Театральный сезон этой осенью обещал впечатляющую программу спектаклей, о которых Джехён устал слушать ещё в начале рабочей недели. Это было ожидаемо — его коллега Доён, на правах главы информационного отдела, самоотверженно выполнял свою работу в рамках окультуризации и просвещения в искусстве. Джехёну не повезло просто потому, что он по своей натуре слишком снисходительный и вообще «ни разу не сволочь, как Тэён из отдела управления». Конечно же, о начальстве либо хорошо, либо шёпотом в закоулках комнаты отдыха, когда до конца обеденного перерыва всего три минуты, а Джехён по счастливой случайности оказывается зажатым между кофемашиной и Доёном. Перспектива обжечься нравится ему чуть меньше, чем возможность культурно провести вечер пятницы в компании не особо культурного коллеги, поэтому Джехён мягко улыбается и кивает, соглашаясь на предложение Доёна. Кто же знал, что лучше бы нет.
***
Джехён как раз заканчивает разбираться с отчётом по продажам, когда на его рабочий стол, и так до отказа заваленный различными бумагами, приземляется яркий лист афиши, а над монитором компьютера нависает широко улыбающийся Доён.
— Я достал нам два билета на лучшую мировую премьеру!
Улыбкой Доёна можно освещать вечно тёмный холл офиса или использовать вместо лазера в принтере, и Джехён устало потирает глаза, переводя взгляд на продукт театрального маркетинга.
— «Сон в летнюю ночь»? Но сейчас же октябрь?
— И что? — Доён смахивает с монитора невидимую пыль и садится в кресло напротив Джехёна. — Это же классика, а для классики не существует ограничений по времени года.
— Ладно, — соглашается Джехён, откладывая лист в сторону и скрещивая руки на груди. — А что мне за это будет?
Доён удивлённо приподнимает брови, глядя на Джехёна, который решительно настроен получить ещё какую-то выгоду, кроме посещения обители искусства.
— В каком смысле?
— Ну, — Джехён поднимается со своего кресла, обходя широкий стол, и заслоняет собой свет из окна. — Я пойду с тобой в театр, а что ты можешь предложить мне взамен потраченного времени? Всё-таки, это пятница и, обычно, я провожу её очень приятно.
Джехён больше не кажется таким уж добродушным и отзывчивым, и вообще в глазах Доёна он занял весь обзор, внезапно приблизившись на опасную дистанцию. Пожалуй, даже грозный управленец Тэён не способен вогнать в краску одним своим присутствием, как это мастерски делает Джехён, облокотившись на стол. Верхние пуговицы на его рубашке расстёгнуты, а галстук ослаблен, и Доён наблюдает за тем, как спокойно и размеренно вздымается чужая грудь, не в пример его собственной диафрагме. Казалось бы, причём тут волнение, но всё-таки хорошо, что Доён сидит и дрожь его колен не видно. Джехён терпеливо ждёт ответ на свой вопрос — спешить ему некуда, отчёт уже практически готов, а до конца рабочего понедельника ещё три часа. Опять-таки, в отличие от Доёна, у которого снова завис компьютер и в его кабинете юный стажёр Донхёк пытается флиртовать с системным оператором Марком. Красота и гармония, одним словом. И только жалобно надрывающийся телефон, оставленный без внимания, к концу пятнадцатого гудка всё-таки поднимает Доёна на ноги, заставляя покинуть кабинет Джехёна с застенчивой улыбкой. Вопрос остаётся без ответа на долгие несколько дней.
***
До пятницы Доён совершенно не появляется в поле зрения и Джехён заметно расслабляется, думая, что вопрос с походом в театр разрешился сам собой. Он спокойно размешивает сахар в кофе, ожидая своей очереди к банкомату, когда Доён, буквально, влетает в финансовый отдел, размахивая листовками и всучивая их в руки каждому встречному. Джехён делает вид, что крайне заинтересован вывесками о светлом и успешном будущем, которое пропагандируется работой в их компании, и пытается быть незаметным для Доёна. Миссия благополучно проваливается, когда специалист из отдела по международным связям и, по совместительству, лучший друг Доёна Чону подзывает нарушителя спокойствия к ним и вообще отнимает у Джехёна кофе, не забыв, однако, великодушно поблагодарить. Доён кое-как разбирается с ворохом бумаг в своих руках и приветливо улыбается.
