Прибытия на Тортугу я ждала не меньше, чем поездки в Диснейленд, но совершенно была не готова, что случится это в прохладной предрассветной синеве. Поначалу сквозь сон пробились крики: «Земля! Прибываем! Тортуга!». Отрываться от твёрдой подушки не было никакого желания, и я притворилась глухой, дальним участком мозга понимая, что до непосредственного прибытия ещё достаточно времени. Миновала ли пара часов или же пара минут, загудели моряцкие голоса, застучали сапоги, а потом торжествующе зазвенел колокол, объявляя начало нового дня.

Я лениво проползла к левому фальшборту сквозь привычную кораблю суету, закуталась в тонкое одеяло под самый нос и, разглядев в тумане жёлтые огни, сонно протянула: «Приплыли». В изначальном плане значилось радостное улюлюканье и восторженное хождение колесом на потеху пиратам. Я бесконечно зевала, провожая суетящихся моряков вялыми взглядами, и моя помятая фигура слишком ярко привлекала внимание.

— Вижу, ты не больно-то рада, — прилетело со стороны замечание. Джек Воробей — бессовестно свежий, как огурчик, — при полном параде направлялся к штурвалу, но задержался ради моей скромной персоны.

— Да нет, — передёрнула я плечами, — это моё обычное лицо по утрам. — Я бросила быстрый взгляд на огни прямо по курсу и изогнула бровь. — Вообще-то я вполне красочно представляю, что меня там ждёт.

Капитан недоверчиво повёл глазами.

— Это невозможно представить, мисси, — заверил он. — Это надо увидеть! — в его глазах заискрили задорные огоньки.

Я развернулась всем телом и слегка приподняла подбородок.

— «Печальна участь того, кому не ведом дивный тонкий букет жизни на Тортуге», верно?

От удивления брови пирата скрылись под банданой. Правая рука замерла, так и не затянув до конца портупею. Я с трудом сдерживала торжествующую улыбку: не только капитану вгонять меня в оторопь.

— А вот это, дорогуша, — отчего-то по спине словно лёгкий ток прошёлся, — уже колдовством попахивает, — грозно подступил ко мне Воробей и, вздёрнув нос, воскликнул с праведным возмущением: — Нечестно отбирать мои же слова у меня самого!

Я развела руками, насколько позволили объятья одеяла, и невинно взмахнула ресницами.

— А я и не отбирала, капитан. Просто у нас мысли сходятся. — Мои губы расплылись в доброй улыбке. — Так иногда бывает, поверьте.

— Да? — протянул Воробей, глаза его прикрылись в лёгком прищуре, и в тоне голоса, уж конечно, не было и намёка даже на наигранное негодование. Кэп приблизился ещё на полтора шага, сделав расстояние между нами неприлично — по меркам этого времени — маленьким. Я взглянула на него снизу вверх и поймала себя на жгучем желании «случайно» упасть в его объятья. — И о чём же, — выдохнул Джек, обрисовывая меня взглядом, — я думаю сейчас? А?

Я не могла отвести глаз и тем более собраться с мыслями. Было неловко, к губам просилась нервная улыбка, но, на удивление, хотелось растянуть момент.

— Ты думаешь… — после нескольких секунд тишины медленно начала я, картинно поморщилась и быстро договорила: — Как бы не схлопотать парочку пощёчин от интересующихся тобой дам.

Воробей отчётливо фыркнул:

— А вот и нет, мисси! — Затем словно спохватился. — Хотя… стоило бы. — Я тихонечко хохотнула, не сводя с капитана улыбающихся глаз.

Джека ждали обязанности, меня — скучающее одиночество. Команда (видимо, с подачи капитана) расщедрилась на джентельменское уважение, что в их лицах означало вовсе меня не замечать. Я довольствовалась малым, благо никто не приставал и не отпускал грязных шуточек. Во всяком случае, в моём присутствии.

Встречать рассвет в море на борту корабля оказалось чем-то невероятным. Блестящая редкими огнями гавань была прямо по курсу, поднимающееся солнце — справа, и я терялась, где же задержать взгляд. Даже в городе ограниченный высотными домами и изрезанный паутиной проводов восход солнца был красивым умиротворяющим зрелищем — и каждый раз неповторимым. Теперь же, наблюдая, как стремительно и вместе с тем плавно сменяют друг друга оттенки, как тает туман и покрывается золотой вуалью лёгкая рябь на воде, я испытывала какое-то странное воодушевление, будто каждый новый луч, что выбирался из-за горизонта, пропитывал меня насквозь, оседал в каждой клеточке, заполняя этим кристально-чистым и мощным сиянием всё моё существо. Окрестности, что несколько минут назад ограничивались парой сотен ярдов от борта корабля, прорисовывались, краски становились сочнее, а линии чётче, будто мир и вправду не проявлялся из тумана, а воссоздавался вновь.

«Чёрную Жемчужину» встречали зелёные холмы южной оконечности острова и (как я выхватила из матросского диалога) гавань Бас-Терр, закрытая с двух сторон острыми горными хребтами. Когда до порта оставалось всего ничего, я уже с трудом могла устоять на месте, пожирая жадным взором деревянные крыши небольшого поселения. Воображение разыгралось не на шутку, но пришлось ещё пару часов изнывать от ожидания, пока наконец борт пиратского корабля с лёгким стуком не сошёлся с пристанью Тортуги.

