Погода сегодня была на редкость дрянная. На небе — хмурые тучи, скрывающие за собой солнце; прохладный ветер заставляет зябко кутаться в куртку. Эрик нервно оглянулся и с облегчением заметил знакомый силуэт возле реки. Адам с Мадам медленно прохаживались вдоль берега. Парень поспешил им навстречу.
— Адам!
Грофф развернулся на голос и скупо кивнул, вновь отворачиваясь к реке. На мгновение Эрик недовольно поджал губы, но упрямо продолжил идти. Они не говорили после отработки почти три дня. Правда, на протяжении всего этого времени парень не раз и не два ловил привычный тяжелый и мрачный взгляд. Поэтому сухое сообщение от Адама было достаточно неожиданным.
— Здравствуй, Мадам, — с улыбкой произнёс Эрик, присаживаясь на корточки.
Грофф лениво огляделся по сторонам и наконец посмотрел на него. Эфьонг поспешно выпрямился. В груди тугой пружиной закручивалась противная, душная неопределённость.
— Идём, — коротко бросил Адам и натянул поводок. Несколько минут они молча шли вдоль русла, до тех пор, пока не оказались отрезаны от города густой стеной деревьев. Только тогда парень наконец остановился.
— Подержи, — в ту же секунду в руках Эрика оказался поводок. Сам Грофф начал расстёгивать рюкзак, наличие которого парень заметил только сейчас.
Через минуту на земле был расстелен плед, на котором сиротливо лежали две банки колы и пачка сырных шариков. Эрик невольно улыбнулся, когда Адам опустился на плед, и устроился рядом.
Тучи чуть расступились, пропуская одинокий солнечный луч, и вновь загородили светило плотной стеной. Шорох листьев в деревьях и тихий плеск воды настраивали на спокойный лад и ветер уже не казался таким уж холодным. Сидеть вот так в тишине было странно, но как Эрик не старался, придумать тему для разговора у него так и не получилось. В конце концов, наблюдать за ленивым течением реки, время от времени бросая короткие взгляды на Адама, возившегося с Мадам, тоже было интересно.
Из этой своеобразной медитации парня вывело осторожное прикосновение к плечу. Адам смотрел всё так же пристально, почти агрессивно и Эрик невольно задался вопросом: умеет ли он смотреть иначе?
— Что?
Прикосновение губ, вопреки ожиданиям, было осторожным, трепетным, почти невесомым. А карие глаза продолжали сверлить душу, придавливая к земле пудовой тяжестью. Неудивительно, что раньше Эрик его так боялся. Раньше. Сейчас он спокойно закрывает глаза, подаваясь чуть ближе и растворяясь в ощущениях.
Губы ощутимо ноют, когда Адам наконец отстраняется и тянется к своей банке. Эфьонга распирает от наполняющих его чувств. Они бурлят, гейзером поднимаясь до самого горла и мешая дышать. Он уверен: быть счастливее уже невозможно, ровно до тех пор, пока не замечает лёгкую улыбку Гроффа.
— И что это было?
Взгляд у Адама всё-таки меняется. Становится словно мягче, несмотря на то, что сейчас в нём отчетливо читается сомнение в умственных способностях парня. Ладно, возможно, вопрос действительно был глупым.
— Первый поцелуй.
— Чувак, мы потрахались.
Адам смотрит почти так же, как пару месяцев назад — убийственно. Но у Эрика похоже выработался иммунитет: от улыбки у него скоро начнут болеть щёки. Парень поднимает руки в шутливой капитуляции.
— Ладно, ладно! Я понял.
Грофф закатывает глаза и вновь отворачивается к реке, лениво поглаживая жмущуюся к нему Мадам. Пара минут проходит в тишине, которую нарушает тихий голос:
— Эй, Адам. — Эрик ждёт, пока парень повернётся к нему и только тогда, словно доверяя ему страшный секрет, продолжает: — Я никому не скажу.
У Адама во взгляде — обещание скорой расплаты. И он не собирается откладывать её надолго.
— Ай! Адам! Холодно!
Погода на улице по-прежнему дрянная. Тучи на небе набухают, сбиваясь в более плотные стаи; прохладный ветер не позволяет выйти без куртки. Но теперь это волнует только Мадам.