— У нас тут конференция намечается на следующей неделе, — тараторит он, оглядываясь по сторонам в поисках разбежавшихся коллег.
— Опять?
— Не опять, а снова. Обязательное участие в виде выступления с докладом.
— А соскочить как-то можно? — Джехён снимает деньги с карточки, ожидая чек.
— Можно. Если поучаствуешь в культурно-массовом секторе. И тогда будет освобождение от научной деятельности до конца квартала.
Перед лицом Джехёна вновь маячит театральная афиша и он угрюмо смотрит на всегда весёлого и жизнерадостного Доёна. И как у него получается всё время сохранять такой настрой?
— Ты специально это придумал, чтобы затащить меня в театр и закрыть свою ведомость по культурной обязаловке или как?
— Уважаемый мистер Чон, — деловито начинает Доён, и Джехён закатывает глаза, потому что таким тоном к нему обычно обращается руководство, когда снова хочет отчитать за несвоевременную подачу отчётности. Но Доён ещё хуже Тэёна в плане «достать Джехёна за одну минуту».
— Давай без официалий, хён. Ты так и не ответил на мой вопрос за спектакль. Или взамен на кону только минус головная боль по конференциям?
Доён ставит руки по бокам, предварительно вручив Джехёну оставшиеся листовки, и злобно смотрит снизу вверх, пытаясь авторитетно выглядеть. В конце концов, он старше и опытнее, но только вот на фоне Джехёна всё почему-то наоборот. Доён готов почти что плакать — театр был последней его надеждой провести время с Джехёном наедине и вдали от офиса, где никто из коллег не будет их видеть. Только сам виновник его мечтаний, ну и китайские стажёры в силу трудностей перевода, до сих пор не догадывались о далеко не дружеских чувствах Доёна к Джехёну. Об этом были в курсе все, начиная с Тэёна, всё время сталкивавшего коллег в своём кабинете, и заканчивая Донхёком, который нарочно ломал компьютер Доёна, чтобы отправлять его к Джехёну за информацией. Знали все, кроме того, кто должен был. И это самое нелепое, с чем сталкивался в своей жизни Доён.
— Раз уж сегодня пятница, то мы можем после спектакля сходить в бар. И оставить там половину зарплаты, — с натяжкой добавляет Доён, кусая нижнюю губу в ожидании положительной реакции Джехёна.
— Только я тебя пьяного тащить домой на себе не буду.
Легенда о пьяном в сопли Доёне ходит по офису ещё с первого новогоднего корпоратива, когда Джехён оказался единственным супергероем, которому посчастливилось остаться достаточно трезвым, чтобы рассадить коллег по такси. Всех, кроме Доёна, который упорно не хотел ехать в одиночку, и Джехёну пришлось сопровождать горе-алкоголика до самой его квартиры. Зато теперь он знает, где живёт мистер «поставь меня на коврик, я дойду сам» и любитель сшибать собой углы Доён. Сомнительное достижение, но Джехёну нормально.
— Вызовем такси.
— Сам доедешь?
— Я много пить не буду.
— Ладно, — соглашается Джехён. В конце концов, с таким человеком, как Доён, проще один раз согласиться, чем множество раз пререкаться.
— Тогда в семь часов встретимся у театра. Вот твой билет.
Доён торжественно вручает Джехёну красиво оформленный билет и с облегчённым вздохом удаляется в сторону своего отдела. Стоящий возле окна Чону медленно сёрбает кофе, отобранный у Джехёна, и показывает палец вверх, на что Джехён лишь отмахивается. Вечер ему предстоит интересный.
***
Театр красив сам по себе, даже с пустой сценой и погасшими огнями рампы. Джехён был здесь лишь в детстве, совершенно не искушённом высокой культурой постановок. Кино казалось ему куда более гармоничным и современным, но, благодаря Доёну, выдалась возможность поменять свою точку зрения.