«Прихватить ничего не хочешь?» — с едва заметной ухмылкой заботливо напомнил капитан Воробей, а когда я так и не смогла сообразить, взглядом указал на пустующие ножны. Чуть позже, задирая нос выше мачт, при полном пиратском параде, выглядя как не бедствующий оборванец и потому не сильно отличаясь от местных, я с гордостью сошла в порт знаменитого пиратского городка. Кругом царило удивительное спокойствие: рыбаки разбирались с сетями, редкие обитатели пиратских судов неспешно почёсывали животы и перекрикивались через борта, явно никуда не торопясь. Джек чувствовал себя здесь как дома, вышагивал размеренной походкой, и под его усами не прекращала светиться довольная улыбочка. Они с мистером Гиббсом затеяли очередной бессмысленный спор ради развлечения. Я плелась следом, провожая безынтересным взглядом облезлые домишки и то и дело шмыгая носом, что никак не хотел привыкать к обилию едких ароматов. За очередным поворотом, отирая с подошвы навоз, я услышала приближающийся стук копыт и предупредительно отошла ближе к стене дома. Вскоре из-за угла неспешной трусцой показалась худая рыжая кляча, за ней громыхала разболтанная телега, а к её задней оси крепился кусок каната, что удерживал правую ногу грязного, как добытчик в адских копях, моряка: его волокло по пыли, лужам, лошадиным лепёшкам, ямам и помоям, а вся его реакция сводилась к сбившейся с ритма песне. Он даже взмахивал рукой, пытаясь попасть в такт. Экипаж церемонно проследовал мимо и дальше по улице. За ним — мой ошарашенный взгляд. Только когда лошадь самовольно сменила направление и скрылась в переулке, я сумела поднять отъехавшую челюсть.

— Добро пожаловать на Тортугу! — весело хохотнул капитан Джек Воробей в ответ на оторопь в моих глазах.

В городе было спокойно по одной причине — все, кто нарушали это самое спокойствие, либо ещё, либо уже спали. Ближе к центру живые люди стали объявляться чаще, точно медузы под силой течения кочуя из одной таверны к другой. Целью нашего маршрута оказалось заведение с красноречивой вывеской «Тав… …ол… …д» и полумёртвым пьяницей поперёк ступеней. Из-за покосившихся дверей слышался дикий гогот и перемешанные с музыкой выстрелы.

— Джек!.. — неуверенно окликнула я, застряв у входа. Кэп успел ногой толкнуть дверь и обернулся. — А нам обязательно… туда?

Пират глянул в замызганное окно и театральным жестом пропустил старпома внутрь; меж створок тут же просочился стойкий аромат спирта и дыма.

— Мне нужно набрать ещё людей в команду, — пожал плечами Воробей. — Отличное место для этого, — с видом эксперта сообщил Джек, широко раскрывая створки. Уклонившись от случайно летящей бутылки, он призывно махнул рукой: — Идём!

Скрепя сердце и вцепившись в саблю обеими руками, я тяжело переступила порог таверны. Направляясь к свободному столику в углу, Воробей горько сетовал на то, что для вербовки новых людей хватит всего лишь пары дней, и тут же высказывал искреннее сожаление, как мало этого времени, чтобы я познала все радости Тортуги. Мне же страстно хотелось поскорее выбраться из этого алкогольного смрада на чистый воздух и вернуться на корабль, где от запахов не кружилась голова, от шума, звона и пьяных песен не закладывало уши, а от похабных словечек и тянущихся замызганных рук не тянуло выплюнуть внутренности. Первые полчаса мне казалось, что мы угодили в психушку на выезде: до того кипящий кругом хаос не мог найти даже самого притянутого за уши объяснения. Все джентельменские повадки Джека вышли, едва он разглядел кого-то знакомого в толпе и тут же оставил меня на попечение Джошами Гиббса и пинты эля. Я безрадостно вглядывалась в мутный напиток; плечи уже начало сводить из-за усталости от того, что постоянно приходилось испуганно вжимать голову в плечи при громыхающих выстрелах. Гиббса же должность няньки не прельщала, и засиживаться в компании моей кислой физиономии он надолго не стал. Через пару часов, показавшихся мучительной вечностью, я заполучила устойчивую тахикардию и такое же устойчивое намерение вернуться на «Чёрную Жемчужину», где, по крайней мере, чувствовала себя в относительной безопасности.

Пробравшись вдоль стены к выходу, я в дверях столкнулась с захмелевшим старпомом.

— О, мисс! — расплылся Гиббс в кривой улыбке. — А куда это вы?

— Домой, — ляпнула я, затем тут же исправилась: — На корабль в смысле.

— А-а-а, — долго протянул пират и, кажется, провалился куда-то в подсознание, потому что я успела аккуратно просочиться меж створок, спуститься по ступеням, и только после прозвучал вопрос: — А дорогу-то найдёте?

— Уж не сомневайтесь, — бросила я через плечо.

«Тоже мне, сложности нашли! Как можно не выйти в порт, когда все дороги ведут туда?» — мысленно возмущалась я, а заодно припоминала капитану Воробью его бессовестное поведение. На деле же меня таскало по жарким улочкам ещё не меньше четверти часа, прежде чем нелёгкая наконец вынесла меня в порт. Полная до краёв вселенской обиды я взошла на пустующий корабль.

Первые три дня я всерьёз размышляла над тем, что где-то на Тортуге есть чёрная дыра, пожирающая моряков, потому как другой причины, почему корабль был оставлен совершенно без присмотра, найти не удавалось. На четвёртый день на борту объявились матросы и знакомый офицер. Судя по лицам, пираты уже позабыли о моём существовании.

