Он пишет:
Дорогой Вэй Ин,
И ему ужасно хочется перечеркнуть слово дорогой — оно правильное в том смысле, что Вэй Ин несомненно дорог его сердцу, но одновременно с этим от этого слова отдает неуместной формальностью.
Вэй Ин,
Ты никогда не прочтешь этих строк. Сегодня ты смеялся так громко и беззаботно, когда я проходил мимо. Ты вряд ли задаешься вопросом, почему я появляюсь в одно и то же время в столовой, но мне хочется написать, что я прихожу, беру безвкусный зеленый чай и сажусь в отдалении, потому что хочу слышать твой смех. Не предназначенный мне. Видеть тебя всего. Недоступного мне. Я могу быть лишь жалким вором, цепляющимся за твой ускользающий силуэт в коридорах.
Ты помнишь, как в старшей школе мой отец попал в аварию, и я завалил важный тест? Мое будущее было под угрозой. Но ты пришел, не побоялся наткнуться на стену безразличия, пришел, чтобы поддержать меня и помочь подготовиться к пересдаче. Я помню твой искрящийся от смеха взгляд, растянутое как патока «Лань Чжань», жесткость твоих волос, когда ты склонился за упавшей ручкой и чуть задел мою руку. Помню, как внутри все сжалось от желания коснуться. Ты был первым, кого я так пожелал.
Знаю, это звучит ужасно. Но для меня ты всегда самый желанный человек в этом мире. И я не знаю, почему. Нет, вру, знаю — разве можно устоять перед тобой?
От стыда кончики ушей Лань Чжаня горят. Он откладывает ручку, глядя на исписанную бумагу. Брат сказал, что письма — неплохая альтернатива психотерапии.
Мой брат сказал, что нельзя держать чувства в себе. Лишь эти письма, которые никогда не найдут своего адресата, остаются для меня. Я никогда не скажу тебе — ведь было бы несправедливо сбросить эту тяжесть на тебя.
Он крепко стискивает ручку, прежде чем написать:
Потому что я так сильно люблю тебя.
За второе письмо Лань Чжань садится в библиотеке. Он пишет:
Вэй Ин,
Сегодня ты выглядел особенно прекрасно. Вероятно, потому что наконец-то выспался. Я видел, как тебе плохо было последние дни, и мне жаль, что я не имею никакого права вмешаться и даже заговорить с тобой. Мне жаль, что я могу лишь наблюдать со стороны; наблюдать и видеть, как тебе тошно и одиноко, хоть вокруг и множество людей. Я не знаю, что с тобой случилось, почему ты больше не смотришь в сторону Цзян Чэна, но мне так больно видеть тебя таким.
Ты снова рядом. Сидишь, листаешь книгу. Ветер шевелит твои волосы и, кажется, ты вот-вот уснешь. Вэй Ин, иногда я чувствую себя ненормальным, одержимым, но я никогда не подойду к тебе, никогда не влезу в твою жизнь (и в твое сердце), поэтому позволь мне приглядеть за тобой. Ведь это все, что мне остается.
Вечером Лань Чжань дрожащими руками дописывает:
Зачем ты заговорил со мной, Вэй Ин? Зачем посмотрел в мою сторону? Ты думаешь, что я достоин этого?
Я не достоин быть замеченным тобой. Я вор, следящий за каждым твоим шагом, презираемый самим собой. Я беспомощный жалкий человек, который не в силах отвернуться, если ты идешь навстречу. Ты сказал: «Лань Чжань, ты снова здесь. Неужели тебе не скучно?»
Скучно? Как мне может быть скучно рядом с тобой? Молчать или слушать — не имеет значения, пока ты рядом — мне никогда не будет скучно. Но я позорно бежал.
Почему я бежал, Вэй Ин?
Потому что я жалок. Прости меня.