Вечер удивлений начинался с прибытия Доёна, выряженного в строгий фрак, ничуть не уступавший фраку Джехёна. Вместе они выглядели как среднестатистическая парочка театралов, посвящающих пятничные вечера искусству, и Джехёну было смешно от того, как смущался Доён, обнаружив, что их места были на одном из балконов только для двоих.
От переизбытка волнения Доёну было душно. Рядом сидел Джехён, занявший смежные подлокотники кресел, и действительно заинтересованный действиями, происходящими на сцене. Герои изображали причудливые вещи, заставляя безоглядно верить им. В одном из моментов экзекуция достигла пика и Доён забыл обо всём, испуганно ухватившись за руку Джехёна. Они просидели так несколько минут, пока стало неудобно, и Джехён зашевелился. Доён резко дёрнул рукой, зацепившись рукавом, и что-то тихо зазвенело, покатившись на пол.
— Ой, извини!
— Да ничего, — так же шёпотом ответил Джехён.
От него пахло выпечкой и свежезаваренным кофе и Доёну казалось, что он вот-вот задохнётся и умрёт, окружённый лучшими ароматами. Джехён же оставался спокойным, позволив себе лишь раз наклониться чуть ближе, окончательно вскружив голову впечатлительному коллеге, чтобы спросить, почему женских персонажей на сцене играют мужчины. Доён от такого вопроса выпал в осадок — неужели Джехён не знает, что во времена Шекспира женщин не пускали на сцену?
— Стыдно такое не знать, Джехёни, — ворчливо ответил Доён, поправляя манжеты своей рубашки. И теперь он, кажется, понял, что звон не почудился ему выдумкой.
У Доёна всегда были проблемы с ношением костюмов, а всё потому, что запонки на манжетах рубашек имели свойство постоянно отстёгиваться и теряться. Это было настоящей катастрофой, особенно учитывая то, что в этот раз Доён нацепил запонки, которые ему подарил Джехён на прошлый день рождения. И сейчас он потерял покой, отметив своим долгом найти пропажу в тёмном зале на ощупь.
Считая, что он достаточно перегнулся, чтобы достать до пола в темноте, Доён водил рукой по чему-то мягкому и тёплому, не подозревая, где именно блуждают его пальцы в поисках несчастной запонки.
— Что ты делаешь? — нервно спросил Джехён, чувствуя, как по его бедру шарит чужая рука, что вызывает приятный, но дискомфорт.
— Запонку ищу.
— Что?..
— Запонку, — чуть громче шипит Доён, поднимая руку выше и обнаруживая нечто твёрдое. — Ой.
Джехён кашляет в кулак, свободной рукой накрывая руку Доёна и сжимая.
— Открою тебе страшную тайну, но запонки крепятся на рубашке, а не там, где ты сейчас ищешь.
— Колумб из тебя не очень, — фыркает Доён, пытаясь вырваться из захвата. — Я свою запонку ищу, она отстегнулась, когда мы зацепились рукавами.
— А.
Джехёну больше нечего ответить — у него вообще нет слов после прикосновений Доёна там, где их не должно быть в их статусе просто коллег. Но самого потеряшку это явно не смущало и он продолжил свои тщательные поиски теперь уже действительно на полу. Выглядело это не очень культурно — впервые за вечер Джехён был благодарен тому, что они сидели на балконе только вдвоём и никто не мог увидеть картину, не уступающую любому спектаклю.
Доён проклинал самого себя и свою идею с театром, потому что теперь идея провалиться в пол казалась просто лучшим выходом. Он сполз вниз, к ногам Джехёна, и слепо водил по полу в надежде быстрой находки запонки, даже не подозревая, какие чувства в этот момент испытывал Джехён. Желание вцепиться и провести рукой по волосам Доёна казалось до безумия правильным, а ещё вот так прислонить его ближе к своим разведённым в стороны коленям и-
Загоревшийся в зале свет ярко бил по глазам, заставляя опустить взгляд вниз — туда, где неудачнику Доёну всё-таки удалось найти свою запонку благодаря начавшемуся антракту.
