С шумом захлопнулась дверь гаража. Ударом кулака был включён свет. Невысокий парень щелчком подключил гитару к колонкам, и с силой ударил по струнам. Волна хаотически смешавшихся звуков и аккордов рванула воздух. В этой волне смешалось всё, что он чувствовал сейчас: злость, обида, разочарование. И одной навязчивой тонкой нотой звучала боль, нарастающая боль, которую он пытался день ото дня заглушать таблетками и алкоголем.

«За что? За что мне это? И почему мне?» — мысли в его сознании мелькали, сменяя, догоняя, обрывая друг-друга. Струны отдавали бордовым оттенком, из-за крови, сочащейся из лопнувших мозолей пальцев — с такой силой он бил по струнам. Но вот он отшвырнул жалобно пискнувшую гитару в сторону, с силой пнул колонку. Рванувшись к железной стене, несколько раз ударил по ней кулаками, в порыве бешенства были обрушены стеллажи и полки. Ведь ему уже это всё было ни к чему…

Он устало опустился посреди этого хаоса, обхватив руками, уже начинающую лысеть голову.

Весть, что у него прогрессирующая опухоль в головном мозге, и что четвертая степень рака тождественна смерти, настигла его неожиданно, а главное не вовремя — он так молод…

От одной только мысли о грядущей смерти парень заплакал, вернее, зарыдал. Ему было страшно, впрочем, как и любому человеку в его ситуации. Такой всепоглощающий страх испытывают трёхлетние дети, когда боятся темноты — чёрной, липкой, такой ужасной… Да, ведь, он и был ребёнком — неполные семнадцать лет. Страх вызывал у него не сам момент смерти, а то, что после этого момента. Есть ли жизнь после смерти? Что там дальше, после гроба и траурной процессии? Он никогда не задумывался об этом. Просто жил — как все — ни лучше, ни хуже. Правда, боли он хлебнул немного больше, чем другие молодые люди в его возрасте. А сейчас ещё и это свалилось на него. И никому не помочь… никому…

Он лишился родителей, когда ему было пять лет. Автомобильная авария оставила огромную трещину в его жизни. Тогда его взяли к себе тётя с мужем. Если они его не любили, то по крайней мере терпели. У него была своя комната и ему отдали старый гараж. Всё было хорошо, но не долго. У мужа тёти начало не ладиться с работой, и он начал пить. А когда он пил, то сильно избивал мальчика. Первый раз, затем второй, а на третий раз парень остался ночевать в гараже. Затем, он вообще перестал появляться в доме. Никто не интересовался, как он жил, что ел, во что одевался. Он подрабатывал ночью официантом в баре, а днём сидел в школе. Терпел головную боль и приступы тошноты. Так и жил, вернее, существовал…

Страшно болела голова, противно пульсировала кровь в висках и не менее противно катилась по щекам и подбородку солёная жидкость. В голове стояла звенящая безумием пустота.

— Если что-то пойдёт не так — крепче сжимай свой кулак, чувак, — он в растерянности оглянулся — никого.

«Я уже схожу с ума?».

— Используй любые возможности сломать иллюзию защищённости…

И тут он вспомнил. Слова из недавно услышанной песни крепко врезались в его память. Он посмотрел на свою худую окровавленную руку, сжал её в кулак, и шмыгнув носом, улыбнулся.

Он умер спустя несколько дней. Но эти дни, он прожил так, как некоторые не проживают и целую жизнь. За этот короткий промежуток жизни, он успел попробовать жизнь на вкус, вдохнуть её в себя всю целиком — с счастьем и горем, радостью и печалью.

Он умер счастливым, не дав боли и страху захватить его.

Умер, сломав оковы.

Умер, разрушив иллюзию защищённости.