Вэй Ин заметно посерел и потускнел. Лань Чжань аккуратно сжимает в руках стаканчик кофе — три ложки сахара и сливки, так Вэй Ин пил в старшей школе. Запах кофе раздражает ноздри — Лань Чжань предпочитает чай. Вэй Ин сидит на подоконнике, задумчиво покачивая ногой. Лань Чжань дрожащей рукой подписывает стаканчик «Для Вэй Ина» и оглядывается — самому ему слишком страшно подойти и отдать. Проблема решается быстро — Вэй Ин отходит в туалет, оставив вещи. Лань Чжань осторожно оставляет стаканчик рядом и уходит, не позволяя себе оглянуться.
Позже он замечает Вэй Ина на лавке. Тот с улыбкой рассматривает уже опустевший стаканчик из-под кофе, и это заставляет сердце Лань Чжаня переполниться теплом.
Вечером он пишет:
Вэй Ин, ты замечательный. Ты добрый, отзывчивый, светлый человек, и в этой жизни я не могу даже и мечтать о том, чтобы стать твоим другом. Но если бы это случилось, я отдал бы все, чтобы забрать твои печали, чтобы быть рядом со стаканчиком кофе в руках, когда ты будешь в этом нуждаться. Ты талантливый, ты сияющий. Ты заслуживаешь счастья.
Лань Чжань горько поджимает губы, додумывая «Но не со мной». Он слышит шум за дверью, и вскоре в комнату заходит его сосед, Сун Лань.
— Опять Вэй Ин устроил попойку в своей комнате. Лишь бы до десяти угомонились, — ворчит он, снимая пальто.
Лань Чжань выглядывает в коридор — комната Вэй Ина и правда открыта. Он вздыхает, и хочет уже вернуться обратно, когда замечает виновника происходящего. Вэй Ин, слегка пошатываясь, направляется к балкону, и его лицо так печально, что Лань Чжань не может заставить себя развернуться и уйти. Он глядит на небольшое письмо в своей руке — и вдруг принимает решение отдать его. У него подрагивают пальцы, когда возвращается в комнату, дописывает адрес электронной почты, о которой никто не знал, и долго смотрит на это письмо. Даже если ничего и не выйдет — все в порядке. Эти строки призваны поддержать, думает он, осторожно оставляя письмо в почтовом ящике, принадлежащем комнате Вэй Ина. Адрес электронной почты — это просто глупая надежда. Это ничего не значит.
Неделю он постоянно обновляет свою почту. Лань Чжань злится на себя, успевает множество раз обвинить в глупости, прежде чем в одно утро видит новое непрочитанное сообщение. От Вэй Ина. Он трет глаза, моргает, встревоженно подскакивает, но оно никуда не исчезает. Сердце Лань Чжаня бьется так сильно, а воздух в легких стремительно заканчивается. Он решается открыть сообщение сейчас, чтобы расставить все точки над «и», читает:
Ванцзи? Я могу называть тебя, как и твой почтовый ящик? ;) Впрочем, я не возражаю, если ты скажешь мне свое настоящее имя. Твое письмо было очень милым и трогательным — и пришлось весьма кстати. Последние дни я был печален, но мне было приятно прочесть его. Я написал тебе, Ванцзи, не только, чтобы поблагодарить за слова, которые я уж точно не заслужил.
Не заслужил? Как мог Вэй Ин так думать?
Я не такой уж хороший человек на самом деле. И мне странно думать о том, что кто-то может желать быть моим другом — как показывает практика, друг я весьма и весьма паршивый. Скажи, это ты оставил мне тот стаканчик с кофе? Он практически спас меня на лекциях профессора Цзюня, ахах. Уж не знаю, ведет ли старик у тебя что-то, но от его бормотания не засыпает лишь один Лань Чжань. И то, скажу тебе по секрету, мне кажется он спит с открытыми глазами. Ох, что-то меня не туда занесло.
Ты хочешь быть моим другом, Ванцзи? Хорошо, но не пожалей об этом :) Потому что я крайне болтливый и надоедливый друг!
Лань Чжань с дрожью прижимает телефон к сердцу.
«Знаю, знаю, — с нежностью думает он. — Вэй Ин самый замечательный».
И только потом Лань Чжань осознает, что Вэй Ин упомянул его — упомянул в переписке с потенциальным незнакомцем. Неужели он замечал его?
