Вспоминая о любви

— Позорище, — зашипела Вэнь Цин, когда скинула с плеч тяжелое тело Вэй Усяня. Тот по-прежнему сжимал в руке белоснежную ленту, заляпанную его же кровью. Когда Вэнь Цин решила взглянуть в бесстыжее лицо главы демонической секты, ее ждало разочарование: в глазах Вэй Усяня плясали черти. Ранее Вэнь Цин пришлось заблокировать его меридианы, чтобы предотвратить дальнейшее распространение яда, и теперь он безвольной куклой распластался по кровати.

— Мне даже стыдно находиться с тобой в одной комнате, — продолжила она.

Вэй Усянь на это расплылся в ухмылке.

— Зато мы смогли выбраться живыми, — ответил он. — Какая разница, нас и так все презирают. Ну, опозорились немного — и что?

— И что? Я тебе сейчас покажу «и что»!

— Сестра, погоди! — тут же вмешался Вэнь Нин. — Давай сначала избавим господина Вэя от яда.

— Ну уж нет, — грозно сверкнула глазами Вэнь Цин. — Прежде пусть помучается — будет знать.

— Ты такая жестокая, — заскулил Вэй Усянь. В эту секунду никто не заподозрил бы в нем главу демонической секты. Он метался по кровати и кривился, подражая капризному ребенку.

Белая лента по-прежнему была сжата у него в руках и мозолила глаза Вэнь Цин.

— Господин Вэй, — устало произнес Вэнь Нин, замачивая тряпку в воде. — Скажите, вы знаете, почему в Гусу носят эти ленты?

Вэй Усянь фыркнул.

— Откуда мне это знать? Прежде я даже не сталкивался с ними…

— Не сталкивался? — голос Вэнь Цин стал опасно выше. — Ах, он не сталкивался — негодник!

— В прошлом году на празднике драконьих лодок, — смущенно пробормотал Вэнь Нин.— Вы устроили драку… с господином Ланем — вторым нефритом Гусу.

— Ого, — зевнул Вэй Усянь, очевидно этим не впечатленный. Драки на праздниках он устраивал с завидным постоянством. — Это тот красавчик в траурных одеяниях? Да, он был весьма хорош. А кто первый нефрит?

Вэнь Цин достала несколько игл из мешочка и грозно нависла над своей жертвой.

— Болван! — с чувством сказала она. — Конечно же, им является нынешний глава школы Гусу. Лань Сичэнь…

— Тот приятный мужчина? — изумился Вэй Усянь. — Да, он был и правда хорош собой. Еще и вежлив — редкое сочетание для нынешних воинов в цзянху.

— И ты сорвал его ленту, — с нажимом добавила Вэнь Цин.

— … Ну да? И что? У меня не было в руках оружия, что мне еще оставалось делать?

— Небожители, — Вэнь Цин вздернула руки к потолку. — Почему он такой тупой? За что это мне?

— Эй, я все еще глава школы!

— Глава, — насмешливо сверкнула глазами Вэнь Цин, а затем прицельно попала иглой в акупунктуру, заставив черную ядовитую кровь хлынуть, а Вэй Усяня пискнуть от неожиданности. — Глава, который даже не знает ничего о школах в цзянху…

— Я все знаю! — запротестовал он, морщась.

Вэнь Нин заботливо вытер пот с его лица, а затем принялся доставать таблетки из мешочка.

— Да? И какое значение лобная лента имеет для Гусу?

— … Все, кроме этого!

— Ты безнадежен.

— Ты так жестока ко мне, сестрица… Ай! Понежнее!

— Не паясничай. Яд, которым тебя отравили, очень опасен. Если бы у тебя не было под рукой такого божественного лекаря как я, то смерть твоя была бы крайне мучительна. Мне нужно сосредоточиться, так что закрой свой болтливый рот.

Вэй Усянь и правда затих, хотя и желал возразить, кто из них двоих больше болтает. Он принялся разглядывать деревянный потолок гостиницы, где они остановились, и невольно стал вспоминать случившееся ранее.

***

Все знали, что в цзянху праведные школы стремятся поддерживать теплые отношения друг с другом. Праведный союз позволял им не опасаться демонических сект, которых в последние годы расплодилось особенно много. Людей тянет к дурному. Разумеется, выбирая между праведными школами, где полно правил и ограничений, многие отдавали предпочтение демоническим сектам, которым порядки цзянху были ни по чем.

Но среди всего множества демонических школ выделялась одна. Секта Илин. По всему цзянху ее глава, прозванный Старейшиной Илин, был известен как дурной и сумасбродный человек, который возникал там, где его не ждут, устраивал хаос, а затем неизменно выходил сухим из воды. Никто не знал, где находится школа Илин, потому при всем желании другие не могли уничтожить ее. Говорят, Старейшина Илин путешествовал по миру, чтобы найти таких же дурных людей как и он, а затем уговаривал их присоединиться к секте Илин, соблазняя вином, женщинами и деньгами.

… Что, конечно, по авторитетному мнению Вэй Усяня, было полной чушью.

Слухи ему чего только ни приписывали — и романы с половиной девиц цзянху, и внебрачных детей, которых уже могло набраться столько, что можно посоревноваться с известным дамским угодником, Цзинь Гуаншанем. Кто-то описывал его как безжалостное чудовище, что грабит и убивает честных людей, будто разбойник. Кто-то полагал, что Вэй Усянь — зарвавшийся мальчишка, имеющий немало связей в цзянху, благодаря чему и выпутывался изо всех передряг.

Все они сходились в одном: если перейти дорогу секте Илин, несчастья будут преследовать тебя вплоть до самой смерти.

Вэй Усянь относился к слухам с живым интересом и, если ему удавалось оказаться в толпе сплетников, обязательно подкидывал им жутких подробностей. В последний раз он рассказал, как в секте Илин любят ужинать младенцами…

… И каково же было его удивление, когда Вэнь Цин швырнула на стол стопку писем, где люди со всех уголков предлагали купить их ребенка… чтобы съесть. Вэй Усяню стало дурно. 

Детей он, разумеется, как и полагается злодею, купил, но постарался каждого устроить в более… благоприятной среде. Вряд ли жизнь в семье, где тебя готовы продать на ужин главе демонического культа, может быть благополучной.

