— Хё-он, с тобой всё в порядке? — Чонин лежит на его коленях и пытается заглянуть ему в глаза, пока тот задумчиво-рассеяно перебирает его волосы.

— М-м? — Феликс отрывается от своих мыслей и переводит взгляд на Чонина, который всё так же продолжает смотреть ему в глаза.

— Спрашиваю, всё в порядке?

— Да-да, всё нормально. — Феликс мотает головой из стороны в сторону и продолжает перебирать светлые волосы Чонина. Последний недовольно морщится и убирает свою голову с колен Феликса, просто садясь рядом с ним. Феликс недовольно поджимает губы, но ничего не говорит.

— Не смотри на меня так. Я же вижу, что ничего не в порядке, — Чонин сурово, насколько это возможно, смотрит на него и поправляет очки в золотой оправе.

— Я просто думаю.

— Насчёт чего? — Чонин снова ложится на колени Феликса, позволяя тому перебирать свои волосы. Кондиционер в кабинете перестал работать давно, но всё ещё было довольно прохладно, а колени Феликса были до ужаса тёплыми — приходилось греться, как только можно.

— Да так, ничего особенного. Как обычно. — Феликс пожимает плечами. Только рядом с Чонином он чувствовал себя расслабленно и отдыхал, хоть и всё ещё был на работе. Хотя, работал он почти 24/7 — так что Феликс имеет право на хотя бы получасовой отдых. Да и дел сейчас особо нет, разве что только поразмыслить — чем, собственно, он сейчас и занимается. Не считая, конечно, перебор мягких волос Чонина.

— Да-да, ничего особенного. — Чонин раздражённо перехватывает руку Феликса, чтобы тот не мог прикасаться к его волосам. Нет, конечно, он мог бы встать, но нагретое место покидать не хотелось.

Феликс вздыхает. Если бы любой другой сотрудник позволил себе такое (он имеет ввиду расспросы, а не перехватывание руки), то уже бы, в самом худшем случае, был бы уволен. Но любой сотрудник — это не Чонин.

— Ты ведь уже слышал, что у нас новенький? — Чонин позволяет Феликсу и дальше играть со своими волосами, потому что понимает, что так шансов того, что он расскажет абсолютно всё, намного больше.

— Да-а. Его ещё поставили в пару к Хёнджину, вроде как?

Феликс морщится.

— Да, к этому Хвану. Не упоминай его по имени, пожалуйста.

— Чего? — Чонин удивлённо поднимает брови. Хёнджин вроде бы нормальный человек.

— Он меня бесит. Выскочка какой-то, а не нормальный человек.

— Тем не менее, с работой он справляется просто прекрасно. — и правда, Хёнджин работает на отлично. Не к чему придраться даже Феликсу, который Хвана переносить не может.

— Это, конечно, да. Но суть дела не меняет. Так вот, у этого новенького (его зовут Бан Чан, кстати) был близкий друг. Хан Джисон. — Феликс на секунду замолкает.

Чонин хмурится. Хан Джисон? Если это тот Хан Джисон, которого он знает, то Чану очень повезло с другом. Правда в последнее время он приходил какой-то подавленный, и даже Чонин с его-то очарованием не мог вытянуть из него ни слова.

— Даже через чур близкий, если ты понимаешь, о чём я. Чан его вроде бы оттолкнул от себя, как я ему и сказал, но сегодня у него была первая миссия. Первая миссия, как известно, всегда самая тяжёлая, — Феликс на секунду замолкает, и прекращает трогать волосы Чонина, — И он после неё пошёл в бар. А там совершенно случайно, я надеюсь, встретил этого самого Хан Джисона. Тот, конечно, почти сразу ушёл, но мало ли, что могло там произойти. Джисон, как я знаю, сам по себе прощает даже непрощаемое. Так что, они могли снова начать общение… А это, как ты сам понимаешь, плохо.

Чонин кивает. Точнее, пытается кивнуть. Не так уж это и просто сделать, когда лежишь на коленях у Феликса.

— А как выглядит Джисон?