Мир меняется и расцветает. Лань Чжань прячется за широким стволом старой магнолии, печатая:
Вэй Ин,
Зови меня так, как тебе угодно. Я счастлив, что ты ответил на мое сообщение — надеюсь, оно не показалось тебе слишком пугающим.
Лань Чжань застывает: он не знает, что написать дальше. Задумывается на пару секунд, а затем пишет:
Сегодня замечательная погода. Старая магнолия, растущая во внутреннем дворе, мне всегда напоминает о доме, и я люблю время от времени приходить сюда. И, зная твой любопытный нрав, попрошу не пытаться меня выловить — ты не узнаешь, кто я, никогда. Так будет лучше и комфортнее для тебя. Со своей стороны я могу пообещать, что ничто, из написанного тобой, не выйдет за пределы нашей переписки. Я благодарю тебя за оказанное доверие. Надеюсь, у тебя все налаживается.
Он читает ответ прямо на паре профессора Цзюня:
Хэй, ты так осторожно пишешь, потому что боишься, что я посчитаю тебя сталкером? Все в порядке, Ванцзи! Мне нравится твоя манера писать, она напоминает мне об одном старом друге.
Ревность колет сердце Лань Чжаня, но он давит ее — у него попросту нет права.
На самом деле ты прав, ахах. Я бы попытался тебя выловить. Ты так хорошо меня знаешь, значит мы знакомы. Ты мой однокурсник, верно? Сейчас я сижу на лекции у старика Цзюня, оглядывая всех, но не могу представить никого из этой толпы, кто мог бы быть заинтересован в дружбе со мной.
Дрожь пробегает по спине Лань Чжаня, он едва сдерживается, чтобы не обернуться.
Не беспокойся, если ты так хочешь остаться анонимом, я не стану настаивать — хотя мне ужасно любопытно. Расскажи мне что-нибудь о себе — и я расскажу в ответ, как тебе такая сделка?
Лань Чжань пытается вернуться к лекции, но в голове его лишь хаотичные мысли о Вэй Ине.
После ужина он пишет:
Я довольно скучный. Мне нравится учиться. Я люблю прогулки перед сном, каллиграфию и музыку.
Он едва не добавляет: и кроликов. Но в смущении останавливается — не стоит писать слишком много личного, вдруг Вэй Ин догадается? Не то чтобы в старшей школе они были близки — Лань Чжань всегда поддерживал дистанцию и с неохотой шел на контакт. Но все же…
Сейчас я готовлюсь к семинару — но не скажу, по какому предмету. В комнате тишина — мои соседи довольно спокойны, в этом мне повезло — и каждый занимается своим делом. Когда я закончу, то схожу перед сном на прогулку. Я люблю прогуливаться у пруда, где растут ивы, их тихий шелест убаюкивает меня. Мне нечего особо рассказать, я не самый интересный собеседник.
Ответ приходит неожиданно быстро:
Ванцзи, ты слишком скромен! Мне нравится читать то, что ты пишешь. Ты любишь музыку? Вау, я тоже! Играешь на каком-нибудь музыкальном инструменте? В школе госпожа Юй — это моя приемная мать — заставляла меня ходить на флейту. Она думала, что это хоть немного измотает меня, и я буду меньше приносить проблем, но не вышло, хаха. Конечно, мне было довольно скучно, но я быстро нашел способ развлечься за чужой счет — стоило мне прийти домой, как я рвался показать всей семье навыки игры, особенно моему брату, Цзян Чэну. Если я брал в руки флейту, все стремились оказаться подальше, представь себе! Не то чтобы я плохо играл — просто мне нравилось так делать, понимаешь? Лицо Цзян Чэна и по сей день так смешно дергается, если я тянусь к флейте — это надежный способ его прогнать. Впрочем, теперь и прогонять не нужно — он игнорирует меня уже целую неделю.
Прости-прости, как видишь, я страшный болтун.
Теперь мне тоже захотелось выйти на прогулку к ивам и пруду. Но я честный человек и не стану вылавливать тебя, обещаю. Вместо этого я со всем усердием буду готовиться к завтрашнему тесту по китайскому. Удачной тебе прогулки, Ванцзи.