Все началось с того, что Вэнь Нин и Вэнь Цин направились собирать лекарственные травы подле горы Луаньцзан. Конечно, скучающий Вэй Усянь не мог не увязаться следом, чтобы повеселиться за чужой счет. Все свои обязанности он, как и всегда, сбросил на плечи двух своих учеников — Мо Сюаньюя и Сюэ Яна, которые провожали его спину воистину обиженными и разочарованными взглядами. Очевидно, став последователями демонической секты, эти двое ожидали чего-то иного… Чем кучи бумажек с бюрократией, сомнительными любовными письмами и деловыми предложениями.

… Ну и кто мог знать, что в это же время праведные секты решат устроить свое собрание, а после отправятся поохотиться в ближайших лесах? Где Вэй Усянь как раз повис на ветках, пытаясь спастись от псины, так хорошо ему знакомой. Проклятая Фея, собака-оборотень, принадлежащая его драгоценному племяннику, загнала главу демонической секты на дерево. Цзинь Лин, завидев любимого дядюшку, остался зубоскалить. Вэй Усянь слезно молил его отозвать собаку, обещал подарить тайные техники секты Илин, но противный мальчишка был непреклонен.

Мстил, зараза, за то, что Вэй Усянь пропустил его день рождения в этом году.

— Твоя мать была бы разочарована, — стонал и стенал глава демонического культа, крепко вцепившийся в шершавый ствол раскидистого дерева. — Я все расскажу ей — можешь быть уверен. И Цзян Чэну!

— Дядя меня только похвалит, — скрестил руки паршивец. — Посиди так еще немного, а я пока поохочусь. Фея, не отходи ни на шаг!

— Цзинь Лин! — завопил ему вслед Вэй Усянь. — Вэнь Цин, Вэнь Нин, да кто-нибудь!

Но лес отозвался тревожной тишиной. Вэй Усянь принялся рыться в карманах, надеясь отыскать хоть что-то полезное, чтобы отогнать жуткую тварь. В этой жизни он ничего не боялся сильнее, чем собак.

И как жаль, что паршивец Цзинь Лин знал об этом!

Любимый дядюшка Цзян, до сих пор обиженный, что Вэй Усянь мало того, что свернул на дурную дорожку, еще и школу свою основал, поделился с их племянником семейным секретом. Теперь Вэй Усянь, встречая Цзинь Лина, тут же ретировался подальше, а последний принимал это за какую-то игру. Которая явно затянулась!

Так что Вэй Усянь тоскливо глядел на заходящее солнце, когда его прервали чужие голоса.

— Это разве не собака молодого господина из школы Ланьлин?

Толпа людей в белоснежных одеяниях остановилась возле дерева, с которого Вэй Усянь уже не надеялся слезть в ближайшее время. Он прищурился, припоминая, что это, вероятно, были весьма праведные адепты из школы Гусу, известные своими доблестными манерами и траурными одеяниями. Ленты трепетали на ветру. Все юноши как один были необычайно хороши собой. Среди них выделялись двое мужчин — столь прекрасные, что Вэй Усянь принялся бесстыже их разглядывать. Тот, что явно был постарше, мягко улыбался, из-за чего его лицо светилось. Его же, вероятно, брат казался хмурым.

Вэй Усянь не успел принять подобающую позу, когда все взгляды обратились к нему.

— Добрый вечер, — сказал он невозмутимо, одергивая задравшийся подол ханьфу. — Я был бы признателен этим господам… если бы вы отозвали собаку.

— Добрый вечер, — с мягкой улыбкой ответил красавец. А вот его брат так доброжелательно не был настроен. Вглядевшись в Вэй Усяня, он вдруг потянулся к мечу, зашипев:

— Ты!

— Глава Лань, — заговорил один из юнцов. Они были примерно одного возраста с Цзинь Лином. — Разве собака-оборотень реагирует на обычных людей? Они ведь… могут чувствовать последователей демонического культа?

Вэй Усянь скривился. Видимо, эти ребята из Гусу и правда были опасными противниками, раз уж умели пользоваться головой, а не только грубой силой. Он бы честно этому порадовался, но, увы, в данный момент чрезмерно умные и болтливые молодые люди не облегчали его жизнь.

— Это так, — с сияющей улыбкой согласился их глава.

Вэй Усянь с еще большим интересом принялся его разглядывать — для главы этот человек был весьма юн. В следующую секунду ему пришлось увернуться от меча его брата, а затем крепко вцепиться в ствол, вопя:

— Вэнь Нин!

Краем глаза он увидел как шевельнулись кусты поблизости. К сожалению, на его отчаянный крик явился не только верный друг. Последователи праведных школ вдруг повыскакивали из ниоткуда друг за другом, будто сидели и выжидали этой возможности. Вэй Усянь сразу понял: это был не его день. Он даже оставил в кабинете свой меч, поленившись что-либо тащить.

Ну правда, откуда ему было знать, что он позорно заблудится в лесу, оторвавшись от Вэнь Цин и Вэнь Нина, а тут как тут выскочит его племянник со своей проклятой собакой. А теперь еще и весь цзянху соберется насладиться видом главы демонического культа, позорно повисшего на ветках.

… Ну и стыдоба!

Вэй Усянь устало вздохнул. Он поднял взгляд на соседнее дерево, где со свирепым выражением лица притаилась Вэнь Цин, выразительно потряхивающая своими проклятыми иглами. Вэй Усянь внезапно ощутил фантомную боль.

… А незваные гости все прибывали и прибывали.

На Цзян Чэна страшно было смотреть. Когда он увидел, кем оказалась добыча Феи, очевидно едва удержал невозмутимое лицо. Вэй Усянь поразился сходству брата и Вэнь Цин в их свирепом выражении глаз, обещающих ему все муки ада, если он вдруг выживет.

— Так, так, так, — мерзко ухмыляясь и растягивая слова, произнес Цзинь Гуаншань, глава ордена Ланьлин. Этот старый озабоченный лис еще приходился дедом племяннику Вэй Усяня… и отцом его второго ученика, Мо Сюаньюя, который улизнул от родственника подальше. — Неужели это знаменитый Старейшина Илин?

Воцарилась тишина. Не так много людей знали, кем был на самом деле глава секты Илин, и как он выглядел. Прежде Вэй Усянь был известен как адепт школы Юньмэн, приемный сын главы школы и шисюн наследника. Он был талантливым последователем праведного пути, пока не принялся исследовать демонические техники. К сожалению, в юности Вэй Усянь был излишне самоуверен. К моменту, когда он опомнился, праведный путь оказался недоступен.