— У меня на столе есть синяя папка, в ней лежит фотография и данные. — Чонин строит страдальческое лицо.

— Ну хё-о-он, ради какой-то папки вставать!.. Не хочу. У тебя такие удобные колени… И ты сам такой тёплый… Опиши мне его словами.

Феликс снова вздыхает. Ну что поделаешь с этим Чонином. И почему только Феликс во всём потакает ему?..

— У него щёки такие, как будто пухлые, но со скулами. И волосы чёрные. И огромные добрые глаза. Он ещё дизайнером работает. С Чаном одноклассником и в последствии однокурсником был.

— А-а-а, так я его знаю! — Чонин улыбается во все тридцать два. Таки он оказался прав, тот Хан Джисон, которого он знает по работе, и есть тот Хан Джисон, про которого рассказывал Феликс. Парень он хороший, и будет жаль, если однажды вокруг него завертится какая-нибудь не очень хорошая история.

— Да? — Феликс удивлённо переводит взгляд на него и перестаёт массажировать голову, из-за чего Чонин морщится, прося ещё.

— Да-а, мы с ним работаем вместе. Он в последнее время такой подавленный ходил, как будто в его жизни случилось вселенское горе.

Вот чёрт, надо будет побольше интересоваться жизнью Чонина. Может, окажется, что он ещё кого-нибудь знает. Это же Чонин, у него связи есть и они везде.

— Тогда… Чонин, можешь узнать о нём что-то полезное нам? Может выйдем на что-то… — любого другого человека Феликс бы не просил, он бы ему приказал. Но любой другой человек — это не Ян Чонин.

— Без проблем, хён. — Чонин снова улыбается. — Но только в обмен на твои тёплые колени. И руки.

Феликс нежно улыбается ему в ответ.

— Лежи здесь сколько хочешь, если тебе так удобно. А насчёт рук я ещё подумаю, они мне тоже нужны.

— Тогда половину информации не получишь! — Чонин смеётся. Он говорит об этом сейчас так легко, потому что знает, что добудет любую информацию если не за день, то за два. И именно этим он зарабатывает себе на жизнь. И именно этим (не считая его вселенское очарование, с которым не сравнится ничего) он заслужил такое доверие и любовь Ли Феликса.

— Я сейчас тебе очки сниму, и ты даже моё лицо не увидишь. — Феликс шутливо угрожает ему, но выражение лица Чонина резко меняется на удивлённое.

— Хён, они для красоты. Ты не знал?

Феликс впадает в ступор. То есть вы хотите сказать, что очки Чонина, которые он носит, как ему кажется, не снимая 24/7, просто для красоты?

— С этого дня я для тебя и не хён, и не Феликс, а босс. И можешь обращаться ко мне только на «Вы». — Феликс аккуратно перекладывает голову Чонина на диван, встаёт, берёт со стола нужную папку и возвращается на место. Чонин снова кладёт свою голову к нему на колени, и рука Феликса тут же оказывается у него в волосах.

— О, великий босс, сколько ещё, с Вашего позволения, я могу здесь лежать?

Феликс смеётся, и переводит свой взгляд, наполненный нежностью, на Чонина.

— Сколько пожелаешь. — Чонин широко ему улыбается и заглядывает в папку, рассматривая содержимое. На него смотрит фотография Джисона, и вся информация, которая на данный момент известна про него.

На самом деле, Чонин имел доступ почти ко всей информации в их архивах. И не из-за того, что он какое-то там приближенное лицо их босса (хотя и это тоже), а потому, что 90% информации оттуда достал он сам. Вот только смысл был ею всей пользоваться, если Чонин почти всегда всё помнил, да и Феликс почти всегда рядом — если что, расскажет.

— Хён, что именно мне узнать про Джисона?

Феликс отвлекается от прожигания дырки взглядом на фотографии этого самого Джисона и смотрит теперь уже на Чонина.

— Постарайся выпытать у него про Чана. И чем сейчас Джисон занимается. На всякий случай, вдруг что не так… — Феликс хмурит брови, и его скулы обостряются.