Все это похоже на сон — самый желанный, прерывать который не хочется. Лань Чжань все еще вылавливает силуэт Вэй Ина в коридорах и на потоковых лекциях, все еще не отводит глаз до последнего, и с нежностью думает о нем. Вэй Ин удивительный. Замечательный. Нужный. Они пишут так много и так часто друг другу - Лань Чжань не узнает себя в этих письмах, он растворяется, раз за разом перечитывает почти заученные наизусть строки.
Лань Чжань пишет:
Вэй Ин,
Раньше я играл на гуцине. Иногда я скучаю по нему.
Лань Чжань долго раздумывает, прежде чем решается написать:
Я так сильно был привязан к этому инструменту, что дал ему имя. Ванцзи. Его мне подарила мама — и это был последний ее подарок перед смертью.
Он сглатывает — глаза по-прежнему жжет. Даже спустя десять лет.
Приближается дата ее смерти. Мне жаль, что я сваливаю на тебя это. В такие дни я сам на себя не похож и постоянно вспоминаю ее.
Кажется, у тебя было веселое детство. Это хорошо.
Больше ему написать нечего — грудь болезненно сжимается. Его мама и правда уже десять лет как умерла, а кажется, будто это было только вчера — и он помнит каждую деталь, и запахи — горя, утраты, отцовского одеколона, когда тот прижимал к себе растерянных сыновей.
Ванцзи,
Мне жаль. Я знаю, что ты чувствуешь — мне тоже пришлось хоронить своих родителей. Они попали в аварию, и Цзян Фэнмянь — старый друг семьи — забрал меня к себе, за что я безмерно благодарен. Мне жаль, что я не могу разделить твою печаль, сидя плечом к плечу. Впрочем, знай, что я готов — если вдруг ты пожелаешь этого. Хочешь, я завяжу глаза темной повязкой и буду ждать тебя возле пруда? Обещаю, не срывать ее. Обещаю, что не заставлю раскрывать свои секреты. Мы можем посидеть в тишине. Или я могу болтать — ты уж в этом не сомневайся. Никто не заслуживает переживать потерю в одиночестве. Особенно такую.
Лань Чжань зажмуривается. Он думает об этом — о рисках, о своих желаниях. Он понимает: Вэй Ин сдержит слово — в этом нет никаких сомнений. Но ему страшно. Лань Чжань пишет:
Спасибо тебе. Но разве тебе не страшно? Если я окажусь плохим человеком?
Ему слышится беззаботный смех Вэй Ина.
Я и правда не слишком хорошо разбираюсь в людях, но ты мне нравишься, Ванцзи. Кем бы ты ни был, мне спокойно и легко с тобой. Скажу по секрету, мне кажется, что я мог бы тебе рассказать все — и ты сохранил бы мою тайну. Это так странно. Ведь мы, похоже, знакомы — по крайней мере, ты знаешь обо мне немало. Ты даже угадал, какой кофе я пью. По-хорошему, мне следовало бы напрячься — вдруг ты и правда повернутый сталкер? — но, когда я читаю твои сообщения, по ту сторону мне представляется кто-то совсем другой…
Вэй Ин не дописывает — кто-то, кого я тоже неплохо знаю.
Мама умерла весной. Лань Чжань не мог смириться с этим — ее хоронили солнечным днем, никаких грозовых туч и беспрерывного дождя. От жары сильно кружилась голова, он постоянно терял связь с реальностью. Весна — время жизни, время возрождения, но как же она могла умереть? Лань Чжань не мог плакать. Он так и не заплакал с тех пор, даже когда брат ласково укачивал его на руках, уговаривая отпустить себя, не сдерживаться. Сегодня Лань Сичэнь приедет за ним — и они вместе отправятся на кладбище.
У выхода Лань Чжань сталкивается с Вэй Ином. Тот выглядит задумчивым и встревоженным, но, увидев знакомое лицо, натягивает улыбку:
— Доброе утро, Лань Чжань. Раз уж мы так внезапно столкнулись… Я пропустил на прошлой неделе лекции Цзюня из-за работы, но мне больше некого попросить. Ты не мог бы…?