Но там, где закрыта одна дверь, открывается другая, не так ли? Честно говоря, Вэй Усянь предпочел бы ее никогда не открывать, но раз уж так вышло, он был не из тех людей, кто долго сожалеет и горюет о случившемся.

В конце концов, важны не методы, а то, для чего ты их используешь.

Вэй Усянь натянул кислую улыбку. Ситуация была паршивой. Вэнь Цин со своими иглами всех не перебьет. На Вэнь Нина всю работенку тоже не хотелось скидывать — тому и так приходилось немало всего взваливать на себя. Вэй Усянь задумался. Что в таких случаях делали злодеи из романов? Насмехались над противником? О! Брали кого-то в плен…

Вэй Усянь редко думал, а потом делал.

Вэнь Цин прижала ладонь к собственному лбу, а лицо ее выражало отчаяние. Дождавшись, когда Цзян Чэн отзовет собаку, Вэй Усянь резко спрыгнул с дерева, оказываясь за спиной главы Лань. Как уже говорилось ранее, дважды он не думал, потому и потянул белую ленту, что так и манила. Вэй Усянь ловко сдернул ее со лба, а затем накинул на шею мужчине, тесно сжимая.

— Прошу прощения, — сказал он окаменевшему пленнику. — Поверьте, я бы не стал использовать такой грязный метод, но ситуация безысходная.

— Брат! — стоявший рядом с ним мужчина взглянул на Вэй Усяня с такой яростью, что последнему даже стало не по себе.

— Сичэнь! — раздался где-то вдали взволнованный голос.

Толпа заголосила. Вэй Усянь крепче натянул ленту, мысленно извиняясь. Лань Сичэнь был несколько выше его, и это доставляло некоторые неудобства. Он молчал — и это напрягало Вэй Усяня больше, чем беснующаяся толпа.

Кажется, Лань Сичэнь был шокирован произошедшим.

— Это ничего не значит, — упавшим голосом произнес его брат. — Так ведь?

Глава Лань ему не ответил.

— В общем, — неловко произнес Вэй Усянь. — Поскольку я ужаснейший злодей, я беру в плен этого человека. Если вы мне дадите спокойно уйти, он останется жив.

Конечно, он врал. Лань Сичэнь при любом из исходов останется жив — разве Вэй Усяню доставляет удовольствие понапрасну проливать чужую кровь? К тому же Лань Сичэнь подсознательно вызывал симпатию, глава демонического культа попросту не видел смысла в том, чтобы причинять ему вред. Вэй Усянь пожалел, что столкнулся взглядом с Цзян Чэном, который, казалось, вот-вот лопнет от злости. Стоящий рядом с ним Цзинь Лин виновато вжимал голову в плечи — и это немного сбавило градус раздражения Вэй Усяня.

— Хорошо, — наконец раздался спокойный голос главы Лань. — Пожалуйста, ведите меня вперед.

— Спасибо, — выдохнул ему в ухо Вэй Усянь, заставив пленника вздрогнуть от горячего воздуха.

— Бесстыдник! — не выдержал Цзян Чэн. — Лучше бы ты драку устроил!

Где-то в толпе начал задыхаться старик Лань. Вэй Усянь слышал о нем прежде как о самом строгом учителе в цзянху, который способен перевоспитать даже самого дурного человека. Но также ходил слух, что с Вэй Усянем этот почтенный педагог почти наверняка не справился бы.

Предполагаемый педагогический провал старика еще и собирался умыкнуть его племянника, главу школы, чью ленту так бесстыже сорвал на глазах у всего цзянху…

Вэй Усянь на пробу сделал несколько шагов, приговаривая:

— Глава школы Лань, пожалуйста, идите на запад.

Лань Сичэнь покорно двинулся в сторону кустов, где притаился Вэнь Нин. Вэй Усянь даже немного напрягся — и от сговорчивости главы школы Лань, и от всей этой дурацкой ситуации. По лбу скатилась капля пота. Множество взглядов яростно метали кинжалы в беззащитную спину. Вэй Усянь неосознанно сильнее натянул ленту на чужой шее. Но Лань Сичэнь не издал ни звука, он все так же покорно шел в указанную сторону. Каждый шаг отдавался гулом в голове. Сердце Вэй Усяня сжалось в дурном предчувствии.

— Не бойтесь, — едва слышно шепнул Лань Сичэнь. — Едва ли вам что-то грозит… По крайней мере, от моей школы.

— Я это несомненно ценю, — напряженно ответил Вэй Усянь. — И прошу прощения за мою бесцеремонность.

Он услышал свист иглы, рассекающей воздух, до того, как она пронзила его руку. Вэй Усянь отпрыгнул в сторону, но Лань Сичэнь не успел вовремя среагировать, видимо, о чем-то крепко задумавшись. Сердце Вэй Усяня сжалось. Этот человек пострадает по его вине. Он отпустил шею Лань Сичэня, взмахнул белой лентой, а затем подхватил его под локоть, утягивая с опасной траектории.

К несчастью, игла задела плечо Вэй Усяня. Он сморщился, оступился и едва не упал. Лань Сичэнь незаметно поддержал его.

— Кто это сделал?! — взвыл Лань Цижэнь. — Вы могли… могли ранить главу школы!

И тут-то Вэй Усянь осознал: игла была с подвохом. Перед глазами все поплыло. Лань Сичэнь перехватил его напряженный взгляд, а затем мягко вывернулся из захвата. Он надавил на грудь Вэй Усяня, отбрасывая того в кусты, прямо в объятия затаившегося Вэнь Нина. Напоследок Лань Сичэнь одними губами шепнул:

— Пять токсичных ядов.

Дальше Вэнь Нин с невероятной скоростью бросился прочь, пока никто не успел опомниться. На полпути его догнала Вэнь Цин, забирая Вэй Усяня, чтобы остановить распространение яда.

— Глава Лань сказал, что это пять токсичных ядов, — тихо сказал он, глядя в встревоженное лицо сестры.

Услышав, что это было, Вэнь Цин чуть расслабилась.

— Секретное оружие клана Лань, — пояснила она, взваливая себе на спину неподвижное полубессознательное тело.

— Я умру? — простонал Вэй Усянь.

Вэнь Цин фыркнула.

— Когда хоть кому-то вообще удавалось умереть у меня на руках? Если понадобится, я тебя с того света вытащу, паршивец.

— Ты знаешь, как избавиться от яда? — тревога Вэнь Нина никак не проходила.

