Слепой ужасно, жутко страшный,
Но знает он на свете всё.
Невыносимый его кашель
Шептал мне, что я был спасён.
Кап. Стук. Кап. Кап. Стук. Кап. Нестерпимая боль в три часа ночи, но сердце бьётся как обычно. Холодный пот чувствуется на ладонях и лбу, а ещё на спине... Сухо во рту. Кто рассыпал песок там, внутри? От него трескаются губы. Сложно говорить, ведь в горле тоже сухо. И больно тоже.
Потерянность.
Что такое потерянность? Что это значит? На полу валяются старые сочинения, кажется, я писал их в седьмом классе. Взгляд. Вверх. Шторы пропускают свет, они не могут его больше сдерживать. Да и как они могут сдерживать свет? Усмешка. Это так глупо. Я подхожу к закрытому окну. Оно было закрыто в двух смыслах — во-первых, его от меня скрывали шторы, во-вторых, в комнату не тёк свежий воздух.
Я не сдержался. Написал рассказ. Планировал книгу. Допишу ли? Превращу ли рассказ в книгу? Рассказ... Правильнее сказать "история", которую я написал, хотя был очень занят. Не смог устоять перед клавишами — кнопками клавиатуры. Завал по работе, но всё же это так томительно. В том смысле, что я уже достал томить. Всё жду чего-то... Уже прошло два месяца лета. Так их проводят? Как их проводят? Как же их проводят... Как же?..
Не мог вспомнить, как нужно проводить летние дни. Девятый класс. Я не хочу, чтобы это лето заканчивалось. Захочу ли потом? Я не знаю. Что я вообще знаю... О чём-нибудь?
Чёрт. Я открыл шторы. Занавески... К чёрту занавески, зачем они вообще нужны? Мне уж точно не сдались. Да у меня их и нет, так что же не так? Я не знаю. Ну, вот, опять. Что это за бессмыслица. Я не могу направить мысли в одно русло. Что там было дальше? Я подошёл к окну, раздвинул шторы... Я открыл окно.
Я потерян?
Нет, мне нужна вода. Я проснулся, потому что вспотел. Или потому, что у меня пересохло горло? Оно болит. Я растянул губы. Нет, не в улыбке. Просто растянул их, они сильнее потрескались и тоже заболели. Физика. Это всё происходит по воле физики.
Я выпил воды. Или "я выпил воду"? Первый вариант подразумевает то, что я выпил столько, сколько мне было необходимо. Второй же значит, что я выпил воду полностью, её больше не осталось. Да какая разница? Какая тут вообще может быть разница? Бессмыслицу гораздо проще писать, нежели серьёзные тексты по теме юриспруденции или чего-то такого заумного... Это очень сложно, на мой взгляд.
Бессмысленно. Бессмысленно. Бессмысленно. Три одинаковых слова. Пока прописываешь каждое из них, можешь ненароком ошибиться в каком-нибудь, а в таком случае это слово поменяет свой смысл. Что оно вообще значит? Что-то бесполезное, не имеющее смысла. Что такое смысл? Смысл — это значимость. Зачем иметь значимость? Чтобы что-то делать... Зачем же что-то делать?.. В таком случае, если вместо слова "бессмысленно" написать слово "бкссмысленно", то оно поменяет свою значимость. Три одинаковых слова.
Закон сохранения энергии. Закон сохранения. Почему ты некрасив? Потому что кто-то другой красив. Почему ты — этот "кто-то другой"? Потому что ты красив. Нет, вы только стараетесь всё запутать, когда говорите это: "Красивы все". Неправда, непрпвда, неправда! Ну, вот. Я как будто захлебнулся на втором слоге.
Что будет, если меня поощрять? Это отобьёт всё желание. Желание? Что ты загадал?
Кровь.
В моём сердце плещется кровь. Что, как в бассейне? Я недавно писал про бассейны на работе... Плюх.
