Узы, что связывают нас

Небо только начало темнеть, когда Артур услышал быстрый стук в дверь, настойчивый из-за ритмично стучащего дождя. Вернув веник и совок в кладовку, он нахмурился. Последнее, что ему было нужно, чтобы кто-то растащил грязь по всему недавно убранному дому.

На секунду он решил проигнорировать стук, в надежде, что неизвестный, кто бы это ни был, признает поражение и оставит его в покое. Однако эта мысль покинула его так же быстро, как и появилась. Каким бы вспыльчивым он ни был, оставить какого-то бедного, жалкого болвана на пороге посреди бури — не вариант.

Гость постучал снова, и Артур проворчал:

— Ладно, ладно!

Выругавшись себе под нос, он подошёл к входной двери и рывком распахнул её.

 — Нет, меня не интересует кто вы и зачем пришли…

— Добрый вечер, дорогой.

Артур почти захлопнул дверь, так же быстро, как и открыл её. Потребовалась вся его сила воли, чтобы удержать дверь на месте и выдавить из себя приветствие.

— Франциск, — резко спросил он. — Что ты здесь делаешь?

— Я был неподалёку, — задыхаясь, объяснил его гость. Длинные пряди волос прилипли к его лицу, и он смотрел на Артура сквозь блестящие ресницы. — У меня есть кое-что для тебя.

— Что? Ты… — Не раздумывая, он рванул вперёд, схватил его за промокшую куртку и потянул внутрь, подальше от дождя. — Ты сошёл с ума! Я знаю, что у тебя есть зонтики. Стой здесь, стой здесь…

Он развернулся и скрылся в тусклом свете дома. Через несколько минут он вернулся с полотенцем, набрасывая его на узкие плечи Франциска.

— Какая наглость с твоей стороны заливать мой дом. Тебе уже столько веков, а ты даже не побеспокоился о том, чтобы укрыться от дождя, — ворча словно наседка, он грубо вытер руки и лицо гостя. — Ради Бога, сними сапоги, пока ты не запачкал дом ещё больше, чем уже сделал.

Сквозь мягкую ткань послышался смех Франциска.

— Рад видеть, что ты ничуть не изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз.

На лице Артура появилось знакомое хмурое выражение.

— Ты ублюдок, Франциск Бонфуа.

— До мозга костей, — согласился он, подмигнув.

Франциск нагнулся, чтобы снять промокшую обувь, и тогда Артур впервые заметил, что он что-то принёс с собой. Это был маленький белый пакет и то, что в нем находилось, не могло весить много.

Прежде чем он успел спросить, Франциск прочистил горло и протянул ему пакет.

— Что это?

— Один из шейных платков Канады ещё с тех времён, когда он был молод. Я убирал свою кладовку, нашёл его и теперь хочу, чтобы он был у тебя.

Артур сунул руку в пакет и ощутил грубую ткань. Шейный платок был изрядно поношен, но немного жестковат, словно его не носили уже доброе столетие или два. Поднеся его к своему лицу, он развернул его и внимательно изучил красно-белый рисунок на квадрате ткани, понимая, что он никогда не видел его до этого. Должно быть, Метью оставил его у Франциска, когда попал под мой контроль.

— И ты не вернул ему платок? — спросил он, слегка наклонив голову.

Франция отмахнулся.

— Он не захочет его возвращать. Я послал ему уже итак слишком много памятных вещей из его детства.

Артур издал невесёлый смешок, скомкав шейный платок, и сунул его в карман.

— Он всегда любил тебя больше.

— Возможно, — поддразнил он, вешая мокрое пальто на вешалку. — Не расстраивайся, дорогой. Так происходит с большинством людей, не так ли?

— О, ты заделался комиком? — усмехнулся Артур, но злобы в его словах практически не было. Он слегка ударил Франциска в грудь, достаточно сильно, чтобы привлечь его внимание, развернулся и направился на кухню. — Пошли. Я принесу тебе выпить. Я всё ещё порядочный хозяин, так что тебе нужно согреться.

Франциск оживился.

— Выпить?

— Чай, ты невыносимый ублюдок.

Прежде чем он выключил чайник, Франциск взял его руки в свои и серьёзно посмотрел на него.

— Как у тебя дела?

Прищурившись, Артур отстранился от прикосновения, теперь всё его внимание было приковано к нему.

— Наверное, неплохо. Что на тебя нашло?

Он поджал губы и обвёл рукой комнату.

— Сверкающий чистотой дом, как я погляжу. Ты случайно не нервничаешь?

Артур знал, что Франциск знал — он навязчиво чистил всё вокруг, когда был на пределе. На данный момент, так оно и было. Другие страны могли бы возразить, что он почти всё время нервный и вспыльчивый, но сегодня был один из худших дней.