— Да. Будет он жить, успокойся.

Услышав это, Вэй Усянь расслабленно откинулся и прикрыл глаза.

***

— Все, — раздраженно произнесла Вэнь Цин.

В воздухе витал железный запах крови. Повсюду были разбросаны ее золотые иглы и лекарства. Вэй Усянь перевел взгляд на Вэнь Цин. Ее лицо казалось белым и истощенным.

— Спасибо, — тихо сказал он.

— Возвращаю долги, — фыркнула она в ответ. — А-Нин, иди сбегай принеси еще теплой воды.

Вэнь Нин тут же исчез за дверью. Убедившись, что брат ушел, Вэнь Цин обернулась к своему пациенту. Вэй Усянь послал ей в ответ натянутую ухмылку и выдавил:

— Ладно, насколько все плохо? Не смотри так на меня, я не настолько наивен, чтобы решить, будто от тайного оружия школы Лань так легко спастись.

Вэнь Цин плюхнулась на кровать рядом, обессиленно выдыхая.

— Чтобы полностью удалить яд из твоего тела, мне нужно знать все его компоненты… Разумеется, поскольку это тайная техника, только членам семьи Лань известно, из чего он изготовлен.

— Значит, выстрелил кто-то из их семьи?

— Не обязательно. Яд могут использовать все последователи, но конкретно рецепт изготовления известен только членам семьи. Разумеется, противоядие тоже только у них. Я замедлила процесс, удалила некоторые компоненты, но до полного выздоровления…

— И сколько мне осталось?

Вэнь Цин дала ему подзатыльник.

— Это еще что значит? Если тебя взялась лечить я, то даже не рассчитывай сдохнуть в ближайшее время. Надо будет заслать в Гусу шпиона. Или похитить кого-то из их семьи, чтобы выведать рецепт. Все это, конечно, просто лишь на словах…

Вэй Усянь вновь перевел взгляд на потолок. Его тело одолела слабость, а голова кружилась.

— Раз в день я буду очищать твои меридианы, а затем блокировать поток ци — только так можно не дать яду добраться до сердца, что означает…

— … Я не смогу нормально использовать боевые искусства, — бесцветно продолжил Вэй Усянь.

Все оказалось серьезнее, чем он себе представлял.

Прежде ему приходилось переживать страх от своего бессилия. В глубоком детстве Вэй Усянь бродил по улочкам города и дрался с бродячими собаками за еду. Бессилие тогда было синонимом его существования. Затем Цзян Фэнмянь нашел его и привел в школу Юньмэн, подарив семью и дом. Вэй Усянь был неудержим в своей жажде овладеть боевыми искусствами и знаниями мира — только так он мог защищать себя и тех, кто рядом. Мог ли пятнадцатилетний самоуверенный юнец устоять, найдя свиток с демоническими боевыми искусствами? Учитывая, как он жаждал силы, жаждал быть лучшим в цзянху, ничего удивительного, что в один день Вэй Усянь больше не мог практиковать светлый путь. Он на всю жизнь запомнил тот страх, сосущую пустоту внутри, когда тело, казалось, размякло, и ему не удалось парировать даже самые слабые удары Цзян Чэна.

Потому к своей силе Вэй Усянь всегда относился трепетно. А что теперь? Глава демонического культа не способен нормально с кровати встать без чужой помощи! О проклятая школа Гусу!

Раздумья его прервал Сюэ Ян. Мальчишка ввалился в его кабинет, вскочил на стол, раскидывая свитки и письма, а затем, пытливо уставившись, протянул:

— Это правда, что ты познакомился поближе с секретным оружием семьи Лань?

Вэй Усянь щелкнул его по лбу.

— Любопытство сгубило кошку, — ответил он. — Закончил тренировки? Иди и помоги Сюаньюю.

Сюэ Ян закатил глаза.

— Так это правда или нет?!

— А если правда, то что?

Мальчишка сразу же потух. Вэй Усянь увидел, как широкая улыбка покинула его лицо.

— Тогда я отправлюсь к ним и перебью всех, пока они не дадут мне противоядие.

— Эй-эй-эй, — Вэй Усянь замахал руками. В воспитании молодежи он, откровенно говоря, был не очень хорош. — Зачем так напрягаться? Вэнь Цин меня вылечит без проблем…

Договорить он не успел. На пороге мелькнули еще две тени, которые метнулись к нему с удушающими объятиями.

— Гэгэ, — встревоженно нахмурившись, произнес Вэнь Юань. — У тебя ничего не болит?

— Благодаря вам двоим я своих костей не чувствую, — простонал Вэй Усянь. — А-Юань, сколько тебе годиков? А тебе, А-Юй? Что это еще такое?

Прежде шицзе часто задавала ему этот вопрос. Вэй Усянь и сейчас слышал его, и тут же расплывался в радостной улыбке, ластясь к Яньли, как огромный кот. Мо Сюаньюй был самым старшим из этой компании, но вот характер… Будто в ответ на мысли Вэй Усяня тот всхлипнул.

— Да прекращайте уже, я вовсе не помираю.

Вэнь Юань застыл рядом, разглядывая его. Вэй Усянь вздохнул: дети росли так быстро. Он помнил этого мальчишку хнычущим, цепляющимся за его ногу. А-Юань прибегал к своей тете Вэнь Цин, жалуясь, что Вэй Усянь снова пытался закопать его в землю, ну, а главе демонического культа нечего было ответить на это… В конце концов, о том, как обращаются с детьми, он имел весьма смутное представление. А теперь Вэнь Юань вырос, всего-то на год старше племянника.

Двое других прилипал тоже принялись разглядывать белое лицо главы демонического культа. Паршивца Сюэ Яна Вэй Усянь выцепил в городке, принадлежавшим семье Чан, известной в цзянху. Мальчишка пытался поджечь поместье, а глава демонического культа оттащил его подальше от бессмысленной мести и убогой жизни. Вэй Усянь вообще часто ловил себя на том, что неосознанно ищет таких же детей, каким был сам, чтобы уберечь их, подарить дом, как однажды это сделал Цзянь Фэнмянь. Мо Сюаньюй подвернулся ему под руку, когда сидел ревел и размазывал косметику по лицу. Вэй Усянь поначалу испугался, что это призрак, но несчастным ребенком оказался внебрачный (очередной) сын Цзинь Гуаншаня, которого подло подставили, оклеветав.

Мог ли Вэй Усянь пройти мимо?

