный в мрачные мысли, Огр запрыгнул в седло и дал знак своим людям следовать за ним. Всё равно на месте преступления ловить им было нечего, а зря терять день не очень-то хотелось. Вскоре отряд скрылся за поворотом дороги, направившись в сторону Фринды — провинциального городка, в котором Огр разместил временный штаб.

В то же время Ривер и его дочь направились в противоположную сторону, к деревне Даггрхорн, где они, до недавнего времени, были единственными представителями закона. Это тихое, непримечательное местечко стало им настоящим домом с тех пор, как они покинули Столицу, но теперь обоих одолевали дурные предчувствия, потому как с появлением Огра и его прихвостней привычный уклад жизни грозил измениться, и вряд ли в лучшую сторону …

— И чего, интересно, им здесь надо было… — произнесла девушка, оборачиваясь в седле и провожая отряд полицейских недобрым взглядом. Еще со времен работы в полиции, к сожалению или, может, к счастью, недолгой, она питала к столичным представителям закона глубокую неприязнь.

— Деньги потеряли, Наджи*, — спокойно произнес Ривер, но от Надженды не укрылось, что в глазах отца тоже промелькнуло что-то тёмное и недоброе. — «Дракон» отобрал.

— И много денег? — девушка как ни старалась, но тем не менее не смогла скрыть злорадства в голосе.

— Раз приехали, значит, много…

***

— Я не понимаю, господин генерал, почему Вы позволяете ему так с собой разговаривать? — обратился к Огру темнокожий парень с белыми волосами и шрамом в форме креста на лице. Несмотря на молодость, он уже имел звание майора, хотя и был, по мнению Огра, слишком самонадеян и нетерпелив. Но, с другой стороны, от наследника второго, после Императора, человека в стране ожидать чего-то иного не приходилось.

— Много причин, майор, не поймешь, — буркнул он недружелюбно. — Я под его началом ещё безусым лейтенантом бегал, пока его по ранению в эту глушь не перевели, — на миг перед его мысленным взором промелькнула вереница воспоминаний, но Огр быстро отогнал их прочь. — Ладно, давай лучше по делу, — сказал он, понизив голос. — Я так понимаю, в той повозке наш доход был?

— Наш, — кивнул Шура с болью в голосе. У него, как и у генерала, были большие планы по поводу этих денег. — Двести тысяч.

— Блядь… — Огру стоило немалых усилий не вцепиться себе в волосы. Хотя, возможно, масштаб трагедии не настолько уж велик… — Очень плохо. Ассигнациями?

— Золотом. — Одно ёмкое слово, сказанное безжизненным тоном, убило все надежды и тут же их похоронило.

Глава полиции матерился долго, изощренно и со вкусом. Этих денег должно было хватить как минимум месяца на три, и на расходы, и на взятки, и… Да и вообще такая куча денег открывает неисчислимые возможности, особенно в Столице, где буквально всё имеет свой эквивалент в золоте…

— Вот как «Ящер» про транспорт узнал? — спросил он, наконец, когда к нему вернулась способность выражать свои мысли нормальным языком.

— Да никак, — раздраженно проворчал юноша. — Мы опросили местных, так он оказывается в тот день всё, что движется на трассе грабил. Вот наши и напоролись.

— А другой дороги, конечно, не было? — только высокий социальный статус молодого майора помешал Огру сорвать на нём злость в этот момент.

— А кто ж его знал-то? — парировал тот, не скрывая язвительности. — Мы всё время так возим. В общем, — добавил он уже спокойнее, — Мы уже собрали спецгруппу, будем их с личностью преступника знакомить.

— Спецгруппа — это хорошо, — усмехнулся Огр, но тут же снова помрачнел. — Двести тысяч… Твою мать…