Нет, кровь перекачивается туда-сюда, взбалмошная! Бегает всё без умолку. Правильно — без устали. Без устали открывает рот. Рот? У крови нет рта. Но кровь есть во рту. Ни в коем случае не в роте. Кто эта ваша "рота"? Рота — это военное подразделение, но не полость организма, предназначенная для пережёвывания и перетирания пищи для последующего её переваривания... Думаю, мне стоит почаще писать. Нет, не эти тошнотворные тексты про гидропылесосы для бассейнов, какие-то шланги, штукатурку, плитки, юридические лица... Господи, что это за бред? Ток.
Не подводный ток. И даже не "ток воды". Ток, который бьёт демона за произношение слова "Господь". Кто бы мог подумать, это ведь простое обращение. Почему же этот "Господи" так жесток? Уверен, демон не стал бы бить "Господа" за то, что он назвал его "Чёрт". Эта глупая иерархическая система... Да что это такое вообще? Зачем мне этот бред? Да почему вообще "Чёрт" с большой? "Господь" наверняка сказал бы это с маленькой буквы. О, Господи...
Вот так можно легко понять, как это я так перешёл с воды на теологию. С другой стороны, есть ещё много вариантов и вариаций, как можно перейти с воды на истории про богов или про одно бога. На монотеизм. Для чего мне все эти слова? Чтобы плести глупую чушь, как паутину, точно паутину плести! Хотел бы я перестать думать. Или не хотел?
Я выпил воды и открыл шторы. Открыл окно, а в комнату повалил холодный воздух. Сухие факты, ничего более. Так причём тут физика? При том, что если взглянуть на свет, который льётся особенно ярко, выделяясь, он течёт неравномерно, так вот, если взглянуть на него, на этот квант, то можно увидеть пылинки, летающие там, на свету. На свете? Нет, уж точно не на всём белом свете. Почему на белом? Разве он не может быть чёрным? Вполне может, но почему бы в очередной раз не обвинить кого-нибудь в том, как он стар и вообще живёт во времена Петра? Крестьяне... Нет, лучше сказать, что эти так называемые "крестьяне" живут во времена Ивана Грозного. Да, так звучит обиднее, мол, они совсем неучи, бездари и вообще.
Как много страниц в книгах? Много. В книгах. Страниц в книгах много. Почему мысли такие болтливые? Уверен, если бы мои мысли этим утром стали какой-то книгой, этим бредом я занял бы не менее четырёх страниц. Но это было бы что-то вроде обычной книжки, не большого размера, как раз-таки стандартного.
Так вот, я встал, открыл шторы, затем окно. В комнате стало свежо. Вот же. Меня просто не заткнуть. Давненько я не писал ничего. Где? Не писал в голове. Эта бесталковая бошка! Чёрт, в своей бессмысленной голове я перемешал все мысли и перепутал буквы. Бестолковая башка! Так-то лучше. Так вот, вы находитесь у меня в голове. Кто "вы"? И почему "вы" в моей голове? Что же, пропустим. Теперь "вы" и я — это мы. Мы пропускаем тот факт, что мы все в моей голове. Выходит довольно занятный текст, учитывая то, что я думаю его без умолку, не останавливаясь.
В комнате прохладно. Как можно почувствовать температуры через текст? Через мысли? Это какие-то химические реакции в головном мозге. Ну, вот. Я не понял, как будет правильно — химические реакции в мозге или в мозгу, поэтому пришлось использовать ещё одно слово и получилось "в головном мозге". Так ведь наверняка правильно? Да?
Какие же большие усилия я делаю над собой. Нужно пересилить эти мысли, заткнуть всех идиотов, чтобы не открывали не закрывающиеся рты! Зачем мысли открывают рты? Смею предположить, по той же причине, что и я. Я выпил воды.
Нет, дальше я не буду размышлять о мыслях, пьющих воду. Уже подумал. Хватит! Нужно прекратить!
Прекратить поток. Ток не должен течь. Кто его заставляет?