Вот как на самом деле в секте Илин появлялись люди. Вэй Усянь находил тех, кому нужна помощь, и они часто следовали за ним.

Он был не против. Останься Вэй Усянь с Цзян Чэном, рано или поздно праведники раскрыли бы его и объявили охоту. Тогда бы весь Юньмэн пострадал. Жаль, что до Цзян Чэна это все никак не дойдет. К слову о нем…

Вэй Усянь опустил взгляд на письмо.

— Что там? — тут же влез Сюэ Ян.

— Эй, разве я тебя не учил, что читать чужие письма неприлично?

Сюэ Ян фыркнул. Все так делали, когда слышали из уст бесстыжего Вэй Усяня слово «неприлично». Сюэ Ян с нездоровым интересом пробежался по строчкам письма, а потом рассмеялся.

— Тут столько оскорблений, — довольно сказал он. — Я могу его одолжить, чтобы запомнить некоторые?

Вэй Усянь слабо размахнулся, вынуждая паршивца отпрыгнуть от стола.

— Что ты сделал? — спросил Мо Сюаньюй.

— Я слышал, гэгэ сорвал ленту главы школы Гусу, — внушительно произнес Вэнь Юань.— Тетя просто в бешенстве.

— И чего так переживать из-за этой ленты? — вздохнул Вэй Усянь, выпуская письмо из рук, где Цзян Чэн грозился оторвать ноги и ему, и Цзинь Лину.

Мо Сюаньюй закашлялся.

— Ты ведь знаешь, как важна лента для них?

— Наверное? Кто станет просто так носить это… В конце концов, я всем продемонстрировал, что это неразумно, и дает врагу возможность причинить вред…

— Вы, полагаю, тоже не знаете? — осторожно уточнил у других юношей Мо Сюаньюй. 

Сюэ Ян заинтересованно блеснул глазами.

— Какая разница? Если она для них так важна… ты же стащил ее, да?

Вэй Усянь молча вытянул из рукава белую ленту.

— Тогда ты можешь ее обменять на противоядие, — предложил Вэнь Юань.

— Только станут ли они менять какую-то ленту на лекарство?

— Ох, — вздохнул Мо Сюаньюй. — Послушайте-ка, что я вам расскажу. Лента для этих людей чрезвычайно важна. Как вы знаете…

— Ой, началось, — скривился Сюэ Ян.

— … Как вы знаете, школу Гусу основал странствующий монах Лань Ань. Как и всякий монах, он отрекся от дел мирских. Символом воздержания стала белая лента. Они верят, что касаться налобной повязки могут только члены семьи… и супруги, ведь с ними можно оставаться собой.

Вэй Усянь ойкнул. Зная, как помешаны праведные секты на правилах, можно не сомневаться, что отнесутся они к нанесенному оскорблению весьма и весьма серьезно.

— Отдать кому-то ленту — это значит заключить брак, — добил Мо Сюаньюй.

Сюэ Ян тут же сполз под стол, захлебываясь смехом.

— Остается тогда посочувствовать господину Ланю, а тебя… наверное, поздравить! А-Юань, поспешим обрадовать бабушку, которая уже с ног сбилась в поисках госпожи Вэй.

— Стой, гаденыш!

Но было поздно — Сюэ Яна и след простыл. Вэй Усянь уткнулся разгоряченным лбом в ладони.

— Это просто недоразумение, — сказал он сам себе. — Я напишу Лань Сичэню, извинюсь и верну ленту. Как вам план?

Мо Сюаньюй посмотрел на него с жалостью.

— Правила семьи Лань очень строги. Не уверен, что это сойдет тебе с рук.

— Умеешь ты подбодрить, — кисло ответил Вэй Усянь.

Он взглянул на еще одно письмо, и ощутил головную боль.

«Вэй-сюн, — писал Не Хуайсан. — Пишу тебе, чтобы выразить искренний восторг тем, как ловко ты выбрался из переделки».

— Еще один, — раздраженно прошипел Вэй Усянь. — Ну погоди, Не-сюн, когда тебе снова понадобится моя помощь.

«Я подслушал разговор дагэ и Лань Сичэня — они с ним близкие друзья. Могу тебя уверить, что мучительная смерть от яда тебе не грозит! Ожидай приятных вестей! И не забудь о своем старом друге».

Приятных вестей? Это каких? Ладно, кое-что хорошее в этом письме было. Вероятно, Лань Сичэнь войдет в его положение, и они как-то смогут договориться… Но… Ох. Была ли в жизни Вэй Усяня ситуация еще более неловкая и позорная? Да даже в юношестве, когда он напивался, жизнь щадила его. А теперь…

Вэй Усянь решительно подтянул бумагу. Нужно написать Лань Сичэню, предложить встретиться, выпить вина… А пьют ли они вино? Впрочем, не так уж и важно! И как начать? Нет, надо попросить Вэнь Нина…

Вэй Усянь поднялся из-за стола. Его тело все еще было слабо, и держался он исключительно на собственном ослином упрямстве. К слову об ослах…

Крик Вэй Усянь услышал сразу, как вышел в коридор. Цзян Чэн обещал переломать ноги всем, до кого мог только дотянуться. И прибыл довольно скоро.

— Вэй Усянь! Ты бесстыдник! Неужели нужно было таким образом спасаться?!

— И тебе добрый вечер, — ответил он, а затем заметил знакомую фигуру шицзе. Вэй Усянь тут же расплылся в радостной улыбке, привычно пропуская мимо ушей ворчание Цзян Чэна.

Вся его семья в сборе. Они пришли проведать его — и тепло затопило сердце Вэй Усяня. Он тут же зарылся в объятия смеющейся Цзян Яньли, которая с тревогой оглядела его, а затем чуть подтолкнула недовольного Цзинь Лина.

— Прости, — выдавил племянник. — Я не подумал о последствиях.

Вэй Усянь покровительно похлопал его по голове.

— Просто больше не натравливай свою собаку, договорились?

Цзинь Лин вдруг всхлипнул.

— Я правда думал, что ты умрешь!

— А-а-а, я, конечно, не молод, но прекращайте хоронить меня раньше времени, — Вэй Усянь похлопал племянника по плечу. — Какие-то яды — вы что, думаете Вэнь Цин с ними не справится?

Вэнь Цин выразительно вздохнула.