— Мистер О’Райли? — несмело обратилась я. Моряк затормозил у трапа и смерил меня взглядом. — Эм… я… я не знаю, но, быть может, стоит что-то разузнать о капитане? Его нет уже…

Мои слова прервал издевательский гогот.

— Слышь, народ! — сквозь громогласный смех заорал О’Райли в кубрик. — Тут наша мисс беспокоится! Говорит, капитан без вести пропал!

С нижней палубы раздался более дикий и не менее издевающийся хохот.

— Да, знамо где! — отозвался кто-то. — Я бы тоже не прочь там затеряться, да только после того раза — помнишь, Нут? — эти кошки драные меня в клочья разорвут! — Я шумно засопела и поплелась прочь. О’Райли припечатал мне в спину хлёсткую усмешку.

Всё, что мне оставалось дальше: ждать, скучать, не показываться на глаза, но прислушиваться к разговорам тех, кто порой возвращался на корабль, точно «Жемчужина» служила перевалочным пунктом или местом, где можно было перевести дух. Капитанская каюта с её развлечениями и тайнами оказалась заперта на ключ, как и трюм с запасами рома и провианта. От голодной смерти меня спасал подслеповатый кок, что, как хомяк, прятал в кубрике краденые на берегу припасы и, как и многие, позабыв обо мне, не заботился об излишней скрытности. А украсть ворованное воровством не считалось. День ото дня мысли становились всё менее беззаботными: неделя на Карибах могла бы сойти за дарованный Небесами отпуск, да только не хватало бокала пина-колады, зонтика, лежака и бунгало хотя бы с минимумом жилищных условий. От скуки я осмелела настолько, что пару раз выбиралась в порт поглазеть на моряцкую жизнь и полюбоваться всей свободой незаконных пиратских сделок. Суровые лица морских волков вдохновляли по утрам в одиночку махать саблей на верхней палубе, искренне надеясь, что тренировка не выглядит так уж карикатурно.

Капитан Воробей объявился лишь наутро девятого дня пребывания на Тортуге: они с мистером Гиббсом прогулочным шагом направлялись по пристани, лица их были помятые, но довольные. Я в это время сидела в носовой части, на полубаке, скрестив руки и ноги, и буравила прибывших пиратов мрачным оскорблённым взглядом. За капитаном и старпомом на борт взобрались ещё десятка два более или менее крепких моряков. Остальная часть команды растянулась ленивой вереницей по главной улице в порт. Несмотря на жгучее желание обиженным тоном напомнить капитану Воробью о собственном существовании, я всё же решила приберечь претензии до того момента, когда до ближайшего порта будет достаточно далеко, чтобы не захотеть отправить меня долой с «Чёрной Жемчужины». Команда и вновь прибывшее подкрепление знакомились друг с другом за работой: слаженно загудели швартовые, капитан бойко отдавал приказы, успевая разглядывать карту и что-то пояснять рулевому, а ему вторил командный голос старшего помощника где-то в районе грот-мачты. С тем как расправлялись гигантские полотнища парусов, оттенки настроения светлели, тоска от скуки и непрошеные тяжёлые мысли неохотно отступали перед предвкушением чего-то неизвестного, но, как пить дать, грандиозного. К сердцу подбиралась лёгкая и приятная лихорадка, просилась улыбка и дурашливое «Эгей!». Для ознаменования начала пиратской авантюры не хватало разве что «Весёлого Роджера» с его коварным оскалом.

— Привет, а ты кто? — вдруг требовательно прозвучало откуда-то сверху.

Я принялась активно вертеть головой. На вантах фок-мачты, точно мартышка, болтался худощавый матрос, но из-за того, что солнце слепило глаза, разглядеть его было затруднительно.

— Диана, — сухо ответила я, щурясь всё больше. — Тот же вопрос.

В мгновение ока он оказался на палубе и из размытой тени превратился в рыжеволосого юношу с конопатками, светлыми глазами и хиленькими усиками.

— Томас, Том, Томми, — подтянув плечи к ушам, на одном дыхании выдал он, а затем горделиво приосанился: — Вообще я у сапожника в мастеровых ходил, но теперь, мисс Диана, я тутошний юнга! — Я беззвучно и отчасти картинно ахнула, и новобранец счёл нужным добавить: — Меня сам капитан Джек выбрал!

Я заинтересованно улыбнулась и, скучающе пристукнув пятками по палубе, не глядя качнула головой в сторону кормы:

— Так ты знаком с капитаном?

Юнга, которому по возрасту положено бы уже в матросах ходить, неловко чесанул растрёпанный затылок и ответил уже менее охотно:

— Ну-у… не то чтобы… — Томас шумно втянул воздух через ноздри и по-свойски плюхнулся на палубу. Его рыжая макушка тут же вспыхнула, как миниатюрное солнце. — Капитан Джек к одной… даме часто наведывается. Она живёт напротив мастерской как раз, а я при удобном случае напоминал ему, что много чего могу и, хоть и не моряк с рождения, но учусь быстро и на корабле сгожусь. Вот, — расплылся юнга в широкой улыбке, — убедил! — Я улыбнулась, представляя, как Джек Воробей, с трудом добираясь на заплетающихся ногах к дверям этой самой «дамы», через плечо бросает хмельное: «Ты нанят» — и забывает об этом сразу же, как сказал, а грезящий о море парнишка отмечает этот день как лучший в его скучной жизни. — Эй, — Том заговорщически подмигнул, — а ты ему кто?

Я звонко усмехнулась.

— Такту вас, очевидно, не учили, сэр? — Он просто пожал плечами. — Я… — невольно взгляд скользнул в сторону капитанского мостика, — его гостья. — Юнга чему-то кивнул и запоздало скрыл лукавую улыбку.