— Да, но ты не должен был узнать об этом, — Артур обвёл взглядом бар, внезапно почувствовав тоску по мягкому жару в желудке, который появляется от правильного напитка. Перспектива выпить чашку обжигающего чая с каждой секундой казалась ему всё менее привлекательной. — Ты надеялся на алкоголь?

Он вздохнул, потирая руки, чтобы согреться.

— Полагаю, вина у вас нет.

— Не вино, но я уверен, что у меня что-нибудь найдётся. В конце концов, любой алкоголь — это алкоголь, — прошаркав к шкафу, Артур был доволен, поняв, что у него в запасе есть одна одинокая бутылка ещё неоткрытой водки.

— Из России, с любовью, — сыронизировал он, скривив губы от отвращения, когда открыл замок и достал спиртное. — Тем не менее, это всё, что у меня есть на данный момент.

— Удивительно.

— Возможно и так, Франциск.

В его руках бутылка бутылка казалась слишком тяжелой — такой же, как и его мысли.

— Будешь?

Франциск закатил глаза.

— Ну же, Артур. Это не глухой переулок Москвы, чтобы пить водку просто так.

— Хорошо, — выбрав в буфете два бокала, он достал из холодильника сок и смешал его с водкой. Протянув Франциску бокал, он слегка насмешливо поклонился. — Специально для вас.

— Спасибо, дорогой.

— Это смягчит ощущения для твоего бедного, чувствительного чувства вкуса?

Франциск внимательно изучил смесь, сделал большой глоток и поморщился. К его чести, он смог проглотить это.

— Господи, Артур! В следующий раз лей поменьше водки, Боже мой.

— Но это работает, не так ли? — спросил он, сверкнув зубами.

Несмотря на действия, которые он совершал, Артур заметил, что тёплая волна алкоголя начала окрашивать его щеки. Вздохнув, он сделал еще один глоток.

— Полагаю, что так.

Закончив наливать себе виски, он поднял бокал в тосте.

— Только один, — сказал он. — чтобы расслабиться этим вечером.

— Да, — согласился Франциск, повторяя движение и позволив своему бокалу звякнуть о бокал Артура. — Только один.

*****

На самом деле они не остановились на одном бокале.

Артур не помнил, сколько детей у них было. Четверо? Пятеро? Мир начал расплываться по краям, но если он будет стоять спокойно, то всё будет в порядке.

По крайней мере, он думал, что сможет сделать это. Он не помнил, когда они переместились в гостиную, не помнил, как лёг на диван и положил ноги на кофейный столик. Напротив него, растянувшись в кресле, сидел Франциск, поигрывая нитью свитера.

Он внимательно наблюдал, как ослабевает хватка Франциска на бокале. Если бы его пальцы ещё немного расслабились, то остатки алкоголя и осколки стекла оказались бы на свежевымытом полу. Несмотря слабую, смутную тревогу, возникшую в его сознании, Артур не мог сказать ни слова. Подбирать правильные слова и открывать рот, чтобы их произнести, требовало слишком много усилий.

Хватка Франциска вновь усилилась, спасая его пол от катастрофы.

Он взглянул на хозяина дома.

— О чём мы говорили?

— Кто знает? — проворчал вырванный из задумчивости Артур, потирая глаза.

Ты трезвый. Трезвый, старый ублюдок, возьми себя в руки.

Франциск, казалось, был удовлетворен этим ответом, поэтому он закрыл глаза и откинулся назад. Почему-то его лицо выглядело ещё более узким и печальным. Более древним. В этот момент Артур вспомнил, какая ностальгия накатывала на него, когда алкоголь туманил ему голову. Он приготовился к эмоциональной болтовне, которая наверняка последует за этим.

— Ты иногда чувствуешь себя виноватым? — и он был прав.

Артур поднял бровь.

— За что?

— За то… — его голос смягчился, до едва слышного шёпота. — За то, как мы воспитали наших мальчиков.

Он пожал плечами.

— Нет. Вовсе нет.

Поставив бокал на столик рядом с собой, Франциск задумчиво промурлыкал.

— Подойди и сядь со мной.

— Нет, я уже сижу рядом с тобой.

— Ох, ты знаешь, что я имею ввиду. Я обещаю, что никому не скажу.

Артур ещё секунду поглядел на него, прежде чем подняться. Глаза Франциска радостно сверкнули, но это тут же сменилось недоумением во взгляде, когда Артур снова взял свой бокал и отвернулся.

— Я налью ещё спиртного.

Смех, раздавшийся у него за спиной, зазвенел, словно колокольчики, и он внутренне выругал себя за такие мысли.

— А можно мне тоже ещё немного, дорогой?

— Если ты перестанешь называть меня «дорогой», — сказал он, — тогда да.