Пол четвёртого. Причём здесь пол? Потолок... Половина четвёртого часа ночи. Ночь. Светло же, разве нет?
***
Наедине со своими бестолковыми мыслями я пролежал сколько-то часов. Я всё смотрел на текущий свет, на застывшую воду, оставшуюся в стакане. Я думал про героев, которых опишу в книге. В той самой книге, которую для начала я сделал рассказом. Сочинения. Что насчёт сочинений, написанных мной в седьмом классе? И учительница, и мать были в восторге от них. Ничего обычного. Тогда я даже не знал правил... Сколько правил я не знал? В общем, в текстах иногда проглядывали ошибки, редкие ошибки. Они не снижали оценок.
Карьера писателя. Всё казалось мне далёким — художник, писатель, поэт и даже физик, которым я хотел было стать, окончив питерский университет. Сейчас я здесь. Зачем всё это? Я стремлюсь, я хотел бы изучать физику глубже. Я пытаюсь. Пытается ли физика изучать меня? Эти шаги делаю один я. Или же мне всё-таки не подвластен мир?
Я всегда старался мыслить со всех сторон. Имею в виду стороны развития событий, я тщательно старался обдумать всё, рассмотреть возможные исходы, все до единого. Критическое мышление. Я уже рядом?
Отличает ли меня что-нибудь от других? Все люди схожи между собой на 99%. Значит ли это, что типов мышления ограниченное количество? Я уверен, но не знаю, правда ли это. Самоуверенность, но допуск возможной неправоты. Неточность.
В девятом классе я начал приближаться к цели. Правильнее будет сказать, что мои шаги к ней стали наконец-таки значительными. Оставалось три года. Три класса, которые надлежит окончить для последующего поступления в университет. Уехать из той дыры. Сколько же в мире дыр, если в нём такое большое количество писателей, да к черту писателей! Сколько же, если в нём столько людей, желающих выбраться из кровоточащих безнадёжностью дыр-посёлков городского типа?
Меня всегда интересовал один вопрос. Точнее, когда-то он меня заинтересовал, а после я нашёл-таки ответ. А он таков: хаотичное движение. Сколько бы людей ни хотело быть богатыми, они все перемешаются, а потому, кто-нибудь да переедет в какую-нибудь дыру. Столько неопределённости. Ведь кто все эти "какие-нибудь люди"? Я их не знаю, но они есть. Все мы зёрна в одной каше. Та каша в одной тарелке, хотя, быть может, одна каша в нескольких тарелках. Отсюда выходит, что ковш, в котором она варилась, — источник этой сваренной каши. Но ведь за распухшими зёрнами лежит целое поле какой-нибудь пшеницы! А что такое поле? Поле — корм для не зародившихся ростков, спрятанных в почве. Все они наделены желанием жить. Жить. Я тут вообще-то пытаюсь понять, как устроен мир. И я понял. Но я так и не нашёл истока. Где всё начинается? Где самый первый исток? Откуда всё?
Кап. Кап. Кап. Кап. Кап. Пять капель, выловленных мной и превращённых в текст в моей же голове. Всё бесконечно. Выходит, истока нет? Опять же, это вопрос. Без какого-либо ответа. Ты сможешь ответить? Вопрос. Нет ответа. У меня его нет, кто же его украл? Наверняка хотя бы у кого-нибудь он есть. Наверняка. У всех что-нибудь есть.
Так что с той кашей? В каше, между прочим, помимо зёрен есть ещё молоко (вода). Оно (она) располагается между ними, отделяет друг от друга либо притягивает, и они сливаются в единое целое. Ничего не напоминает? Влюблённые. Эти парочки, одержимые химией мозга. В любом случае, мне их не понять.
