Жил в одной деревне юноша. Был он очень беден, в наследство ему достался только маленький надел у подножья горы. День и ночь трудился А Тун, но скудная земля давала так мало урожая, что его едва хватало на оплату налогов и пропитание.
И вот однажды проливные дожди смыли все его посевы. Долго сокрушался А Тун, а потом решил отправиться в город на заработки, иначе он мог умереть с голода. Взял он с собой только несколько лепешек и ручку от двери, как память о своем доме.
Так шел и шел бедный юноша, пока не привела его дорога к густому лесу. Слышал А Тун от мудрецов, что в лесу этом много странного происходило. Потому путники предпочитали обходить его стороной, хотя через лес путь в город был вдвое короче. Но А Тун был смелым юношей и, хоть и близился вечер, уверенно шагнул под густые кроны. Осторожно шел А Тун, мягко ступал на настил, боялся потревожить своим присутствием покой духов. Лес густой, нехоженый. Деревья высокие, стволы широкие, кроны в облаках утопали. Знал юноша, что в таких лесах могли жить наты, духи, погибших людей. Все бирманцы почитали их и боялись попасть к натам в немилость, так как славились те капризным и злопамятным нравом.
И вот, когда он шел через самую непроходимую чащу, услышал А Тун, как недалеко от тропинки кто-то горько плачет. Подумал юноша, что это путник, который заблудился или сломал ногу. И решил бедняк помочь несчастному. Зашагал он в сторону, откуда доносился плач, и вышел на поляну. А посреди этой поляны рос могучий дуб. На самой высокой его ветке сидел и горько плакал лесной нат. Удивился А Тун и спросил:
— Чего ты плачешь, о великий? Разве не всемогущ ты?
А лесной бог сквозь слезы ответил:
— Поднялся я сюда, чтобы владения свои осмотреть, а спуститься не могу — высоты боюсь.
Удивился юноша и вновь напомнил нату о его всемогуществе. Но тот продолжал плакать и жаловаться на судьбу. Понял А Тун, что проведение свело его с обезумевшим божеством. Стало жалко ему лесного ната, и он придумал, как спасти беднягу. А Тун кинул нату ручку от двери со словами:
— Хватайся за эту ручку, великий нат, и спускайся на землю.
Бог леса так и сделал и, легко переступая с ветки на ветку, спустился к юноше.
Когда А Тун увидел ната вблизи, то ахнул от удивления. Божество косило глазами, пускало ртом пузыри и хихикало.
А Тун был не только смелым, но и хитрым юношей. Протянул он руку и молвил:
— Верни мне мою вещь, владыка леса.
Нат засмеялся и прижал к груди ручку от двери. Тогда А Тун нахмурил брови и сделал вид, что очень рассердился. Он сказал злым голосом:
— Если ты не вернешь мне мою вещь, я, великий маг А Тун, лишу её силы, и она не сможет послужить тебе опорой!
Испугался глупый нат и стал молить юношу, чтобы тот оставил ему волшебный предмет. Тогда А Тун, важно надувая щёки, заявил:
— Очень дорога мне эта вещица, но тебе я, так и быть, уступлю её за каких-то четыре желания.
Нат закивал радостно и тут же дал клятву выполнить четыре желания А Туна взамен кусочка дерева. Чтобы бедняк мог связаться с ним в любое время, лесной дух отдал ему волшебный желудь.
Обрадованный юноша зашагал дальше, раздумывая о неожиданной встрече.
На следующий день дошел А Тун до города. Много красивых домов было в нем, много пагод и лавок. Остановился А Тун возле одной такой лавки, и стал рассматривать, и перебирать расставленные на прилавке товары.
Купец подскочил к нему и принялся предлагать разные безделушки, но юноша ответил:
— Прости, досточтимый, но нет у меня денег, чтобы купить у тебя даже самую дешевую вещь.
Тогда купец принялся расспрашивать А Туна о причине его бедности и, узнав, что тот ищет работу, воскликнул:
— Похоже, сами боги привели тебя в мою лавку! Сегодня я дал расчет слуге и ищу нового работника. Я обещаю выплатить тебе тысячу джа за год безупречной службы. Кроме этого, я обязуюсь кормить и поить тебя досыта, и обеспечу тебе кров.
Обрадовался А Тун, ведь он не знал, что купец, которого звали У Тхей, был очень скупым человеком и выгнал последнего работника, обвинив его в нерадивости.