В голову вновь полезло всякое, о чём думать не хотелось как минимум из чистейшего эгоизма, но случайно задетая карусель мыслей уже завертелась.

Боцман «Чёрной Жемчужины», Дирк Трейни, чью широкую прямоугольную фигуру всегда было видно издалека и чей суровый взгляд мигом прерывал всякие возмущения, на дух не переносил слабаков, жуликов и баб (исключительно тех, что на корабле). Однако же с появлением новых членов команды Трейни пребывал в чудесном настроении, муштруя новичков, часть из которых впервые выходила в море, и успевая подгонять бывалых пиратов. От его басистого голоса, что будто бы обрушился сверху, как из рупора, у меня сердце привычно ушло в печёнки, хотя боцман требовал юнгу. Томми, тут же позабыв об увлекательном повествовании о выделке шкур, мигом помчался в трюм.

Наравне с тем, как «Жемчужина» удалялась от Тортуги, я перебиралась ближе к корме. Корабль стал на курс, рулевой уверенно держал штурвал, команда большей частью разбрелась, и моему наивному любопытству ничто не мешало, пока со спины, опережая знакомый звук шагов, не донеслось:

— Рад видеть, что ты осталась с нами.

Я кивнула, затыкая улыбку, и церемонно обернулась. Джек Воробей избавился от тяжёлого сюртука и треуголки, чтобы, видимо, в полной мере стать ослепительным: под ярким солнцем его далеко не белая рубаха чувствительно била по глазам.

— Ух ты, — сухо протянула я, спиной опираясь на планшир, — а я уж думала, капитан позабыл о моём существовании…

Кэп отлично умел различать настроения женщин, и опыт подсказывал ему, когда лучше разговор не продолжать, а искать запасной выход. Распознав в моём голосе тихие нотки гнева, которые я, собственно, даже не пыталась скрывать, пират моментально сменил тактику.

— Вовсе нет! — жарко воскликнул Воробей, и это должно было мне льстить. Затем слегка развёл руками: — Дел было невпроворот…

Я недоверчиво изогнула бровь.

— Тех, что важнее встречи с Барбоссой, вашей авантюры и опасения, что «Чёрную Жемчужину» вновь уведут из-под носа?

Карие глаза дерзко сверкнули. Джек слегка отклонился назад и гордо вздёрнул подбородок:

— А знаете ли вы, юная мисс, как трудно сейчас подыскать нужного тебе человека, а? Каждый так и норовит увести толковых людей, только успевай авансы раздавать, не то застрянешь тут со спившимися огрызками команды! Кругом одни лишь бесчестные конкуренты! Меня, знаешь ли, тоже не прельщает днями напролёт слоняться по городу в поисках тех, кого ноги держат и руки в нужном месте выросли!

Я ненароком закусила ноготь большого пальца, с распахнутыми глазами внимая этой пылкой тираде. Джек Воробей врал. Но как он врал! В его глазах сверкали искры обмана: наверное, не знай я наверняка, не имей за плечами какого-никакого опыта, так бы и не догадалась. В остальном же усталый от тяжести капитанской ноши и бесконечно серьёзный взгляд, запущенные за ремень на поясе большие пальцы, сосредоточенная складка на лбу и пара долгих вздохов кого угодно убедили бы в искренности повествования о нелёгкой капитанской судьбе. Я верила, потому что это было приятно — позволить Джеку Воробью убедить себя, и потому что не знала, что новичков набрали в первый же день, а остальные восемь посвятили празднованию сего грандиозного события.

— Ну, — расцвёл кэп милой улыбкой, в точности копируя мою позу, — а как ты провела время?

— Скучно. — Пират тут же с возмущением глянул на меня. Я шумно вздохнула.

— Так-так, — протянул Джек, всем телом оборачиваясь ко мне, — знание женской натуры и твой потускневший взгляд говорят мне, что ты погрязла в безрадостных размышлениях…

Я бросила на него беглый взгляд и неуверенно закачала головой. Воробей в догадках не промахивался, по крайней мере относительно меня.

— Я просто… — Глаза елозили по палубным доскам. — Ну, знаешь, за эти дни… Было долго и скучно, поэтому думалось о… всяком. — Я несмело подняла на Джека взгляд. — Что, если тогда я не просто упала в люк и провалилась в другой мир... Что, если я умерла? — Почему-то выговорить это оказалось проще, чем думалось раньше.

Капитан улыбнулся и широко развёл руки в стороны.

— Тогда добро пожаловать в рай, мисси!

— Рай? — усмехнулась я и лукаво дёрнула бровью. — А может, я грешница?

Воробей обрисовал меня оценивающим взглядом с ног до головы и, приблизившись, негромко проговорил:

— Я видел много грешниц. Поверь, ты не похожа ни на одну из них.

Я скрестила руки на груди.

— О!.. Это можно считать комплиментом?

На мгновение в пиратских глазах мелькнуло осознание, что Джек вот-вот окажется на скользкой дорожке, потому он уклончиво отозвался:

— Как тебе больше нравится. — Я не ответила, только состроила весёлую гримасу. А Джек поинтересовался уже более серьёзным тоном: — И что? Это что-то меняет?