— Пойдемте за стол, — сказала она. — Где этот Сюэ Ян опять вертится? Лишь бы не сунулся в Гусу…

Вэй Усянь замер, убирая руку с плеча Цзинь Лина. На душе мгновенно стало тревожно. Он тут же взглянул на Мо Сюаньюя, который развел руками.

— Я его убью, — выдохнул Вэй Усянь.

***

Вцепившись в спину Вэнь Нина, Вэй Усянь оглядывался по сторонам. Ветер свистел в ушах, а пейзажи сменяли друг друга. До Гусу оставалось всего ничего, но Сюэ Яна нигде не было видно. Вэй Усянь не мог избавиться от тревоги, думая о том, что могут сделать с этим сумасбродным мальчишкой. И, конечно, он не мог остаться в школе, ожидая каких-то вестей. Вэй Усянь чудом уклонился ото всех усыпляющих игл Вэнь Цин, заверил всех вокруг, что с ним все в порядке, проглотил подступающую к горлу кровь, и забрался на спину Вэнь Нина. В руках он сжимал белую ленту.

Единственную надежду на успех в сегодняшнем мероприятии. Вэй Усянь не понимал, как можно придавать такое значение какому-то куску ткани, но ладно… Со своим уставом в чужой монастырь… Это играло ему на руку в любом случае, если Лань Сичэнь дорожит повязкой.

Вокруг Гусу была внушительная стена. И барьер. Вэй Усянь подал знак, и силуэты людей тут же приземлились на раскидистые ветви деревьев, укрываясь их пышной листвой.

— И что ты планируешь делать дальше? — поинтересовался Цзян Чэн, морщась от дискомфорта. Ему пришлось вылепить новое лицо, чтобы никто не узнал главу школы Юньмэн. Оставаться и ожидать новостей он не соглашался ни в какую. — Паршивец может быть даже не в Гусу. Пошел в город развлекаться, или еще чего.

— Зная Сюэ Яна, это маловероятно, — вздохнул поблизости Мо Сюаньюй.

Вэй Усянь был склонен с ним согласиться.

— Без специального жетона барьер Гусу не пересечь.

— А где взять такой жетон?

— Только у последователя школы, — фыркнул Цзян Чэн.

Мо Сюаньюй вдруг улыбнулся.

— Мне не нравится его улыбка, — незамедлительно отреагировал Цзян Чэн. — Что умного предложит этот обрезанный рукав?

— Тут поблизости есть источники, куда ходят купаться члены секты.

— Почему они не огородили их стеной? — поинтересовалась Вэнь Цин.

— Это какие-то особенные целебные источники, — ответил Мо Сюаньюй. — Барьер мог что-нибудь нарушить. В общем, можем начать оттуда. Будь я Сюэ Яном, я бы просто стащил чей-нибудь жетон, пока одежда осталась на берегу.

— Отвратительно, — выдал Цзян Чэн, оборачиваясь к нему. — Но откуда тебе знать про источники Гусу?

Поймав взгляд главы Юньмэн, Мо Сюаньюй широко улыбнулся, а затем скромно ответил:

— У меня была бурная юность!

Вэй Усянь закашлялся. И это его-то зовут бесстыжим? Цзян Чэн звонко шлепнул себя по лбу, а затем сказал:

— Чему тут удивляться? Каков глава — таковы и его последователи.

Вэнь Цин согласно хмыкнула. Очевидно, к последователям Илин она себя не причисляла.

— Мы так все и пойдем? — уточнил Мо Сюаньюй. — Простите, но госпожа Вэнь, вы девушка…

— И что? — оборвала его Вэнь Цин. — А еще я лекарь. Что я там не видела?

И покосилась на смутившегося Вэй Усяня.

— Вот что, — сказал он. — Давайте разделимся. Может оказаться, что в такое время уже никого там нет, а кто-нибудь будет проходить здесь. Так что разойдемся в разные стороны. Вэнь Цин, Вэнь Нин, вы идите к главным воротам.

Вэнь Цин нахмурилась.

— Господин Вэй, вы точно сами справитесь? — поинтересовался Вэнь Нин с искренним беспокойством в голосе.

Вэй Усянь ловко оттолкнулся и прыгнул на соседнее дерево. Хотя лицо его и было по-прежнему белым, он стоял вполне уверенно.

— Видишь? Я в порядке! Цзян Чэн и Мо Сюаньюй, — сказал Вэй Усянь. — Я отправлюсь к источнику, а вы вдоль западной и восточной стен.

— Совсем что ли? А если там кто-то есть, что ты делать собираешься?

— Драться, — закатил глаза Вэй Усянь. — Я просто проверю. Чтобы стащить жетон, мне не нужно самому выходить — я все еще могу использовать свои техники. К тому же, я всегда успею сбежать и позвать вас на помощь. И, нет, не спорьте, это решение главы.

— Ты не наш глава, — одновременно отреагировали Вэнь Цин и Цзян Чэн.

— Да-да, — отмахнулся он. — Кроме вас двоих. Надеюсь, все остальные услышали.

И Вэй Усянь ловко спрыгнул вниз, исчезая во мраке. Ему пришлось чуть замедлиться. Сейчас его тело было слабым и практически беспомощным, что невероятно злило, но он привык во всем полагаться на себя. Вэй Усянь чувствовал, что те несколько меридианов, которые Вэнь Цин разблокировала перед выходом, чтобы не оставить его уже совсем без защиты, пульсировали на каждом шагу. Скорее всего, яд циркулировал по ним, и лучше бы поспешить. Трава тихо приминалась под его шагами. Вэй Усянь огляделся: в Гусу были весьма живописные пейзажи, а затем юркнул в заросли тутовника, подбираясь ближе к блестящей глади воды. Источники были холодными. Свет луны отражался от их вод, очаровывая.

… Но еще больше очаровывал мужчина, застывший прямо под лунным светом. Его белая кожа сияла и светилась, будто небожитель решил спуститься и почтить своим присутствием землю простых смертных. Вэй Усянь пригляделся, узнав в нем брата Лань Сичэня.

Как удачно! Что может быть лучше, чем встретить человека, с которым ты прежде подрался, а потом еще и у всех на глазах… обесчестил его брата!

Вэй Усянь тихо вздохнул. Ну, выбора и нет! Он сосредоточился, выпуская крохотного бумажного человечка. Разумеется, Вэй Усянь недооценил своего противника.

Был ли он готов к тому, что полуголый Лань Ванцзи внезапно выскочит из воды, размахивая своим мечом? Честно говоря, не был. Не был до такой степени, что плюхнулся на задницу, уставившись на грозную фигуру.