Когда он вернулся и протянул бокал Франциску, его рука метнулась вперед и схватила его за запястье. Артур потянул, но хватка не ослабла.

— Сядь со мной, — попросил он, его тёмные глаза засияли ещё ярче.

Артур сглотнул. Возможно, быть рядом с кем-то — это то, что ему нужно, чтобы пережить ночь, даже если этот кто-то был дураком, не знающим, когда остановиться.

Кресло было достаточно широким, чтобы Артур мог устроиться рядом со своим спутником, и, оказавшись там, он постарался не думать о том, как неловко, должно быть, он выглядит.

Это не имеет значения, напомнил он себе. Ты не вспомнишь этого, и он тоже.

Он почувствовал, как у него потеплело в груди, когда Франциск обнял его за плечи и притянул к себе. Он был тёплым из-за алкогольного румянца, шерсти свитера и того, что они хранили между собой все эти годы. На мгновение Артур закрыл глаза и позволил себе расслабиться.

— Ты действительно больше не думаешь о своих сыновьях? — прошептали ему в волосы.

Чувствуя себя невероятно вялым, Артур собрал все свои силы и выдавил из себя ответ.

— Конечно, я думаю о них. Возможно, просто не так, как ты.

Франциск кивнул, но он не был удовлетворен ответом.

Он неуверенно протянул руку, чтобы взять ладонь Франциска в свои.

— Они в порядке. С ними всё в порядке, они хорошо справляются сами, — Артур невольно усмехнулся. — У одного из них даже есть манеры! Представь себе.

Франциск не ответил, и Артур понизил голос, стараясь, чтобы он звучал участливо.

— Я думаю, мы сделали всё правильно.

— Нам не следовало держать их порознь. Они были нужны друг другу.

— Но мы поступили именно так, — заметил он. — Неважно, как мы относимся друг к другу, они должны были быть рядом.

Последовала долгая пауза, пока Артур наблюдал за тем, как другой мужчина пытается сосредоточиться достаточно сильно, чтобы связать вместе законченные предложения.

— Я думал о том, что если бы всё сложилось иначе, — Франциск закрыл глаза и откинул голову назад, выглядя невероятно уставшим. «Обычное дело», — лениво подумал Артур. Он почти никогда не выглядел таким молодым, как века назад. Дело было не в морщинах или негнущихся суставах, которые появляются с возрастом, нет; вместо этого это был ум, полный воспоминаний, и глаза, сверкающие сожалением.

— Может быть Франциск-человек справился бы лучше.

Драматичный дурак, — с нежностью подумал он.

— Послушай меня: этой жизни не существует. Франциск-человек и его человеческие сыновья нереальны. Только это реально.

Артур прислонился к его плечу и поднял руку, чтобы убрать с глаз жидкие волосы.

— Твоя проблема вот в чём, дорогой, — беззлобно проворчал он, уткнувшись в его щёку, — Ты цепляешься за жизнь, которую не можешь иметь. Независимо от твоих требований, независимо от твоих желаний. Что сделано, то сделано.

— Но ведь я мог бы сделать гораздо больше.

Артур отшатнулся, услышав в его голосе неподдельную тревогу. В очередной попытке успокоить его, он откинулся на спинку кресла и обнял Франциска за талию. В пьяной дымке привязанность давалась легче, и Артур был счастлив, когда ему не приходилось держать себя в руках.

— Тогда подумай вот о чем. У них не было нашего детства, — он скорее почувствовал, чем услышал, как Франциск задумчиво хмыкнул. Затем он на мгновение подумал о давних временах и вспомнил о более простом способе. — Им никогда не приходилось рыться в мусоре, чтобы поесть, мы всегда были рядом, чтобы накормить их. Они не были такими дикими, как мы, мы построили для них дома. Они были очень далеко от Европы и всех ее дрязг. Что я говорю? Теперь ты точно пьян.

— Во многих из них мы сами виноваты, — безнадежно возразил Франциск.

Артур глубоко вздохнул. Ладно, возможно прежние времена были не так просты, как он помнил; возможно, он просто предпочитал помнить их такими.

— Значит, ты прав, несчастный спорщик, — сказал он, но в его голосе было больше насмешки, чем он хотел бы признать. — Но всё уже сделано и давно превратилось в пыль.

Артур не знал, как долго они сидели в тишине. Дыхание рядом с ним выровнялось, и он мог бы подумать, что Франциск заснул, если бы не его следующая фраза; она была произнесена так осторожно, что он не услышал бы ее, если бы они не были так близко.

— Если бы мы были другими, если бы обстоятельства были другими… Я думаю, из тебя вышел бы замечательный отец.

Слова звучали мягко и сдавленно, словно было трудно произнести их. Обескураженный последствиями его признания, Артур отодвинул щеку от плеча в шерстяном свитере и откинулся на спинку сиденья. Он убрал руку с талии Франциска и надолго замолчал.

