Ранним утром, в то самое время, когда солнце еще не загорелось над небосклоном, но ночь уже готовилась передать дню свое правление, над рекой обыкновенно стоял густой, тяжелый белесый туман. Казалось, будто другого берега и нет вовсе – настолько он казался непроглядным. Едва различимы были очертания старых, забытых лодок, привязанных к пирсу. Даже воздух здесь, на давным-давно заброшенной пристани, ощущался стылым, стоячим…

Словом, все говорило о том, что очень долгое время тут не было ни единой живой души. Однако сейчас, в этот осеннюю ничем не примечательную ночь, на краю пирса сквозь серую пелену с трудом проглядывался человеческий силуэт. Его обладатель, одетый в, по всей видимости, дорогой черный костюм, сутуло сидел, скрестив ноги по-турецки, и курил тонкую трубку из слоновой кости. Сквозь темное пенсне на цепочке он не мигая смотрел в одну точку и пытался собраться с мыслями.

Точнее, найти их в нестройном, надрывном, несмолкаемом гуле мыслей далеких предков и еще не рожденных потомков. Чем отчаяннее он пытался это сделать, тем менее ясными становились обрывки множества сознаний, слитых воедино. Ни табак, ни зыбкая тишина не могли помочь ему, однако до сих пор вампиру удавалось сохранить подобие рассудка.

Кто знает, как долго у него смогло бы получаться?.. Последние, кажется, два или три года можно было назвать счастливыми – счастливыми, потому что ясными. Короткая передышка на этом, похоже, что бесконечном пути.

Смерть Первородного смешала все карты.

Голоса недовольны.

Голоса напуганы.

Голоса рекут, и это, пожалуй, самое жуткое, потому что их предсказания имеют дурную склонность сбываться.

Граут не был ему особенно симпатичен, да и в дела Камарильи он все-таки предпочитал не лезть, однако…

Он не мог объяснить свои ощущения, но с уверенностью мог сказать, что что-то неуловимым образом поменялось. Воздух вокруг как будто сгущается, и местных Сородичей рано или поздно затянет в смерч, из которого не каждый сможет выбраться.

В сизом предрассветном небе медленно проплывали маленькие лохматые облачка. Это, пожалуй, было одним из любимых развлечений нашего знакомого – хождение по острию ножа, балансируя на этой тонкой, почти незаметной грани между не-жизнью и окончательной смертью. Сколько оставалось до рассвета? Час? Да, пожалуй, около того; если верить чутью и карманным часам.

Пора собираться.