— Ты! — прорычал Лань Ванцзи, направляя острие меча на Вэй Усяня. — Бесстыжий обрезанный рукав!

— Я? — обомлел Вэй Усянь, не веря в услышанное.

— Сначала ты стащил ленту моего брата, а теперь подглядываешь за моим омовением? Бесстыдник!

Не выдержав, Вэй Усянь стал смеяться. Правда, смех этот был скорее нервным, чем веселым. Он повалился на землю. Почему люди вокруг всегда трактуют его намерения… не так, как следовало бы?

Лань Ванцзи бесстрастно взирал на приступ веселья неудачливого вора. Он молча развернулся, будто был уверен, что добыча никуда не денется, и принялся одеваться, пока Вэй Усянь давился одолевшей его истерикой и пытался встать.

— Ты пойдешь со мной, — сказал Лань Ванцзи, когда закончил одеваться.

— Погоди-погоди, — отдышавшись, протараторил Вэй Усянь. — Давай прежде вот о чем договоримся: я пойду, но при условии, что вы меня не добьете. И вашего яда хватает.

Лань Ванцзи нахмурился.

— А еще… не попадался ли вам крикливый паршивец по имени Сюэ Ян? Уверен, вы бы вряд ли его забыли. Брань из его рта льется не хуже водопада.

— Вставай, — ледяным тоном произнес Лань Ванцзи.

— Я так ранен! Не могу! Ладно-ладно, убери меч, я уже иду! Неужели обязательно быть таким грубым, Лань Ванцзи? Я ведь вовсе не со зла… сделал так. Я вообще не знал, что для вас значит лента.

Лань Ванцзи резко обернулся.

— Не знал? — повторил он одними губами. — Мой бедный брат…

Вэй Усянь энергично покивал головой, а затем вытащил белую ленту из рукава.

— Я отдам ее и официально принесу извинения. Мне правда жаль, что так вышло.

Лань Ванцзи развернулся и зашагал дальше.

— Скажешь все это брату, а не мне.

За стенами Гусу оказалось неожиданно уютно. Вэй Усянь с живым интересом оглядывался вокруг, наслаждаясь представшими пейзажами. Вскоре они остановились перед домиком.

— Брат, у нас гость, — и последнее слово Лань Ванцзи выплюнул так, что Вэй Усянь не сдержал усмешки. Он припомнил, что слава о втором нефрите Гусу проносилась по всему цзянху прежде. Лань Ванцзи называли достойным юношей с незаурядным талантом и отстраненностью небожителя.

Но на деле… он оказался таким забавным.

Лань Ванцзи вперил в него мрачный взгляд, будто прочел мысли.

— Я буду здесь, — предупредил он. — Не вздумай что-то выкинуть, Вэй Ин.

— О, мы знакомы?

Лань Ванцзи взглянул в ответ так, что Вэй Усяню захотелось замолчать навечно. Дверь открылась, и в теплом свете показался силуэт Лань Сичэня.

Тот не выглядел удивленным.

— Добрый вечер, — мягко произнес он. — Прошу.

Вэй Усянь вошел. Посередине стоял низкий чайный столик, где уже дымился чайник. Лань Сичэнь поставил рядом вторую чашу и указал на место. Вэй Усянь сел. Он не знал, с чего начать разговор. И, кажется, лишь один он испытывал неудобства. Лань Сичэнь казался спокойным, безмятежным… и даже довольным.

Он был очень красив. Вэй Усянь, разглядывая его лицо, признал, что слухи, воспевающие красоту главы школы Гусу, правдивы.

— Сожалею, — решился Вэй Усянь начать. — Что доставляю так много беспокойств вам, господин Лань… Скажите: не появлялся ли здесь Сюэ Ян?

Лань Сичэнь улыбнулся.

— Тот юноша, который весьма громко бранится? Да, его поймали у ворот.

Пальцы Вэй Усяня напряженно сжали чашу.

— Не беспокойтесь. За ним приглядывает Сяо Синчэнь — кажется, они нашли общий язык.

— О нет, — пробормотал Вэй Усянь. — Сюэ Ян… не из тех, кто интересуется другими людьми. Надеюсь, с этим Сяо Синчэнем все будет в порядке… К слову, знакомое имя.

— Господин Сяо — мой давний друг, который время от времени навещает меня. Он довольно известен в цзянху…

— Да, но я обычно не интересуюсь сплетнями о ком-то кроме себя, — криво усмехнулся Вэй Усянь. — Господин Лань, я искренне сожалею, что все так вышло. Вот ваша лента. Знай я, что она значит для вас и вашей семьи… Я бы никогда так не поступил.

Лань Сичэнь выглядел заметно погрустневшим. Сердце Вэй Усяня застыло от вины — ему захотелось хорошенько врезать самому себе, но, с другой стороны, он ведь и правда не нарочно.

— Что об этом уже беспокоиться? — вздохнул Лань Сичэнь. — Сделанного не воротишь.

— Совсем ничего нельзя сделать? — беспомощно уточнил Вэй Усянь.

— А что сделаешь? Свидетелей… случившегося было более чем достаточно.

Вэй Усянь смущенно уставился на свои руки. Он не знал, как решиться задать последующий вопрос, чтобы узнать, как им дальше поступить.

— К тому же, — продолжил Лань Сичэнь, поднимаясь. — Эта лента с самого начала была твоей, Вэй Ин.

Вэй Усянь шокировано поднял голову. Лань Сичэнь смотрел на него с такой непередаваемой мягкостью и нежностью, что Вэй Усянь заерзал и огляделся: нет ли еще кого рядом, кто мог бы получить этот взгляд.

— Откуда… откуда вам известно мое первое имя?

Лань Сичэнь подошел ближе, присаживаясь рядом. Рукав его ханьфу задел руку Вэй Усяня.

— Значит, ты и правда ничего не помнишь? — уточнил он, вглядевшись в смущенное и растерянное лицо главы демонического культа. — Вот как…

— Простите, — произнес Вэй Усянь. — В юности я получил травму головы, и страдал некоторое время амнезией. Часть воспоминаний вернулась, часть же для меня все еще покрыта мраком. Вы не расскажите, где мы встречались прежде?

Лань Сичэнь чуть склонил голову, разглядывая лицо напротив.