Внизу живота Чонина что-то скручивается от волнения. Господи, только не серьёзный Феликс.

— Хён… — Чонин шепчет. Он понимает, что, возможно, отвлекает Феликса от важный мыслей, но если этот самый Феликс не соизволит сделать лицо попроще…

— Да?

— У тебя такие губы… и щёки… — Чонин поднимает руку и проводит ею по щеке Феликса. Тот вздрагивает и продолжает смотреть на Чонина. Последний принимает сидячее положение и всё так же зачарованно смотрит на губы Феликса, словно это не просто губы, а восьмое чудо света. И словно всё это время, пока он здесь лежал, их тут не было.

Чонин поправляет прядь волос Феликса, которая выбилась из его причёски и наклоняется к его губам, целуя их. Они оказываются такими же мягкими, как и на вид: Чонин легонько кусает нижнюю губу, заставляя Феликса немного приоткрыть рот. Он проводит языком по обеим губам, нижней и верхней, и проникает внутрь. Феликс даже не сопротивляется — только папка перекладывается с его рук на диван, а руки прижимают Чонина к себе. Последний отстраняется, чтобы набрать в лёгкие воздуха, и проговаривает:

— Жарко тут.

И нет, он совсем не думает, что в кабинете, на самом деле, прохладно — ведь буквально пару минут назад он сам лежал на коленях Феликса, пытаясь согреться. Как сказал бы Феликс, атмосфера накаляется. Но Феликс ничего не говорил, так как до сих пор пребывал в шоке, ведь младший первым проявил инициативу. Обычно всё случается наоборот.

— Ты, оказывается, умеешь так круто целоваться, — голос Феликса звучит хрипло, и он насмешливо приподнимает бровь. Чонин со своей хищной улыбкой, сидящий вплотную к Феликсу, заводит.

— А нечего быть таким серьёзным, — Чонин снова шепчет и приближается к нему, накрывая губы новым поцелуем. В этот раз Феликс отвечает — точно так же страстно, властно, не желая отдавать свою позицию Чонину. Чонин сопротивляется, ведь снова хочет, чтобы губы Феликса оказались его, а не наоборот; Феликс решает дать Чонину эту свободу, но сам вскоре прикусывает его нижнюю губу и проникает внутрь.

Они отрываются друг от друга, но их лица все ещё на опасном расстоянии — нос Чонина соприкасается с носом Феликса. Феликс громко выдыхает и пытается снять пиджак с Чонина, что не так-то просто и сделать — младший вырос в плечах и теперь пиджак ему немного мал. Он начинает злиться, что такая ненужная одежда так сложно снимается, но Чонин усмиряет его гнев очередным поцелуем, легко снимая пиджак с Феликса.

Когда Феликс принимается расстёгивать пуговицы на рубашке Чонина, он не учитывает, что младший никогда не застёгивается до конца; и поэтому иногда случайно касается к его разгорячённой коже, из-за чего Чонин постоянно вздрагивает. Руки Феликса холодные, но такие родные и желанные — один раз можно потерпеть.

— Хён… — Голос Чонина звучит жалобно от соприкосновений холодных рук Феликса с его шеей, а по коже пробегаются мурашки. Феликс замечает это и прекращает.

— Иди сюда, — он раскрывает свои объятия и Чонин падает в них. Да, на груди Феликса гораздо теплее, чем от его рук. Чонин хищным взглядом поднимается вверх по шее Феликса, которую стало намного лучше видно без пиджака.

— Так теплее? — Младший не отвечает, и Феликс накидывает на него обратно пиджак. Чонин, уже без очков (которые Феликс, видимо, всё-таки снял, проверяя, насколько хорошее зрение у Чонина), прижимается лицом к груди Феликса, слушая его сердцебиение. И залазит руками под его рубашку, проводя пальцами по его животу, который сейчас явно напрягся.

— Вот лисица… — выдыхает Феликс ему в ухо, проводя руками по спине Чонина. Последний покрывает шею Феликса маленькими поцелуями, поднимаясь каждый раз всё выше, но останавливаясь у самых губ. Один раз Феликс не выдерживает и целует его — чувственно, передавая все те эмоции, всю ту любовь, которую он чувствует к Чонину.

