Сны

      Марисе Колтер редко снятся сны. Она из-за этого не сильно переживает: достаточно других, более значимых причин. Если же сновидения всё-таки приходят, то не приносят с собой ничего приятного: мерзкие воспоминания прошлого, обидные неудачи настоящего, опасения перед будущим. Так что Мариса предпочитает не видеть их вовсе.

      Но это видение, настигшее женщину в чужом мире, где воплотилась мечта всей её жизни, для неё оставаясь такой же недоступной, отличается от всего, снившегося ей ранее.

      Здесь есть бескрайнее небо и ветер, обдувающий лицо. Здесь её громкий искренний смех — она и не думала, что ещё умеет — уносится к огромному шару, зависшему над головой, и хитрые карие, почти чёрные глаза смотрят на неё с… Она не может — не хочет — называть это чувство, но Мариса точно знает, что дорого бы заплатила, только бы он смотрел так вечно.

      — При всём уважении, мистер Скорсби, это не может быть правдой.

      Она действительно пытается придать лицу строгое выражение, но улыбка никак не желает покидать губ. Аэронавт улыбается, слегка приподнимая шляпу и склоняя голову в насмешливом извинении.

      — Я рассказываю лишь то, что сам слышал. И мой вам совет, которого вы, конечно же, не просили. Смейтесь чаще. Поверьте, так вы быстрее покорите мир.

      У Марисы должно быть дрожат пальцы от холода, — конечно же от холода, это не может быть его улыбка, — потому что листок с речью выскальзывает из её хватки, взмывая в воздух. Ли требуется пара секунд, чтобы поймать его и пробежаться глазами по ровным строчкам, прежде чем вернуть лист хозяйке.

      — Я не эксперт, но уверен, что ваша речь произведёт фурор, — он делает паузу и заканчивает, словно смакуя каждую букву, каждый звук и каждый смысл, скрывающийся за ними, — доктор Колтер. По-моему звучит восхитительно. Скажи, Лира?

      Он оборачивается и Мариса с удивлением понимает что её дочь всё это время сидела там. Лира ей улыбается, светло и искренне, поглаживая обезьяну, устроившуюся на коленях.

      — Да, Ли, звучит замечательно. Ты это заслужила, мам, — произносит девочка так легко и естественно, словно всегда только так и звала.

      У Марисы перехватывает горло от захлестнувших её чувств. Она успевает лишь вдохнуть, пытаясь успокоиться и не дать им воли. Думает, что можно ответить сбывшейся мечте, но Ли не даёт ей сказать.

      — Так что, леди, куда мы держим путь?

      И мечта разбивается о темноту комнаты с наглухо закрытым окном. Женщина устало трёт лицо, пытаясь сбросить остатки сна и удивленно смотрит на мокрые от слёз пальцы. Перед глазами сами собой проносятся обрывки глупого сна и Мариса лишь усилием воли заставляет себя дышать спокойно. Остаток ночи она проводит без сна, боясь закрыть глаза и вновь увидеть чертово бескрайнее небо.

      Лучше бы ей и дальше снились только кошмары.