Это всё только мешает идти к сути. Идти к сути, кстати говоря, — тоже химия мозга. Один из типов мышления, один из смыслов (значимостей) жизни. Зачем жить? Твой мозг сформирован так, что ему присущ один из типов. Другие решают, как тебе думать. Другие решают. Другие — ты. Ты и есть те другие. Всё в бесконечности. Ничто в логичной истории, известной от начала до конца. Насколько бессмысленны книги? Они тоже являются частью бесконечного, но почему-то всё же принуждают думать, что у всего есть начало и конец. Неправда. Мы бесконечны.
Тип мышления. Каков поток мыслей. Что есть этот мир. Я пытаюсь понять устройство Вселенной, я мал, как звезда, тонущая в бесконечной чёрной материи. Правда ли то, что материя черна? Оптика. Что такое правда? То, что не является ложью. Либо правда — то, что является и ложью, и правдой одновременно. Взаимосвязь в бесконечности. Бесконечность во взаимосвязи.
Пора ответить на звонок! Он оповещал меня о приехавшей пицце уже три раза. Она может остыть и перестать быть вкусной. Вперёд, за хлебобулочным шедевром!
Я встал с дивана (являющегося по совместительству моей кроватью, предназначенной для сна) и направился к выходу-входу по небольшому коридору. Закрытый замок. Распахнутая дверь. На самом деле, я ожидал там кого-нибудь другого. К сожалению, это был не посиневший от недостатка крови зомби, по пути доевший мою пиццу и ожидающий, пока дверь откроет настоящая еда — живые мозги (вряд ли бы я простил ему съеденное блюдо, к тому же оплаченное мной), и даже не девятихвостый кицунэ (подразумевает ли само слово "кицунэ" девятихвостость?), маскирующийся для того, чтобы похитить мою душу (что такое душа??). К тому же, я не мог простить ему и того, что это был не горилла с щупальцами... И примерно пятью парами ног.
Мне было по-настоящему жаль. Курьер, выжидающий чаевых. Я забрал пиццу, но не закрыл дверь.
— Чаевые? — спросил я, а он ответил мне многозначительным взглядом и кивком. — Слушай, а как ты смотришь на то, что вместо этого я предложу тебе посидеть у меня немного и поиграть в плейстейшн? Хочу обсудить с кем-нибудь игру.
Он, впрочем, оказался не тем, кого нужно уговаривать. Кто вообще может отказаться от игры в... Да во что угодно. Это же игра.
На это ушло примерно три часа. Проходить игру долго. У курьера опять появилась работа. Я слышал, как его мобильник названивал по меньшей мере десять раз за час. Однако перерыв на нелюбимой работе — одна из тех вещей, которую невозможно завершить сразу. У меня на это всегда уходило не меньше пяти часов. Возможно, я приукрашиваю. Мне требовалось значительно больше времени.
***
Он ушёл, и я снова остался один. Пока мы играли, пицца остыла, поскольку я забыл про неё. Когда ел, перемазался весь — пришлось мыть руки и рот, включая подбородок.
Так вот, к чему же эта игра в плейстейшн? Я вёл это к тому, что изначально не планировал как-либо связывать одну из своих спонтанных затей с чем-то наподобие продолжения общения. Кстати говоря, с общением у меня не очень. Это могут подтвердить мои бывшие друзья.
Как обычно. Я снова забыл про эти чёртовы перчатки, поэтому мне пришлось идти в аптеку. Даже вода может стать виновницей моего похода к фармацевту!
— Вам как всегда?
— Да, пожалуйста.
Этот диалог говорит сам за себя — так часто я сюда наведываюсь. Эта аптека ближе всего к моему дому, поэтому я не утруждаю себя более длительной прогулкой до другого фармацевтического магазина. Как всегда, так привычно.
Курьера я упомянул не зря. Его же я встретил здесь. Он посмотрел на мою покупку и, кивнув, спросил:
— Дерматит?
Он стоял в очереди через одного человека после меня. Я не сразу его заметил.
— Угу. Атопический, — честно говоря, меня удивил этот вопрос. Вернее сказать, меня скорее удивило то, что "курьер" знал, о чём говорил. — Болеешь?
