Опустей.
Слова не произнесены вслух, их никто не говорит, но он слышит их с каждым новым упрёком и издевательством. Каждое действие, взгляд, насмешка, смех – оно везде, кружится в нескончаемом калейдоскопе, стоит лишь слегка тронуть хрупкую стеклянную невидимую трубку. Вот здесь красная стекляшка, тут жёлтая, а там зелёная. Достаточно лёгкого касания, чтобы закрутить их в причудливом водовороте.
И мир вращается вместе с ними. Как плещущиеся в море стоящего на берегу моря города. Как танцующие под ритм ветра зелёные листья. И тонет в мареве пламени по серой ткани формы и по коже сумки, вишневых равнодушных глазах, которые когда-то светились ярче звёзд и казались самыми священными во вселенной.
Опустей.
Сообщение звучит в беспокойстве на лице матери, перемигивается опасно красным в светофорах на перекрестках, стеклянном напускном безразличии окружающих его людей, вечном отсутствии отца (а всплывёт ли его лицо в памяти, появись он неожиданно на пороге) и плещется в испуганных зрачках тех, кого он пытается защитить и раз за разом терпит поражение.
Разочарование сменяет ту благодарность, которую он видел когда-то от тех, кого пытался пусть неумело, но защитить. Презрение. Почему только делаешь хуже? Разочарование глубокое, почти бездонное, словно впадина посреди океана. Обволакивает нежно, почти убаюкивающе, и утаскивает за собой вглубь.
Опустей.
Повторяет весь мир с экранов телевизоров, мониторов компьютеров, ноутбуков и планшетов, демонстрируя сильных, стремительных, могущественных мужчин и женщин, способных биться и защищать слабых, стремиться к своим мечтам и радостно искреннее улыбаться не потому что улыбку прибили к лицу гвоздями, а от всего сердца. Фальшь видна сразу, и это омывает волнами непрошеной серебристой печали.
Печали, оседающей весом булыжников и тянущей вглубь вслед за разочарованием. Вода мягко смыкается над его головой, наполняя лёгкие, прекращая доступ кислорода, но отчего-то практически не больно. Ощущения сладостные, привычные до мурашек по позвоночнику, лихорадочного ритма сердца во время бега. В конце концов, он чувствовал все это так долго, что научился с ним жить.
Опу… знаешь, лучше пойди и сдохни. Может в следующей жизни получишь способность, которую ты так жаждешь? Хотя большинству придурков и это не помогает. Может попадётся хоть что-нибудь беспонтовое. Но тебе ведь и это сойдёт, Деку.
Изуку сперва разозлился, а потом только сильнее стиснул зубы, когда откровенный злобный вызывающий взгляд пронзил насквозь. От разрывающего на куски бессилия хотелось кричать в голос, но все, что он мог – беспомощно наблюдать как человек, которого он считал своим другом, выходит из класса.
Именно в это мгновение мир поплыл, изменил свои границы и сдвинулся.
Внутри ничего не сломалось, не разлетелось на части. Нет. Вода заполнила лёгкие до отказа. Он просто захлебнулся, хотя до этого мгновения ещё видел свет наверху, тянул к нему руку изо всех сил. В сторону недостижимо-яркого идеала, к которому стремился.
И внутри стало пусто, кристально-черной пустотой, такой звенящей, словно готовой поменять цвет на девственно-белый, но равнодушной и всеобъемлющей.
...и ничего не стало.