А Чонин, «лисица» — всё так же продолжает проводить пальцами по его животу, который время от времени дёргается, что не очень нравится Феликсу. В ответ он снова пытается таки дорастёгивать рубашку Чонина, иногда случайно касаясь руками его горячей кожи. Тот каждый раз вздрагивает, но не останавливается — Чонин не из тех, кто останавливает задуманное.

Они улыбаются друг другу — оба понимают, что это война. Рубашка Чонина становится наконец расстёгнутой, и, казалось бы, всё, мучения закончились — но нет, Феликсу нужно обязательно притрагиваться холодными ладошками к его животу, легонько массируя его. При этом он выглядит максимально серьёзно, что не может оставить Чонина равнодушным.

Именно поэтому он с ужасом осознаёт, почему в животе появляется странное, но знакомое тянущее чувство, а в районе паха становится тепло.

— Добрый день, надеюсь не помешал! — В кабинет влетает Хван Хёнджин, даже не постучавшись. Он успевает заметить, как Чонин мигом отлетает от Феликса к окну, отворачиваясь от него, а сам Феликс со злостью смотрит на Хвана.

— А, ну, значит, помешал. Извините, не хотел вмешиваться в ваши личные дела, но…

— Хван Хёнджин, сколько можно тебе повторять! Перед тем, как зайти, нужно стучаться в кабинет — тем более, если это мой кабинет! — Феликс со злостью перебивает Хёнджина, ведь знает, что Хван делает это специально. Постоянно одно и то же — Феликс работает, Хёнджин заходит без стука; Феликс обедает, Хёнджин заходит без стука; и вот сейчас — Хёнджин снова зашёл без стука.

— Извините, забыл. Я камеру как доказательство принёс, которую Вы мне на пиджак нацепили. — Хёнджин вкладывает всё то пренебрежение, которое у него есть, в слово «Вы». Он кидает быстрый взгляд на Чонина, который уже успел застегнуть рубашку, и направляется к выходу.

— Ещё раз извиняюсь за то, что прервал Ваши личные дела, босс, мне совсем не жаль. — Хёнджин едко бросает это вслед, захлопывает дверь и удаляется с этажа. Конечно, он всегда бесится, когда ему приходится идти в кабинет Феликса, но сегодня что-то особенно его разозлило. Не сложно было догадаться, чем Феликс и этот Чонин занимались там до прихода Хёнджина. И понимание этого почему-то его взбесило ещё больше.

— Хён, ты почему дверь не закрыл… — Чонин поджимает губы и смотрит на Феликса. Тот громко выдыхает, встаёт и подходит к Чонину, обнимая его.

— Я же не думал, что мы начнём… А потом как-то забыл… Прости меня, — от Чонина пахнет стиральным порошком и, кажется, шоколадом. Самая любимая смесь запахов у Феликса, хотя он и не переносит запах стирального порошка.

— Извинения примутся только в виде тебя, — Чонин улыбается и отстраняется, прислоняясь к подоконнику.

— А в виде шоколада?

— Нет.

— В виде растопленного шоколада?

Чонин секунду сомневается, морщится и отвечает:

— Нет!

— В виде повышения зарплаты?

— Да куда ж ещё больше, — Чонин садится на подоконник и пожимает плечами, — Мне её с лихвой хватает. Ещё и остаётся. Так что принимаешься только ты, — улыбается.

— Ну ла-адно. А в виде моих рук в твоих волосах? — Феликс не теряет надежды. Как говорится, надежда умирает последней.

— Ладно, так уж и быть. Разрешаю. И принимаю извинения. — Чонин спрыгивает с подоконника и направляется к дивану, ложится на него в полный рост и потягивается. Феликс вздыхает и подходит к нему.

— Подвигайся, мне тоже сесть надо. — Чонин подвигается, и Феликс садится на диван, запуская свою руку в волосы Чонина. Тот счастливо улыбается и прикрывает глаза.

— Хён, помнишь Сынмина?

— А?..