— Я не знаю, — закачала я головой, — я ещё не бывала мёртвой. — Физиономия Воробья едва заметно помрачнела. Пробудилось чувство стыда, и я поспешила добавить: — Это странно. Правда. То есть… Мне вроде бы всё равно, а вроде… Все проблемы одним махом, да? — искусственно хохотнула я. — Не знаю! Там же должны быть пять стадий принятия, жизнь перед глазами, свет в конце тоннеля… Ну и я бы не сказала, что вот это всё, — я обвела взглядом видимое пространство, — похоже на загробный мир. С другой стороны, — я грустно усмехнулась, — не надо задумываться о возвращении. — Повисла внезапная, какая-то неуместная тишина. Я чувствовала на себе взгляд Джека, но кэп только шумно сопел, то ли давая мне выговориться, то ли не зная, что сказать. В голове же разверзался хаос: я упорно молчала, но внутренний голос звучал бесконечным набатом, говорил так много, так громко, так правдиво и пугающе, что в какой-то момент слова начали удушать. Взгляд елозил по палубе, будто бы надеясь найти что-то, зацепиться, чтобы отвлечь бушующий разум. Губы сами собой задрожали. — Я не хочу быть мёртвой! — со слезами воскликнула я и уткнулась в плечо Воробью. Наверное, не будь мозг занят нахлынувшей истерикой, у меня бы уже щёки припекало от неловкости, а внутреннее «Я» довольно похихикивало: было чертовски приятно, даже несмотря на странный аромат его рубахи.

Джек весь натянулся, как струна. Девушка натурально плакалась ему в жилетку, а он словно прикоснуться к ней боялся. Случайный свидетель мог бы наблюдать со стороны растерянно бегающие глаза кэпа, приподнятые в сомнении брови и широко расставленные руки, будто Джек обжечься боялся. Где-то через полминуты громких рыданий, в которые аккурат уместились кипящие душевные терзания, моей спины аккуратно, осторожно коснулись тёплые ладони. В ответ на это я стиснула пирата в объятьях, поддаваясь отнюдь не командам мозга. «И пусть весь мир подождёт!..» Кэп слегка похлопывал меня по плечу: похоже, утешать женщин ему приходилось куда реже, чем любить. Наконец я несмело отстранилась, уткнувшись взглядом в его портупею и без конца шмыгая носом.

— Прости…

— Что ж, — весомо изрёк Воробей откуда-то сверху, — теперь ясно, почему ба… дама на корабле к беде. — Я подняла на него вопросительный взгляд красных глаз. — Так и потонуть недолго, — по-доброму усмехнулся Джек.

— А я думала, — хрипло прошептала я, — это из-за того, что у кораблей обыкновенно женские имена и женская… эм… душа, потому она будет ревновать… к непрошенным гостьям.

Левая бровь пирата изящно изогнулась.

— Надо же, — протянул кэп, — ваши познания, мисси, приятно впечатляют.

— Учусь у лучших, — окончательно перестав сопеть, улыбнулась я. Тут взгляд поймал флаг на корме. — Британский? — вырвалось удивлённое.

Джек Воробей обернулся, поймав мой взгляд, затем повёл глазами.

— Если акулу не дразнить кровью, она не приплывёт, смекаешь? — Я медленно кивнула. — У меня нет никакого желания устраивать стычки с королевским флотом.

Я наблюдала, как гигантское полотнище с красными полосами извивается на ветру, и убеждала себя, что мне уж точно стоит довериться пиратскому барону Карибского моря в таких вопросах. Но всё же что-то настойчивое и пока невнятное скреблось где-то под лопаткой, точно заноза. Предчувствие? Такое бывает порой, когда «печёночным чувством» ощущаешь приближение какого-то события: не знаешь о нём, а всё равно на душе точно кто-то по стеклу гвоздём водит.

— А пираты? — посмотрела я на Джека. — Они не нападут?

Он не удержался от нравоучительного смеха.

— Дорогуша, — назидательно начал пират, — это фрегат, во-первых. Во-вторых, — мимо моего носа проплыли два капитанских пальца, — как ты, наверняка, знаешь, нападение на своих у Братства не в почёте. В-третьих, — Воробей развёл руками, а затем заставил меня проследить за движением его указательного пальца с изумрудным перстнем от носа к корме, — это «Чёрная Жемчужина», которую знают все, а если и не знают — нападать всё равно не станут. Если, конечно, не идиоты. Ну как, — сияющая улыбочкой физиономия кэпа выплыла из-за моего плеча, — теперь тебе всё ясно?

— Вполне, — бодро кивнула я.

— Чудно! — обрадовался Джек. — А вот мне нет. Защищайся!

Он воскликнул это так быстро и так внезапно, что даже моя реакция, на которую жаловаться не приходилось, только успела ошарашенно хлопнуть ресницами. Краем глаза я поймала стремительно вылетающий из ножен клинок и инстинктивно шарахнулась назад. Рука метнулась к сабле на поясе. Ноги натолкнулись на горячую тушку восемнадцатифунтового орудия, ногти только успели скребануть по эфесу, и я совершенно не изящно загрохотала на палубу.

— Ты убита, — гордо провозгласил Джек, и моего горла коснулось острие его сабли.

— А ты сжульничал! — с искренне обидой парировала я, взирая на него снизу вверх и незаметно обхватывая пальцами рукоять сабли, пока пират поигрывал довольной лукавой ухмылочкой. — Пугать? Девушку? — выдохнула я. — Как не стыдно! — и с этим криком резко подорвалась с палубы под радостное лязганье клинка о ножны.