И стал А Тун работать, не жалея сил: чуть свет — на поле пашет, рис выращивает, к полудню в доме прибирается, затем дрова рубит, потом рыбу ловит, а вечером за скотиной смотрит: выгуливает, кормит. Все спорилось у А Туна, и содержал он хозяйство купца в безупречном порядке. Соседи же купца судачили: «Хорош работник»! А сам У Тхей с каждым днём всё мрачнее и мрачнее становился. Не было у него повода, чтобы выгнать работника. Он стал нагружать его самой тяжелой работой, но привыкший к лишениям и тяготам, юноша справлялся со всеми делами.
Стало время службы подходить к концу, и жадный купец задумал погубить А Туна. Много способов он придумывал, но ни один не годился, так как никто не должен был заподозрить купца в страшном деянии.
После долгого раздумья придумал У Тхей такую хитрость: поздно ночью прокрался он к своему сампану и надрубил легонько весло. А поутру как ни в чем не бывало разбудил купец А Туна и говорит:
— Отправляйся к лесному озеру и налови мне рыбы. Очень захотелось мне отведать вкусного сазана. Только самые крупные и сочные на глубине живут, ты смотри, на мели не лови, плыви на середину озера!
Собрался юноша на рыбалку. Все сделал, как купец велел. Заплыл он на самую середину глубокого озера, и вдруг весло сломалось. Горевал А Тун, не знал, как же ему назад воротиться. Так и сгинул бы в водах несчастный. Да вспомнил он про ната, достал из-за пазухи желудь, покатал по ладони и зашептал:
— О великий лесной нат, вспомни А Туна, что помог тебе с дуба спуститься. Пришла пора и тебе выручить меня — наколдуй новое весло вместо сломанного.
Сказал так и стал ждать юноша. Тут раздался игривый смех от желудя, дно сампана легким облачком окутало, а когда развеялся морок, то там пышная ветвь сандала лежать осталась.
«Вот так дела! Разве ж это весло?! Как же им грести прикажите?! Выручил, называется!» — сокрушался мысленно А Тун, теребя ветвь в руках. Неожиданно вода возле борта лодки качнулась, и над гладью огромная голова черепахи показалась. Уставилась она на юношу круглыми глазами и молвила:
— Здравствуй, рыбак! Дремала я в пучине, от солнечных лучей отдыхала. Вдруг почувствовала такой манящий и дурманящий запах. Увлек меня дивный аромат, всплыла я, а это, оказывается, у тебя сочная веточка сандала. Угости, добрый человек, озерную скиталицу.
Призадумался хитрый юноша и ответил:
— Я решил поймать самого крупного сазана, а чтобы не гневить озерных духов, припас угощение. Я с радостью его тебе преподнесу, скиталица, если удружишь мне в поимке улова да подтолкнешь мой ветхий сампан к берегу.
Обрадовалась черепаха, что отведает лакомство и подсобила А Туну: пригнала в его волан огромного сазана, а затем, тихонько толкая нос лодки, доставила к берегу. Отблагодарил юноша скиталицу и воротился в дом купца.
Еще сильнее занервничал У Тхей, но виду не подал. Весь вечер думу думал, полночи ворочался в постели, проказу страшную помышляя. Ничего в голову не пришло жадному У Тхею. Хмурой тучей он ходил возле лавки, даже о торговле позабыл, пока не услышал, что прохожие о тигре сплетничают. Навострил уши купец. Поговаривали, что рядом с лугом, что у кромки леса раскинулся, поселился кровожадный бенгальский тигр, и спасу не было от него ни человеку, ни зверю. Развеселился У Тхей, ладони потер: «Вот и пришел тебе конец, работничек»!
Бегом бросился купец домой, нашел юношу и важным тоном наставлял:
— Как полдень будет, отведешь стадо коров пастись на луг, который рядом с лесом находится. Там трава свежая, нетоптаная. Глупцы местные туда не ходят, суеверий всяких опасаются. Но мы с тобой люди умные и практичные, в ерунду не веруем.
Согласился А Тун с хозяином, что суеверия делу мешают. Про тигра-то он ни духом, ни слухом не слыхивал, целыми днями трудился, не до праздной болтовни ему было. Только встало солнце в зенит, повел юноша стадо на луг. Коровы травку пощипывали, он прилег под теплыми лучами погреться. Дремота окутала юношу, глаза сомкнул. Разбудило его страшное рычание из чащи лесной. Подскочил, как ужаленный пчелами, А Тун, завертелся, закрутился.
— Беда, хищный зверь добычу учуял! Что же делать?! Как быть?! Растерзает и меня, и стадо! — верещал юноша.