Артур не стал напоминать. что у него уже был шанс стать отцом, и он потерпел неудачу. Стыд поднялся в его груди, сопровождаемый всплеском ярости, но он отогнал его. Артур не знал; то ли ему не хотелось думать о своих неудачах, когда дело касалось воспитания тех, кого он считал своими сыновьями, то ли он был слишком пьян, чтобы делать это вообще.

— Я не жалею об этом, — таков был его ответ. — Обо всём этом. Наши государства. Наши мальчики. Я не жалею об этом, и ты не должен.

Франциск смерил его странным взглядом, словно он хотел сказать что-то очень важное. Артур зажмурился, пытаясь подавить прилив нежности, поднявшийся в его груди. Комната закружилась, и не только из-за алкоголя.

Потом Франциск довольно грустно рассмеялся.

— Ох, что я говорю? Я не настолько трезв, чтобы сейчас рассуждать о таких вещах.

Хмыкнув, он выбрался из объятий Артура и встал, разглаживая свитер. Он сделал глоток из своего бокала, затем протянул руки.

— Потанцуй со мной, — Франциск нетвердо держался на ногах, особенно учитывая, как грациозен он был обычно. — У тебя все еще есть пластинки, не так ли?

В теле Артура не было ни единой косточки, которая хотела бы танцевать. На самом деле всё, чего он хотел, — это кровать и полная темнота, чтобы не думать о том, как у него кружится голова.

— Уже поздно. Мне нужно поспать. Ты должен уйти.

— И куда же я пойду?

Артур понял, что попал. Он не выбросит его обратно под дождь, не сейчас. Не после того, как Франциск лежал у него на груди, не после того, как они пили вместе. Вздохнув, он сумел подняться на собственные ноги.

— Ты слишком много выпил, — упрекнул он его, вырывая стакан из рук. Артур выплеснул оставшуюся жидкость, а затем вернул ему стакан. Посмотри. Ты сделал из меня лицемера.

— Мы старики, Артур. Я бы сказал, что мы заслужили право быть немного лицемерными время от времени.

— Я не могу танцевать с тобой, Франциск, — пробормотал он. — Я пьян. Чёрт возьми, ты пьян.

— Тогда мы будем танцевать пьяными… Точно, мы будем танцевать пьяные танцы.

Артур не мог сдержать смех, который клокотал в его груди. Его плечи дрожали, он наклонился вперед и уткнулся лицом в свитер Франциска. Ничто не имело смысла, кроме ощущения вельвета и теплого дыхания возле уха.

— Я люблю тебя.

Эти слова вызвали такой трепет в его жилах, что было почти больно их слышать. После всплеска эмоций последовал унылый приступ осознания — осознания того, что этого не может быть.

— Нет, — вздохнул Артур. — Ты не можешь. Ты знаешь, как это бывает.

Он хотел вырваться, но Франциск держал его слишком крепко, слишком самоуверенно.

— Когда ты начинаешь говорить такие вещи, становится только хуже.

— Мы можем быть лучше.

— Не будь таким сентиментальным, старый дурак, — сказал он скорее себе, чем Франциску. Он повернул голову и посмотрел в окно, сосредоточившись на дереве вдалеке, которое раскачивалось на штормовом ветру. Расстояние усилило туман в его голове, но он не мог отвести взгляд. В мире были неприятные люди, и Франциск время от времени был одним из них. Теперь ему было тепло и спокойно, и хотя они были в его доме, он знал, что теперь чувствует себя в большей безопасности, чем час или два назад.

Артур отогнал эту мысль. Он не нуждался в защите, не так, как какой-нибудь бедный, несчастный сателлит. Он был защитником.

В конце концов, он был Британской Империей.

Рывок, и он понял, что они покачиваются. Это был не танец, и уж точно не тот танец, который хотел бы Франциск. Это не имело значения, по крайней мере для него. Дни роскошных показов, увешанных медалями мундиров и изящных бальных залов почти полностью прошли. Артур не знал, будет ли он скучать по ним, и уж точно не знал, стоит ли вообще их отпускать.

Он провёл пальцами по волосам партнёра и заметил, что они всё ещё немного влажные от дождя. Артур нежно притянул его к себе, так что лоб Франциска оказался прижат к его шее, и в редком проявлении привязанности поцеловал его в висок.

После этого они больше ничего не говорили. Артур закинул бокалы в раковину и убрал водку обратно в бар. Он толкнул Франциска в плечо, приглашая пойти спать.

Его спальня была погружена в кромешную тьму тяжёлым покрывалом, но когда Артур лениво протянул руку в поисках дополнительного тепла партнёра, он понял, что шейный платок Канады остался свёрнутым в его кармане, изношенный и порванный, как напоминание о тех, кого он любил больше всего.