Вэй Ин тараторит. Лань Чжань едва не говорит: мог бы — все, что угодно, мог бы. Ему странно смотреть в лицо напротив и знать, что этот человек и есть его друг по переписке. Его мечта, тайная страсть и любовь.
— Чуть позже, — отвечает Лань Чжань. — Я принесу ее.
— О, — Вэй Ин, явно ожидавший отказа удивленно моргает. — Спасибо, но я сам могу зайти — зачем мне тебя еще больше утруждать.
— Мне не сложно, — обрывает его Лань Чжань и, кивнув на прощание, уходит. Сердце его едва не сходит с ума.
Брат ему улыбается.
— Ты выглядишь лучше, чем я ожидал. Случилось что-то хорошее?
С братом всегда уютно. Как и с Вэй Ином. Они покидают территорию университета, и Лань Чжань глубоко вдыхает запах цветущих яблонь и вишен.
— Я… — он не совсем представляет, как сказать об этом. Лань Сичэнь знал — или догадывался — о многих вещах. — У меня появился друг по переписке.
Его брат нежно улыбается.
— Это хорошо. Может быть, этот друг отвлечет тебя от Вэй Ина.
Губы Лань Чжаня дрогнули — отвлечет? Это вряд ли. День сегодня странный — ему грустно, конечно же, ему грустно, но при этом все внутри горит от нежности при мысли о Вэй Ине, который готов ждать его возле пруда с ивами.
На могиле матери Лань Чжань бережно убирает опавшие листья. Он глядит на нее и мысленно пишет письмо — потому что они и правда помогают:
Мама,
Помнишь, ты однажды сказала мне, что у каждого из нас есть свой особенный человек? Что, когда придет время, я встречу своего. Мама, мой человек и правда особенный – даже если Вэй Ин никогда не узнает, кто я, не ответит на мои чувства, только с ним я чувствую себя живым. И счастливым.
После ужина Лань Чжань наливает горячий чай в термос и берет печенье, которое ему оставил брат. Его немного трясет, но он успокаивает себя тем, что даже если что-то пойдет не так, то будет возможность развернуться и уйти. Разве не лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть?
Пока Лань Чжань идет к месту встречи, он думает об одной книге, которую случайно прочел в школьные годы. О человеке, на которого ополчился весь мир, который потерял всех, кого любил, а затем восстал из мертвых. Там был еще один герой — его друг — и в этом замкнутом суровом воине, что следовал за главным героем, Лань Чжань невольно видел себя — готового отдать жизнь, готового защищать, но не способного произнести того, что на душе. Молчание может стать роковым. Но Лань Чжань знает, что не может найти в себе сил заговорить — по крайней мере, вживую. Он напишет письмо. Однажды он напишет письмо. Или передаст стопку старых. А пока…
Лань Чжань останавливается: Вэй Ин и правда сдержал слово. Он сидит спиной, поигрывая с темной плотной повязкой, бросая взгляд на наручные часы. Лань Чжань тоже сверяется со временем: он пришел вовремя. Вэй Ин, будто услышав его мысли, не оглядываясь, натянул повязку на глаза, плотно завязывая на затылке. Лань Чжань чувствует дрожь. Он подходит медленно, разглядывая неожиданно расслабленного и спокойного… друга? Или кто они теперь?
Услышав шорох и чьи-то шаги, Вэй Ин спрашивает:
— Ванцзи, это ты?
Лань Чжань не уверен, как ему показать согласие. Он мнется, вздыхает, а затем осторожно садится рядом.
— Так это ты! — с неожиданным восторгом говорит Вэй Ин. — Спасибо, что пришел.
«Это тебе спасибо», — нежно думает Лань Чжань. Он шуршит печеньем, приоткрывает термос, и Вэй Ин — ох, как же он напоминает кролика в этот момент — заинтересованно ерзает и чуть наклоняется.
— Ты так приятно пахнешь, — продолжает болтать он, а затем издает смущенное «ой». — Наверное, это не лучшее, что можно сказать при первой встрече. Если ее таковой считать.