В бою с капитаном Воробьём мне требовался максимум концентрации, и вся окружающая обстановка превратилась в одно размытое нечто, потому я постоянно обо что-то спотыкалась, цепляла клинком тросы и норовила убиться без чьей-либо помощи. Но всё же — уверенно защищалась. Джек бессовестно гонял меня сначала по шканцам, затем мы оказались на полуюте — кэп и не думал проявлять себя джентльменом, а у меня через несколько минут устало заныл локоть в дуэте с запястьем. «Ну давай же!» — задиристо подбадривал Воробей, наседая с новой атакой. У меня же в голове боевым маршем играла зазубренная песенка: шаг сюда — раз, два, три; а теперь — переход — раз, два; раз, два, три — шаг назад; раз, раз, два — прыжок, раз, два, три, четыре — шаг вперёд и переход. Будто бы мистер Гиббс лично считал шаги командным голосом, искренне переживая за ученицу. Пару раз мне удалось провести атаку и даже услышать внезапное сосредоточенное сопение капитана — но лишь на мгновение. Азарт и адреналин горячили кровь. Мне хотелось боя «взаправду»: без всяких скидок на умения, физические возможности и «слабости леди», коих хватало в наших обычных тренировках. Лязг клинков и биение сердца кружили голову, но всё пропало — стоило только на миг заглянуть в пылающие озорным коварством ярко-ромовые глаза. Сабля кэпа скребанула по моей, и я опомниться не успела, как оказалась спиной на палубе.

— Подножка?! — вспыхнула я. И тут же неестественно резко дала дёру, ибо сабля Воробья вонзилась в то место, где ещё секунду назад было моё плечо. Джек по-злодейски хохотнул. — Ау, — отозвалась я, рассекая клинком воздух. В ответ — только задиристо сверкнули глаза. «Ах, вот как?» Я обрушилась на Воробья со всей мощью тщательно поставленных — им же самим — ударов, вываливая на него всё, что умела, чему училась и что ещё до сих пор не хотело получаться. Пират отмахивался с лёгкостью, словно веером от назойливого мотылька, и это раззадоривало ещё больше. И всё-таки искры в его глазах были куда ярче тех, что высекали перекрещённые сабли. Я нырнула под его клинок, вывернулась, блокировала удар и вдруг услышала сухую констатацию разума: «Ты падаешь». По бедру ощутимо скребанул канатный леер, из лёгких вырвалось что-то испуганное, но беззвучное, и это что-то дополнил громкий крик: «Человек за бортом!». «Ух ты!» — мысленно воскликнула я, и следом все мысли выбило от твёрдого удара о волны. Солёная вода тут же защипала в глазах, в горле заскребло ощутимо и больно, будто кошки, что обыкновенно на душе, решили вскарабкаться повыше. Не успела я вынырнуть, как перед носом бухнулся спасательный трос.

Матросы быстро вытащили меня на палубу, капитан же наблюдал со стороны с некой насторожённостью во взгляде. Я тщательно отжала волосы и прилипшую к телу рубашку и только потом взглянула на кэпа: он точно приговора ждал. Я не удержалась и весело рассмеялась, не без удовольствия наблюдая, как лицо Джека скрашивает улыбка облегчения, и даже смешки команды, куда менее доброжелательные, совершенно не заботили в тот момент. Я поочерёдно вылила воду из сапог и, бросив беглый взгляд за борт, обратилась к капитану:

— И всё-таки, — я примостила руки на бёдра, — пусть я утопила саблю, но зато жива!

Под капитанскими усами, точно молния, сверкнула довольная улыбка. Затем Джек Воробей с серьёзным видом направился прочь и, проходя мимо, шепнул:

— Ну это как посмотреть, цыпа. — Я провожала его улыбающимся, но слегка возмущённым взглядом. Кэп вдруг обернулся: — Могу я предложить даме поздний завтрак в качестве извинения?

— О, — картинно воскликнула я, — так вы у нас снова джентльмен, капитан?

День предстоял жаркий, потому я даже не подумала переодеться и бессовестно заявилась в каюту на корме парой секунд позже Джека Воробья. Он привычно развалился в кресле, наполняя кружку не ромом, а элем. Я же всё никак не могла устроиться поудобнее. Самооценка ликовала: мне удалось выжить в почти взаправдашнем бою с капитаном Воробьём, объективно лучшим фехтовальщиком из всех, что я знала. Конечно, это сражение со стороны выглядело, наверняка, куда больше как попытка кэпа пришибить нырнувшую в кружку рома муху, чем как серьёзная дуэль.

К скромной трапезе приступили неспешно. Капитан, по своему обыкновению, довольствовался очередным повествованием о славных пиратских деньках, намереваясь преподать мне эдакий ментальный урок, но я бессовестно наслаждалась историей, не особо вслушиваясь в детали. Рассказ внезапно окончился упоминанием о том самом Исла-дэ-Муэрте, и я решилась спросить:

— Барбосса не держит на тебя зла за то, что… — кусок сухаря некстати застрял в горле, — за то, что ты… гхм… пристрелил его? — «Ну вот, надо же, выговорила такую вроде нелепицу, а всё ещё в своём уме!»

Воробей легко отмахнулся.

— Зато узнал, каково это.

— Обалдеть!.. — невзначай выдохнула я, ныряя взглядом в кружку с водой и запахом рома. — То есть это всё реально было! — восторженно пробормотала я, будто раньше на подобную мысль и не натыкалась. Взгляд вальсом поднялся к загорелому лицу пирата. — И проклятие ацтеков? И Край света? И Источник молодости? — Джек на каждый вопрос медленно кивал с горделивым видом. — И Анжелика? — осмелела я. Воробей только неопределённо дёрнул бровью, мол, даже не начинай, но у меня было слишком приподнятое настроение для всякого рода смущений. — Неужели не жалко было бросать её на том острове? — Кэп закатил глаза. — И совесть не мучает?