И опять ему на ум пришло лесное божество, выхватил желудь и давай шептать:
— О лесной нат, ты всемогущ, никому не тягаться с тобой в силе в пределах твоих просторов. Спрячь нас от глаз зверя, укрой пышными кронами деревьев.
— Будь по-твоему, — раздался звонкий смех духа.
Встрепенулась, зашуршала листьями соседняя айва, под чарами, навеянными натом, обратилась в хохотушку-веселушку — знай, бедняка поймать ветвями все пытается да подурачиться с ним. Опечалился А Тун, какой прок от такой спасительницы?! Тут из чащи выпрыгнул бенгальский тигр и стал пружинистой походкой к юноше подбираться. А Тун пал на колени перед опасным хищником и давай боголепно причитать:
— О повелитель зверей, грозный и непобедимый тигр! Я раб твой и поклоняюсь мощи твоей, позволь поднести тебе самую упитанную корову в знак моего смирения. Да приляг пока под тенью айвы, восхитительный, чтобы жаркие лучи солнца не опалили твою прекрасную шкуру, а я приведу тебе на съедение жертву.
Подкупили тигра лестные речи бедняка, и пошёл он прилечь под тень кроны. Тут айва-хохотушка как его схватила, как давай щекотать да тискать, чуть до смерти не замучила. Еле вырвался зверь и убежал куда глаза глядят. Опять вернулся к купцу смекалистый юноша целый и невредимый и скотину всю сберег.
Все губы до крови искусал жадный У Тхей в злобном бессилии. Все его козни стороной обходили работника, не принося ему вожделенного вреда. Решился купец пойти на последнюю, самую коварную хитрость, что сулила А Туну неминуемую гибель. На следующий день подозвал хозяин работника и ласково так молвил:
— Хорошо ты мне послужил, А Тун, ни минуты я не пожалел, что нанял тебя в услужение. Срок работы нынче истекает, и скоро распрощаемся мы с тобой. Выполни же мое последнее задание, и вознагражу я тебя с лихвою за труды. Ступай в самую чащу леса, там старая хижина стоит, а в ней отшельник проживает. Одолжил он у меня рубины уже более года назад, да так и не возвращает. Забери у него долг и можешь собираться домой.
Обрадовался юноша, что скоро возвратится в родные края, сильно успел соскучиться по своей деревне. С лёгким сердцем отправился работник в лес. Шёл, шёл, пока не увидел в просветах между стволами деревьев поляну. На поляне, как и говорил купец, хижина ветхая стояла с покосившейся крышей, но велика она была. Подошёл А Тун к огромной двери и постучался. Услышал он шаги, доносившиеся из избы. Тяжелая это была поступь. Распахнулась дверь, и подтвердились опасения бедняка — на пороге великан стоял. Посмотрел он сердито на гостя да как гаркнул:
— Чего тебе нужно? Зачем явился? Что ты меня беспокоишь или, может, смерти ищешь?
— Меня купец У Тхей послал долг забрать, пора честь знать, отдай мне рубины, — смело ответил юноша.
— А, этот плут отыскался. Ничего я возвращать не буду. Всем, кому должен, прощаю! Пошёл вон, пока не прихлопнул, как назойливую муху, — пробасил великан и скрылся в хижине.
Стал А Тун размышлять, как рубины у гиганта отнять. Сколько бы ни думал он, не оставалась иного выхода, как сразиться с нечестным должником. Опять обратился работник за помощью к лесному духу:
— Всесильный нат, вооружи меня для поединка с бессовестным противником!
Захихикало вновь божество, и вмиг перед ногами юноши появилась коряга и россыпь колючек.
— Видно, насмехаешься ты надо мной, владыка леса! Разве ж это оружие?! Где же щит дубовый и меч? — воззвал с упреком бедняк, но ничего ему не ответил нат.
Тем временем великан отправился в чащу леса на охоту. А Тун воспользовался отсутствием хозяина, подобрал дары ната и проскользнул в хижину. Рассыпал колючки по постели великана, корягу подложил рядом с колодцем, что во дворе находился, а сам залез в печь и притаился. Вернулся великан к вечеру, устал на охоте и решил отдохнуть немного. Прилег он на кровать и давай вертеться, колючки его за тело кусают. Подскочил гигант:
— Ух, расплодились клопы, всего искусали. Дай-ка я их выкурю из подстилки.
