Пеннивайзу не повезло. Последнее пробуждение не дало ему насытиться и впасть в спячку как полагается. Мелкие ублюдки разучились бояться и спустили его вниз, туда, откуда он мог выйти только через двадцать семь лет тьмы. Спустя некоторое время Мир заметил на своём теле болячку и тут же принял меры. С изобретательной мстительностью он сковырнул коростяную чешуйку и забросил туда, где она никого не поразит.
Оно проснулось не в тёмном колодце, как всегда было раньше. Вокруг были целые заросли, настоящий вековой лес, какого в Дерри точно не было. И жутко, просто отчаянно голодное. Сил было совсем немного, потому Оно так и осталось в облике Пеннивайза. Оно уже привыкло называть и считать себя им. У него есть только одна попытка напугать кого-то и подкрепиться. Только этого кого-то нужно ещё найти.
В ответ на эти мысли тут же раздался негромкий детский смех и Пеннивайз оживился. Еда! Что делают дети в лесу, он даже не задумывался. Да и не умел толком этого делать. Обычно инстинкты и эмпатия прекрасно заменяли логические цепочки.
Будущую жертву он нашёл почти сразу же. Это был мелкий, чумазый пацан, увлечённо играющий с таким же мелким щенком. Пеннивайз припомнил, что у него только одна попытка и вышёл к мальцу очень медленно, осторожно улыбаясь.
— Привет. Это твоя собака, да? Красивый пёс. Кстати, в моём цирке тоже есть собаки.
Пацан молча и очень пристально разглядывал его чёрными, блестящими от любопытства глазами, затем то ли фыркнул, то ли хмыкнул. Пеннивайз огорчился — ни капли страха. А пока его не боятся, он мало что может сделать. А ещё у него мелькнула странная опаска. Те тоже не боялись. Точнее, боялись недостаточно.
— Ты что, тут один? Разве это правильно быть одному? Можно я побуду с тобой немного?
— А что такое цирк? — спросил пацан. Он всё ещё не боялся. Он поднял с земли какую-то ветку и тут же отбросил. — Ай! Опять поцарапался!
— Это такое место где показывают чудеса, смеются, едят сахарную вату и орешки! Чудесное, замечательное место. А наши силачи и акробаты могут показать интересные трюки с собственным телом. — Оно жадно втянуло ноздрями запах крови и едва справилось с позывом броситься сейчас. Пацан вытер палец о нарукавную нашивку с какими-то каракулями и сунул его в рот. Запах крови уменьшился и перестал настолько дурманить Оно. Потом пацан недоверчиво повертел головой и снова фыркнул, на этот раз пренебрежительно. Сунул упирающегося щенка за пазуху толстовки.
— Не верю, что они могут быть лучше шиноби. А что вы делаете на детском полигоне?
— Поли…гоне? — Пеннивайз быстро переключился. Ему было совершенно без разницы, что такое полигон. Главное он уловил — ребенок здесь один. — А ты разве не боишься? Ведь ты один здесь.
— Я с Кином, — пацан для верности ткнул пальцем в шевелящуюся толстовку. — А скоро ещё мой младший подойдёт, Сакумо. А вас как зовут?
— Я Пеннивайз. — больше всего клоуну хотелось наброситься и растерзать мальчишку, но зацепиться было не за что, ни тени страха или неуверенности. — А ты?
— Изуна, — пацаненок отбросил назад длинную серебристую чёлку и встал придерживая толстовку на животе. — А как ты сюда попал?
— Я отстал, отстал от своего цирка! Скажи, Изуна, разве ты меня не боишься? Ты же меня в первый раз видишь.
— В Конохе чужих нет. Могут быть незнакомые.
Из кустов с треском и сопением вылетел второй пацан, точная копия первого, почти под ноги клоуну. Он поднял голову, широко улыбнулся и выдал восхищенное «Вау!» А потом вскочил и начал носиться вокруг, тараторя. Несвязные и чудные вопросы сыпались из него как горох из рваного мешка. Изуна молча вытянул ногу и его брат на очередном кругу просто снова покатился по земле.
— Вам нужно было обратиться в полицию, — сказал он, игнорируя возмущенные вопли брата. — А не бродить где попало. Особенно на полигонах. Это опасно для гражданских.
Пеннивайз молчал. Его всё больше и больше озадачивало поведение детей. Ну не может быть, чтобы они совсем ничего не боялись. Наконец он снова заговорил, широко улыбаясь.
— А мои зубы тебя не пугают?
— Пф! Смотри!
Малец сделал несколько жестов и Пеннивайз озадаченно заткнулся, даже едва не отшатнулся. Впервые он почувствовал что-то вроде замешательства. На детском теле щерилась синяя, острозубая морда с мелкими глазками. С легким хлопком морда исчезла, а малец с энтузиазмом добавил.
— Это Юи из Кири. Правда, у неё классные зубы? Я тоже такие хочу.
Сакумо пристроился рядом с братом, что-то горячо зашептал тому в ухо. Изуна важно кивнул. Пальцы Пеннивайза начали сжиматься в кулаки, зубы чуть удлинились и он вкрадчиво спросил в последний раз.
— Ну есть же что-то, что вас пугает?
Наконец-то! Тень страха мелькнула у обоих. Перед броском клоун даже успел услышать ответ.
— Да, когда мама решает что-то особенное приготовить.
Когти и зубы легко вошли в плоть одного из пацанов и вдруг застряли. Пеннивайз взвыл, оставляя большую часть их в деревяшке, непонятно как оказавшейся на месте пацана, бросился снова. И ударился во что-то вроде стенки. Что-то, потому что оно было из энергии, яркого жёлтого цвета и больше всего походило на… кулак. Клоун бессильно ударился несколько раз в полупрозрачные пальцы, попытался просочиться между ними. Дети внизу с торжествующим смехом столкнули кулаки, а сверху донесся спокойный мужской голос.
— Молодцы, ребята. Хорошо сработали. Изуна, так уж и быть, я не стану рассказывать маме, что ты опять угваздался. Пойду, отнесу «это» кое-кому.
— Хорошо, Обито-сан. Передавайте привет Орочимару-сама.
Пеннивайз с трудом извернулся в тесном пространстве и таки увидел говорившего. Мужчина лет сорока, с изрядно помятым лицом, повязкой на глазу и с коротким черным ежиком волос, стоял во лбу чудовищной энергетической конструкции-воина. Заметив интерес клоуна, он коротко и криво усмехнулся, снял глаза черную повязку и поднял веко. Не одноглазый. Это было последним, что увидел Пеннивайз. Глаз мужчины сверкнул краснотой и клоун почувствовал, что засыпает. В панике он попытался бороться с этим — спячка без сил — это конец. Но не сумел и снова упал в темноту.
Однако он проснулся. Проснулся в светлом и холодном помещении, примотанным к столу крепкими ремнями и не могущий ничего. Над ним склонился человек, тоже мужчина. Черноволосый, с узким хищным лицом. Пеннивайз поймал взгляд его глаз. Холодный, изучающий, нечеловеческий. С янтарной радужкой и вертикальным зрачком. Мужчина хитро улыбнулся и подмигнул Пеннивайзу. Облизнулся слишком длинным для человека языком.
— Кабуто-кун, запиши. Одежда объекта является с ним одним целым, пластична.
Впервые за долгую-долгую жизнь монстр почувствовал то, что стремился вызвать в своих жертвах.