Он зашёлся в приступе долгого, сухого кашля, истощавшего его до невозможности даже думать, вырывающего, как казалось, куски лёгких. Соседи по палате невидящими глазами скользнули по ниму взглядом, как рыбы на тело, медленно идущее ко дну. Он умирал. И они умирали. В душноте старой, ещё советской больницы они умирали, смотря на облезлый потолок и терпя скрип крыс в углу.
За окном торчал уже опадающий клён. Время от времени за дверью сновали врачи, заглядывающие через замутневшее стекло двери на больных. Из не до конца закрытого крана капала вода, мутная, грязная, противная до рвоты.
Ближе к стене лежал ещё один. Он был мёртв. Его накрыли когда-то белой, тонкой простынёй и так и оставили. Нет смысла уносить. Именно так они думали.
Он увидел жизнь. Или смерть. Он точно не знал, но это точно было что-то не из этого мира. Белёсый призрак смотрел на него долго, будто вечность. В его глазах отражалось всё. Просто всё. И он разрыдался. Он рыдал и смеялся, заходясь в ужасном кашле, выхаркивая кровь.
Он не умрёт, казалось ему.
Он ошибался.