Подошёл должник к печи, сунулся в неё, а А Тун тут как тут… бросил в глаза ему горсть золы. Обожгло лицо великану. Взвыл тот от боли и побежал на ощупь к воде, но у самого колодца споткнулся сослепу об корягу и полетел кубарем в провал. Плюхнулся гигант в воду и утонул. А Тун стал хижину осматривать и нашёл в чугунке мешочек с купеческими рубинами. Пошёл он тропинкой к городу, а у сандаловой рощи нат стоит, его поджидает. Поравнялся юноша с лесным духом, а тот как увидел в руках у бедняка мешочек, так любопытство его разобрало. Извертелось, искрутилось божество, но в итоге изловчилось и выхватило заветный мешочек.
— Верни мне, нат, мешочек, он мне очень нужен, — стал упрашивать духа работник.
А тот как начал ногами топать, руками воздух колотить, носом хлюпать и слезами обливаться. Верещал нат, словно капризный ребёнок:
— Мои камушки, я хочу с ними поиграть! Не отдам! Хочу, хочу!
Как ни упрашивал, как ни грозил волшебной карой духу А Тун, но так и не смог уговорить безумное божество возвратить рубины. С пустыми руками вернулся бедняк в купеческий дом. У Тхей как увидел работника, так чаем и подавился. Подумал он, что это призрак юноши явился, а как пригляделся, то понял, что живой и невредимый он.
— Выполнил мое задание, или не по плечу оно тебе оказалось? — спросил коварный купец.
— Отправил ты меня, хозяин, к великану на верную гибель. Лишь чудом его одолел.
— Значит, принес мне рубины? — Заблестели алчные глаза У Тхея.
— Долг я забрал, но отдать его не могу. Не гневайся, досточтимый, но нет у меня рубинов, — горько ответил А Тун.
— Ах, вот ты как?! Так мне решил отплатить за кров. Ну смотри у меня! — закричал купец.
Бросился вероломный У Тхей к местному судье. Стал он ему жаловаться, мол, так и так, обокрал его работник — рубины себе присвоил. Вызвал судья на публичное слушанье и купца, и юношу. Пошёл А Тун с тяжёлым сердцем к пагоде, где волшебные тиски суд вершили над людьми — коли лгал, они руку сжимали. А рядом с бедняком нат плелся, глазом косил и рубинами игрался. «И свело же меня проведение с божеством безумным, не снести мне теперь головы. Только на Будду уповать остается», — печально думал несчастный юноша. А лесной нат как ни в чем не бывало радовался, хихикал и камнями драгоценными жонглировал.
— Обернись, лесной дух, во что-то маленькое, чтобы я мог тебя спрятать и не показывать людям, — попросил А Тун.
Нат хмыкнул, навел чары и обернулся старой саунг-гаукой с пыльными струнами. Подхватил работник арфу и поспешил на священную землю. Начался суд, сначала купец руку положил в тиски и рассказал, что послал работника долг забрать, а он теперь возвращать его не желает. Тиски не сжали руку, правду говорил купец. Пришла очередь юноши нести ответ перед народом и богами.
— Подержите саунг-гауку, хозяин, пока я слово молвить буду, — попросил хитрый А Тун.
Ничего не подозревающий купец забрал инструмент у работника. Бедняк положил руку в тиски и молвил:
— Это правда, что меня послали за долгом к великану. Свирепый гигант не хотел отдавать его, мне пришлось с ним сразиться, и тот погиб. Только долга у меня нет, я его купцу вручил, и он сейчас у него.
Волшебные тиски не сжали руку, не было лжи в словах юноши. Стали все охать и роптать: «Как так?! Неужели боги отвернулись от нас, и тиски не рассудят это странное дело?!» Тут А Тун обратился к народу:
— Спросите, люди добрые, У Тхея, почему он мне такие сложные задания давал? Не погубить ли он хотел меня, чтобы со мной не расплачиваться за службу, что я верою нес целый год?
Испугался купец кары богов и признался во всем содеянном. Пришлось жадному У Тхею оплатить работу юноши втридорога за свои уловки. Получил суму с тремя тысячами джа юноша и пошёл домой в свою деревню. А по дороге, когда мимо финиковой рощи проходил, остановился и сказал лесному духу:
— Благодарю тебя, нат, на все мои просьбы ты откликался, выручал как мог. Поэтому считаю, что ты выполнил наш уговор. Теперь мы более не связаны с тобой. Ты волен возвратиться в своё царство Тавадейнта.
— А магическую ручку ты заберёшь? — спросил тоскливым голосом дух.
— Нет, — усмехнулся юноша, — пусть останется тебе памятью обо мне, она тебе нужнее.
Обрадовался нат и отдал доброму А Туну рубины на память о себе, а затем исчез в ветвях пальмы. Вернулся юноша в родную деревню настоящим богачом и зажил на славу.