— Мелкий болеет, а я хожу ему иногда за кремом. Приходится вот. Заболевание-то хроническое, поэтому против этой заразы только и можно что кремами вооружаться. Больше ничего не помогает.
Я ответил понимающим взглядом. Что верно, с тем не поспоришь. Хотя кто этот "мелкий", я спрашивать не стал. Все они говорят так, как будто всем всё и без предисловий понятно. Как известно мне, непонятно ничего.
— Может, спишемся ещё? Было бы неплохо опять посидеть, поговорить. Дашь номер?
Его очередь давно пришла и прошла. Впрочем, он закупился необходимым и теперь мог спокойно болтать со мной. Мы вышли наружу, негласно решив пройтись. Свежий воздух — то, чего мне хронически не хватает, несмотря на такое большое его количество во всём мире.
— А ты чего не на работе? Смена закончилась? — спросил я. Вроде бы, он только недавно заносил мне пиццу. Я совершенно запутался в днях. Не считаю часы, а потому для меня всё время — одни сутки, длящиеся 729 072 часа. Если учитывать то, что какая-то часть уходит впустую — на сон, то тогда я работаю значительно меньшее количество времени. Хотя поспать толком не получается из-за бессмысленной тревожности, с которой я пытаюсь бороться вот уже третий год.
— Вроде того. Думал, не дождусь окончания! Вечером обещал занести Мише лекарство, — пояснил он. Как я и думал, работа эта ему в тягость.
Я вопросительно взглянул на него. Рассудительным уголком подсознания догадываюсь, что "мелкий" — это тот самый загадочный Миша.
— Это мой двоюродный младший брат, я с ним сижу время от времени. Его мать просит меня к нему наведываться — опух так, что ужас. Запястья, ладони...
— А больница? — спрашиваю я, а сам пальцем свободной от пакета руки касаюсь лба — той его части, которая между бровей, хмурюсь. Это уже вроде привычки. Стало совсем привычным действием.
— Забавный жест, — подмечает мой собеседник. Ещё бы. — Ну, так, денег нет. Иначе бы уже давно. Мама Миши не может никак устроиться в городе. Нет опыта работы, знаешь ли. Она до этого в деревне пахала, а потом... В общем, пришлось переехать.
***
Прошёл уже, наверное, где-то час. "Bloodborne" затянула по полной. Страшно — жуть! Двусмысленное слово.
— Это, а звать-то тебя как? Вроде должны были уже познакомиться, раз позвал зайти. Кстати, обычно чай предлагают, когда приглашают к себе, — сказал он, взглянув на меня быстро, но многозначительно.
— Я больше какао люблю, — отмахнулся. — Зови Кейн, если это так важно для тебя. Мне просто скучно, решил отвлечься игрой с кем-то незнакомым.
Он оторвался от монитора, снова метнув на меня вопрошающий взгляд.
— Как насчёт друзей? — спросил, подняв одну бровь. — Ходят слухи, это такие люди, которые нужны для того, чтобы проводить время вместе. Кстати, что за именцо? Ты из Америки, что ли? В России живём, вроде как...
Я цокнул.
— Ты не представился. Я жду удостоверение, а также ордер на проникновение в мою квартиру.
— Полегче, Кейн! — произнёс с издёвкой, отрывая пальцы с приставки. — Руслан Владимирович, разрешение забыл в машине, ничего, если я доиграю и вернусь за ним туда?
Я прыснул. Интересную комедию ломаем.
— Так уж и быть.
Он снова погрузился в игру. Довольно забавно наблюдать за доставщиком пиццы, одетым в соответствующую униформу, который говорит, что он полицейский. Всё это так необычно, спонтанно и ново, что ни в какое сравнение не идёт с моей жизнью в том городе, из которого я так охотно сбежал.
Когда Руслан наконец оторвался от игры (закончились кульминационные моменты, не позволяющие отстраниться от экрана), то снова выдал:
— Так что насчёт друзей? Я был уверен, что понятно разъяснил суть этого...