Он усмехнулся, разводя руками, при этом тонкий луч солнца угодил точно на яркий изумруд, оттолкнулся от него и попал мне в глаз.

— С чего бы? У неё внушительный запас долголетия, да и остров тот не такой уж затерянный. Уж она-то точно выберется, — без особой охоты объяснил Джек.

Я поджала губы, поздно сообразив, что зацепила тему, до которой наши взаимоотношения не доросли, и капитан, пусть и ненавязчиво, но всё же периодически напоминал об этом. В окне виднелся растворяющийся в дымке над горизонтом холмистый силуэт Тортуги: коротание времени в одиночестве на «Жемчужине» заставляло грезить хоть о чём-то новом и интересном, а теперь остров вдалеке ознаменовал начало нового пути — в неизвестность. Я скосила глаза в сторону Джека и как можно менее заинтересованным тоном спросила:

— И куда мы плывём теперь? В Пуэрто-Бэльо?

Воробей оживился, дёрнул плечом, затем взмахнул рукой с поднятой кружкой.

— Во-первых, мисси, не плывём, а идём. — Кэп вдруг резко подался вперёд, устраивая локти на столешнице. Под его взглядом на спину словно сковорода раскалённая упала. — А во-вторых, ты хоть и чудная, но мне нравишься, и всё же, — он нарочно взял драматичную паузу, сверкнули глаза, — могу ли я тебе доверять?

Моё самообладание, голос разума, а следом и самосознание таяло под чарующим взглядом, как плитка шоколада. Джек будто бы испытывал меня, не сводил глаз, гипнотизируя искрами в них — личной вариацией сыворотки правды. Выждав несколько секунд, я изогнула бровь и кашлянула тихим смешком.

— Сначала ты даёшь мне саблю, учишь с ней обращаться, а потом задаёшь этот вопрос? — Справедливое замечание кэп словно пропустил мимо ушей. — И как не него ответить? — Я принялась загибать пальцы: — Я на борту корабля. Среди полусотни разбойников, а то и больше. В десятке миль от берега. Как ты думаешь? — Джек качнул головой, подтверждая справедливость моих слов. Секунду поколебавшись, я проговорила совсем другим, серьёзным тоном: — Одно могу сказать точно: ты — единственный, кому могу довериться я. Даже больше. Я… не протяну и пары дней без те… без твоей пусть иногда совершенно безрассудной опеки. Ты ведь это знаешь не хуже меня, правда?

Он молчал, двумя пальцами поглаживая усы с совершенно невозмутимым, даже равнодушным видом, только внимательный взгляд изучал моё плохо умеющее скрывать эмоции лицо со стремительно краснеющими щёками.

— Что ж, — наконец изрёк капитан, — замечание резонное, спорить не стану. Конечно, любой тебе скажет, что, если я — единственный, кому ты можешь довериться, дела твои плохи…

— Пфф! — звонко фыркнула я. — Плевать!

Моя недальновидная наивность пирата повеселила.

— А потом не пожалеешь? — со странным азартом принялся допытываться Джек, будто желая убедить в опасности доверять личностям, как он. Если такие вообще существовали.

Я шумно вдохнула, поморщилась от остатков соли в носу и решительно выдохнула.

— Я тут, возможно, умерла. Причём не самым приятным и интересным образом. Так что, если и настанет час для сожалений, до этого пункта дойдёт не скоро.

Воробей словно бы почувствовал, что собеседник ещё чуть-чуть и пустится в наискучнейшее повествование о своей нелёгкой жизни, полной тривиальных и непонятных пиратскому нутру проблем, и внезапно сообщил:

— Сначала Сан-Гуардиньо. У меня встреча. — И невзначай заметил, не скрывая ироничных ноток в голосе: — Если ты, конечно, знаешь, где это…

Его забавляло дразнить меня, а растерянность в моих глазах всегда была, на его радость, красноречивой. Ответив кэпу как можно более дерзким прищуром, я деловито поднялась, освободила край стола, нарочно громко протопала к шкафу с картами, чихнула, выудила нужный свиток и, церемонно вернувшись, разложила его на столе. Джек Воробей наблюдал за всем с непринуждённым видом: развалившись в кресле, закинув ногу на ногу и ковыряясь в зубах указательным пальцем левой руки. Следующие несколько минут я сосредоточенно сопела, водя пальцем по затхлой бумаге. Подписи на карте оставили три разные руки: одна, рука автора, — тонкие, изящные, сжатые; другая — размашистые, небрежные, написанные точно в спешке; третья — всего несколько, тщательно выведенные на полях и для меня не несущие смысла. Исходя из того, что у Воробья было ограничено свободное время до встречи с Барбоссой у Пуэрто-Бэльо, искомый остров или порт должен был находиться где-то по пути или не сильно далеко от курса. Чувствуя себя первоклашкой за чтением «Войны и мира», я наконец отыскала пункт встречи и, воодушевлённая, с новым порывом энтузиазма уткнулась взглядом в карту. Вскоре в глазах активно рябило и рисунки расплывались.

— Не могу найти, — неохотно созналась я, не поднимая головы.

— Быть может, не там ищешь? — предположил Джек. — Или не то?

Я медленно подняла на него глаза, обеими руками упираясь в стол.

— Его нет на этой карте, да? Какая-нибудь крошечная дыра с одиноким столбом вместо причала и бамбуковой хижиной вместо таверны?

— Почти, — ответил капитан Воробей неизвестно на какой из вопросов. Я медленно сводила брови к переносице. — Не такая уж и дыра, — пояснил он, — и найти легко. — Его взгляд оторвался от грязи под ногтями и поднялся ко мне. — Если знать, что искать.