— Где мы только не встречались, — ответил он с нежной ностальгической улыбкой. — В первый раз мы повстречались, когда бывший глава Цзян представил тебя всему цзянху в качестве своего приемного сына. Ты был забавным мальчишкой, который, несмотря на страх и смущение, отчаянно пытался заговорить с кем-то. Тогда я подумал, что было бы неплохо, подружись вы с Ванцзи…

Услышав это, Вэй Усянь закашлялся.

— С ним? — переспросил он. — Ваш брат меня чудом мечом не заколол.

— Вряд ли он причинил бы тебе вред. Ванцзи… злится. Теперь же мы сможем разрешить это недоразумение. Видишь ли, Вэй Ин, никто из нас не знал о твоей травме. Точнее, когда мы узнали, ты уже разругался со своей семьей и ушел.

Вэй Усянь припомнил, что в то время он свернул с праведного пути, что не нашло отклика в семье Цзян.

— Конечно, мы искали тебя. Но, когда нашли… ты прошел мимо, будто мы были незнакомцами.

В голосе Лань Сичэня звенела невыразимая боль. Вэй Усянь неосознанно схватился за чужую ладонь, встречая обжигающее тепло.

— Я… простите… Я не знал.

— Не нужно, — мягко прервал его Лань Сичэнь. — И я, и брат решили, что ты, ступив на путь тьмы, решил разорвать любые отношения с нами. Конечно… знай я, что на самом деле ты не помнишь, я никогда… никогда не отступился бы.

Вэй Усянь опустил взгляд. Он ощутил, как не достоин этой теплоты. Чужой белой ленты. Может быть, она и могла бы в действительности ему принадлежать, если бы… Если бы он помнил, был прежним Вэй Усянем. Прошлое для него давно смешалось и слилось в единый комок, и он не тратил время в попытках разобраться в своих обрывочных воспоминаниях. 

Пальцы Лань Сичэня невесомо прошлись по ладони Вэй Усяня.

— И все же я скажу, — тяжело выдохнул глава Лань. — Мои чувства к тебе… были отнюдь не дружескими. Я желал вручить тебе ленту, но…

Повеяло вдруг запахом яблонь. Вэй Усянь моргнул — перед глазами вдруг всплыло воспоминание, как он свесился с дерева, вопя, чтобы хоть кто-нибудь убрал собаку. Лань Сичэнь оказался рядом, отогнав ее, а затем, задрав голову, сказал:

— Слезай скорее!

Вэй Усянь, весь красный от плача, попытался дрожащими руками отцепиться от ствола. Ноги не выдержали — он с криком полетел вниз. Прямо в надежные объятия Лань Сичэня. Вэй Усянь не успел по-настоящему испугаться и приготовиться к боли, когда белая ткань, словно облако, укрыла его от всего мира. Лепестки яблони медленно опускались вниз, пока Вэй Ин никак не решался расцепить неловких объятий. Лань Сичэнь его не торопил, только мягко поглаживал по спине.

— Прости, — с сожалением сказал он. — Я отвлекся.

— Спасибо, — прошептал Вэй Усянь. — Спасибо, что пришел.

Что приходил. Всегда. Неужели тем человеком, что порой мелькал во снах, был Лань Сичэнь? Неужели тем человеком без лица в его воспоминаниях действительно был он? Всегда он!

Вэй Усянь не сдержал дрожь. Он остро сожалел, что из всех воспоминаний утратил самые важные. Воспоминания… о любви?

— Я… — Вэй Усянь замолчал. — Мне так жаль.

— Не нужно, — отозвался Лань Сичэнь. Он взял ленту, оставленную на столе. На ней все еще виднелись капли крови. — Я не буду тебя никуда торопить — это было бы несправедливо с моей стороны. Я буду ждать столько, сколько понадобится, если все же… ты согласишься взять мою ленту.

Вэй Усянь крепко зажмурился.

— Я понимаю, что ты не можешь вспомнить о своих былых чувствах.

Не мог? Вэй Усянь приложил ладонь к груди, где сердце стучало как безумное. На мгновение он подумал, каково это — поцеловать такого прекрасного человека, идти с ним рука об руку… Вэй Усянь с сожалением отложил ленту.

— Глава демонического культа и глава праведной школы — можно ли представить брак страннее? — усмехнулся он, пряча глаза. — Вы должны встретить человека, с которым будете счастливы. Лучше даже женщину, чтобы она подарила вам настоящую семью. А я просто человек без прошлого, и не имею права принять эту ценность. Может быть она и принадлежала мне… Тому мне, кем я был много лет назад. И кем давно больше не являюсь…

Вэй Усянь не ожидал, что Лань Сичэнь схватит его за локоть, утягивая в свои объятия.

— Что за глупости? — спросил глава Лань. — Сколько бы лет ни прошло, ты говоришь те же слова, что и прежде. Почему ты считаешь себя недостойным, Вэй Ин? Если ты не достоин моих чувств, то кто тогда? В мире нет того, кого я желал бы оберегать и любить больше, чем тебя. Даже если ты не помнишь — все помню я.

За нас двоих буду помнить — звучит между строк.

Вэй Усянь дрожит. Он прячет лицо, уткнувшись в плечо Лань Сичэня.

— Даже если утраченные воспоминания не вернутся, — тихо шепчет ему на ухо глава Лань.— Всегда можно заполнить все новыми. Если ты пожелаешь…

Вэй Усянь думает. О себе и своей жизни — прожитой с ощущением зудящей пустоты внутри. Что если… если все эти годы он тосковал о человеке без лица из своих снов?

Вэй Усянь тянется к белой ленте, не способный противиться желанию сжать в пальцах ткань. Лань Сичэнь ласково зарывается пальцами в его волосы, оставляет едва ощутимые поцелуи на висках. Рука Вэй Усяня подрагивает, когда он прижимает ленту поближе к груди, а затем неловко подается вперед.

… И их прерывает вопль.

— Пустите, черти! Вэй Усянь, Вэй Усянь, я знаю, что ты здесь! Послушай, мы можем забрать себе Сяо Синчэня?! Вэй Усянь, не смей меня игнорировать!

Вэй Усянь утыкается в плечо Лань Сичэня и смеется.

— Ой! — вдруг вспоминает он. — А яд…

— Противоядие было добавлено в чай, — нежно ответил Лань Сичэнь, прикасаясь к его лицу.

Вэй Усяню хочется продлить этот миг, но бедный Лань Чжань явно не управится с Сюэ Яном, который все сносит на своем пути.

Он со вздохом разрывает объятия. На запястье белеет лента.