— Да хорош уже! Нет у меня их. Не горю желанием заводить, окей?
Не то чтобы я был очень зол, но всё же раздражение я почувствовал. Первый конфликт. Незнакомый человек. Взаимоотношения.
— Воу, спокойно, простой вопрос. Я ж не знал.
— Да проехали, нервный я. Хочется поболтать с кем-то, посидеть вместе. Устал от этой нервотрёпки, от знакомых лиц тошнит...
***
Нужно сказать, этот Миша очень неплохо играет на гитаре. Так хорошо, что, быть может, я помог бы этой семье с финансами, вот только... Помог бы, если бы не мои планы. Знаете ли, я не собираюсь их рушить ради нуждающегося, который вообще никаким боком до этого в них не входил. В конце концов, я долго их строил.
— Круто играешь, Миш. Сколько учился?
— Три года только. Но это я ещё самостоятельно всё пытался понять, а так бы...
Я потрепал его по голове. Самостоятельно — вот она, вещь!
— За самодеятельность уважаю. Сам всему так учусь, — я подмигнул ему. — Меня ещё эта коробочка ни разу не подводила, когда я самостоятельно пытался с чем-то разобраться, — подбодрил его, указывая пальцем на свою голову.
Экзема — та ещё заноза в заднице. Точнее, заноза в коже. Если уж совсем быть правильным, то на ней.
Руки у Миши не то чтобы опухли... Я бы сказал, ему удалось дожить до того момента, когда наконец-таки начался рецидив. Именно — удалось дожить. Мука страшная. Поэтому пытаюсь его отвлечь и помочь справиться с переживаниями. Кстати говоря, общение с ним давалось мне легко. Связано ли это нашим общим горем-несчастьем? Ведь мы все по сути несчастны, если так судить.
— Язык найден! — Руслан принёс чай. — Общий, я имею в виду. Не смотри на меня так, Ке-ейн, — мало того, что он издевательски протянул моё имя, так он ещё и не принёс мне какао. — Здесь нет твоей любимой какашки.
— О, я тоже его так называю! Ты что, любитель?
— Да нет, просто в голову пришло. Ты называешь какао какашкой? — он приподнял одну бровь.
— Не уверен, но ходят слухи, такое возможно. Со вкусом чего чай-то?
— Вайт Пич, если верить упаковке.
Я закатил глаза.
— О, нет... White Peach, Руслан Владимирович, White Peach.
— Нашёлся мне всезнайка! Ещё скажи, что можешь "Турецкий марш" Моцарта сыграть на том фортепиано, которое я видел у тебя дома!
Тут уже я приподнял бровь.
— Ты не уверен в моих силах?
— Господь мой Бог! Ваде рерто, Сатана! Ваде рерто!
Мне, могущественному всезнайке иностранных языков, смеет перечить тот, кто гонит прочь Сатану с неправильным произношением? Я удивлён и огорчён.
— Ты где так на латинском шпарить научился, ваде рерто? — спросил я, повторяя его ужасный акцент и передразнивая его.
— Да так... Мы с Мишей призывали демона, — он взял бедного мальчика в охапку, — а к нам случайно Сатана явился. Изгоняли, как могли, ей-богу! Забрал всё какао и ушёл.
Я кинул в него подушкой, и всё же не смог сдержать улыбки.
— Бла-бла!
***
Сырой август. Я помню каждое лето, проведённое в том городе, ненавистном, но родном. Было невыносимо жарко, я не переношу высокие температуры. Не знаю, связано ли это с моим пониженным давлением, не разбираюсь особо в медицине.
Я приехал сюда в начале лета. Только закончил школу, и сразу сюда, в этот город поющих ангелов. До сих пор считаю его таковым. Блаженная прохлада и молчаливое величие. Это рай для моих глаз и тревожного сердца, тщетно пытающегося успокоиться, биться равномерно. У меня нет с ним проблем за исключением тех, что я успел нажить за последние три года. Я не могу спокойно спать.