— Да ладно! — с лёгким раздражением выдохнула я, запрокидывая голову. — Очередной Исла-дэ-Муэрте?

Кэп слегка дёрнул усом.

— И близко нет, мисси. — Его лицо просветлело от невидимой улыбки, в глазах заблестели огоньки совсем уже не коварства. — Иногда куда важнее не то, что есть, а отсутствие того, чему быть следует, — приложив указательный к подбородку, проговорил Джек.

Я глянула на карту, затем на пирата и вопросительно склонила голову:

— И чего нет на Сан-Гуардиньо?

— Форта, — с удивительной готовностью отозвался Воробей. — И гарнизона заодно. — В моём мозгу наметилось прояснение, к губам попросилась преждевременная улыбка озарения. — Как ты изволила выразиться, «крошечной дыре», живущей рыбным промыслом и мелкой торговлей, это совсем ни к чему.

Я подалась вперёд под напором азарта.

— Всегда есть «но», да?

Джек на секунду призадумался.

— Я бы сказал, скорее, «однако».

Я медленно кивнула, чувствуя, что глаза сверкают всё ярче от восторга, — причина которого была весьма незначительной.

— Однако форт есть там, куда тебе на самом деле надо, но куда ты попасть не можешь ввиду… рода своих занятий? — Ослепительно блеснула золотом пиратская улыбка одобрения, и всё же хвалить меня капитан Воробей не торопился. Равно как и говорить, встреча с кем может стоить стольких усилий. — И большой гарнизон? — спокойно поинтересовалась я, несмотря на порыв взволнованно воскликнуть: «Это опасно же! Да?».

— Несколько сотен, полагаю. — И это самое «полагаю» было произнесено в такой манере, словно бы разговор шёл о численности колибри, а не королевских солдат.

С новой силой зацарапала нутро невидимая заноза. Я опустилась в кресло, заглянула в дно кружки, будто бы надеясь отыскать там ответ на множество вопросов, которые, думалось, ещё рано задавать. Но взгляд провалился куда-то сквозь, в недавно подобравшееся к полудню утро, на верхнюю палубу, когда мы впервые встретились с Джеком за время нашего пребывания на Тортуге. Мне тогда искренне хотелось злиться, но вместо того настырно выползал на передний план вопрос, мысленно заданный в сотнях вариаций. Я глядела на Джека, на капитана Джека Воробья, порой забывая очередную заготовленную колкость, просто потому что чуть дольше задержала взгляд в его глазах. Он выглядел свободным, беспечным, точно лениво слонялся по собственному дому, зная, что никто не нарушит его покой, но в то же время и статным. Без пафосного блеска и лоска, с первого взгляда, может, даже этого и не заметишь. Со всей своей удивительной непостижимостью он умудрялся оставаться равным даже мне… или каким-то образом приравнивать меня саму? Так или иначе, но вместе с желанием отдать салют умелому капитану так же хотелось завести беседу, как со старинным приятелем, — и это вовсе не казалось невозможным. В отличие от моего присутствия рядом с этим чудаковатым гением. Почему-то с каждым днём, что я скоротала в одиночестве, может, из-за скуки, вопрос «Чем я заслужила такое?» звучал всё громче. И мозг от безделья напридумывал множество ответов. Осталось только узнать, какой из них верный.

— Что будет по прибытии в Пуэрто-Бэльо? — Я прямо смотрела на Джека, надеясь, что это как-то поможет. Он только двинул бровями, мол, будь добра, поясни. — Во-первых, меня беспокоит Барбосса.

Воробей махом осушил остатки эля. Кружка звонко стукнула о столешницу.

— Он не стоит беспокойства, если есть ещё и «во-вторых», — повёл глазами кэп.

— Во-вторых, я ещё не знаю ответа на «во-первых», — продолжила упорствовать я.

Джек устало потёр переносицу, словно такие разговоры велись постоянно.

— Ладно, что там с Барбоссой? — в бархатном голосе слышались нотки раздражения.

— Ну, — протянула я, заранее понимая, что становлюсь на скользкую дорожку, — какова будет его реакция на то, что ты не ссадил меня в ближайшем порту, как обещал?

Кэп гордо вскинул подбородок.

— А какое ему должно быть дело? — возмутился он таким тоном, словно спорил непосредственно со старым врагом, а не с чересчур любопытной девицей. И это был один из тех вопросов, отвечать на которые себе дороже. Я лишь беззвучно хлопала губами. — Ты в команде, — заявил Воробей, и отчего-то на душе мигом потеплело. — А команда моя. И «Чёрная Жемчужина» моя. Пусть его беспокоит положение дел на наследственной «Мести», а здесь капитан — я. Смекаешь?

Огонь в его глазах — ещё чуть-чуть и обжечься можно. И я беззастенчиво пялилась на него, позабыв о приличиях и извечной неловкости. Груз на плечах полегчал, и душевное состояние близилось к умиротворению.

— Так, значит, капитан, у вас на меня планы? — прямо спросила я и, чтобы разрядить атмосферу, добавила: — Уж явно в команде не нужен тот, от кого никакого проку.

— Возможно, — уклончиво отозвался Джек, разглядывая меня сквозь прищур. — Прок от тебя всё же есть, признай, — он подался вперёд, расплываясь в заигрывающей улыбке, — встречать поутру тебя глазу куда приятнее…

Я нахмурилась, изгибая бровь.

— Сомнительный комплимент, капитан Воробей.