— Нашёл!
Доён поспешил подняться, но врезался лбом в колено Джехёна, и виновато посмотрел вверх. И выглядело это впечатляюще. Не то чтобы Джехён хотел видеть такое каждый день, но Доён у его ног — лучший спектакль за сегодня.
— Поздравляю с находкой. Помочь надёжно прикрепить?
***
На последний акт они не остаются. Доён предлагает сразу же отправиться в бар — ему жутко неловко из-за того, что произошло в театре, а Джехён ещё больше подлил масла в огонь, взяв его за руку и потащив к выходу.
Верить обещаниям Доёна не пить — то же самое, что верить в повышение зарплаты и премии каждый месяц. И если второй случай от Джехёна не зависит, то еле стоящий на ногах Доён не имеет никакой опоры, кроме него. Он выглядит глупо, а от того — ещё милее. Джехён никогда особо не присматривался к Доёну, понимая, что это вроде как ни разу не правильно и что тесная дружба с таким коллегой ничем хорошим не закончится. Джехён, конечно же, безбожно прав.
Доён рассказывает ему о какой-то ерунде, связанной с их офисом, и Джехён узнаёт много нового о коллегах. Например, то, что Тэён любит котиков и у него дома их сорок штук; Донхёк получает второе высшее образование в области идиотских шуток, с которых смеётся только Марк, а Чону вообще в прошлой жизни спас планету. Всё это и многое другое Доён рассказывает на полном серьёзе, потому что знает — Джехён не верит. И никогда в него не верил. Доён разыгрывает свой театральный спектакль и Джехён единственный его зритель, который оставит всё происходящее только между ними.
Но баловство не остаётся в стороне — Джехён выбирает между ненавистью к самому себе на утро и ненавистью на всю оставшуюся жизнь, и меж двух зол выбирает Доёна. Он везёт его к себе, ничего не объясняя по пути, и, наконец-то, понимает, для чего всё это задумывалось. Выгоду получат оба.
Доён что-то невнятно бурчит, уткнувшись носом в плечо Джехёна, пока они едут в лифте. Вероятно, он уже думает, как будет оправдываться за произошедшее, и пытаться слинять, но Джехён беспрекословен.
— Коврика здесь нет и пороги высокие, так что в спальню сам не дойдёшь, — сообщает он, впуская Доёна в квартиру.
— Зачем мне твоя спальня? — вопросительно мямлит Доён, облапывая пальцами стены в коридоре.
— А спать ты где будешь?
— Не буду. Обними меня.
Джехён роняет ключи, удивлённо оглядываясь на прислонившегося к стене Доёна.
— Что?
— Обними меня.
Просьба такая же глупая, как и вся ситуация между ними, но Джехён думает, что хуже уже не будет. Доён прижимается к нему, обвивая руками широкую спину, и дышит так же тяжело, как и сам Джехён.
— Я мечтал об этом с того самого новогоднего корпоратива два года назад.
— Твоему терпению можно только позавидовать.
— Да я самому себе завидую, — отвечает Доён, чувствуя, как горячие пальцы Джехёна касаются его под рубашкой. — Что ты делаешь?
Джехён отрывается от своего занятия, ведя Доёна в дальнюю комнату, и включает приглушённый фиолетовый свет.
— Давай мы это снимем, — говорит он, расстёгивая запонки на чужой рубашке.
— Зачем?
— Не хочу, чтобы ты снова их потерял и всё утро искал под кроватью. Это ведь те, которые я тебе подарил?
— Да…
Доён нервно сглатывает и, сощурившись, смотрит на Джехёна, который решительно настроен уложить его не только на лопатки и не только сегодня.
— Я рад, что мы отлично провели этот вечер. Может, будем повторять это каждую пятницу?
Ответ Доёна тонет в нетерпеливом поцелуе — всё-таки, немое кино нравилось Джехёну гораздо больше, чем театр. И Доён, кажется, согласен на всё.