Лань Чжань заботливо наливает чай, передав в чужие руки. Ладони Вэй Ина ледяные, и он благодарно улыбается.
— Ты такой предусмотрительный.
Лань Чжань чувствует себя странно: неужели Вэй Ин так доверчив, что станет брать чай из рук фактически незнакомца? Но чужое доверие его так греет. Он никогда не посмел бы его предать. Так странно сидеть рядом, будто они сидели так всегда — целую жизнь — и будто впереди будут сидеть еще столько же.
— Вау, такое вкусное печенье! Обязательно после напиши мне, откуда оно, хорошо?
Вэй Ин болтает: про учебу, Цзян Чэна, свою обожаемую сестру Цзян Яньли и ее глупого бойфренда.
— Мы помирились, — говорит он, делая глоток. — Я уже, если честно, успел забыть, из-за чего мы поссорились. Вчера я зашел к Не Хуайсану пригласить его выпить в баре — кстати, как ты относишься к выпивке? — а он убивался над тестом по китайскому, который я прорешал до этого. Конечно, в процессе моей бескорыстной помощи мы успели поцапаться еще несколько раз, но сердце Цзян Чэна не выдержало и растаяло, так что мы пошли пить пиво. Он не признает, что его сердце было растоплено не пивом, а моей крепкой братской любовью, но я безмерно рад, что мы помирились. Вообще, мы часто ругаемся, просто в этот раз все затянулось. А у тебя есть братья или сестры, Ванцзи?
Лань Чжань запоминает каждый его вопрос, чтобы ответить позже. Ему нравится голос Вэй Ина, нравится, что когда тот взволнован, то слегка проглатывает окончания и говорит так быстро, что Лань Чжаню приходится прикладывать усилия, чтобы все запомнить. Ему нравится быть здесь и сейчас — с этим человеком — в тихом отдаленном месте, где неразличимы ни крики со стадиона, ни гул чужих разговоров.
— Как ты, Ванцзи? Хочешь, я обниму тебя? Или подержу за руку? Понимаю, это немного смущает — мне и самому слегка не по себе и странно, но ты ведь хороший человек, Ванцзи. А хорошие люди не заслуживают страдать в одиночестве.
Лань Чжань сам тянется к чужой руке; у него перехватывает дыхание и слегка кружится голова, когда он осторожно обхватывает холодную ладонь Вэй Ин, отогревая.
— У тебя такие горячие руки, — улыбается Вэй Ин. — Надеюсь, однажды ты раскроешь мне свой секрет, Ванцзи. Но я был честен с тобой, не беспокойся: я не просил друзей следить за нами из-за кустов, на самом деле я никому о тебе и не рассказал.
Лань Чжань ласково поглаживает ладонь, выражая благодарность. Вэй Ин запинается, щеки его слегка краснеют.
Разве не странно — два взрослых юноши сидят в тени ив, держась за руки. Разве они не похожи на влюбленных? Сердце Лань Чжаня сжимается — от невозможности этого, от ощущения, что он обманывает Вэй Ина, пользуясь его добротой.
— Ты хочешь поговорить о своей маме?
Руки Лань Чжаня замирают.
— Если да — сожми мою руку. Ты можешь шептать. Или я отвернусь в другую сторону — обещаю не поворачиваться — и буду читать твои сообщения. Ты согласен?
Лань Чжань кивает, но после еще раз сжимает руку Вэй Ина.
— Хорошо, — голос того взволнован, когда он отворачивается. Вэй Ин медленно стаскивает повязку — и видно, как сильно ему хочется обернуться, но он сдерживается и достает телефон.
Лань Чжань пишет:
У тебя красивая улыбка. Спасибо, что пришел.
Вэй Ин звонко смеется:
— Ванцзи, ты говоришь мне так много добрых слов, разве они заслужены?
Да. Пользуясь возможностью, отвечу на твои вопросы: это печенье испек мой брат. Да, у меня есть только брат. Если тебе понравилось, я могу время от времени передавать его тебе.
— Это было бы славно, — отвечает Вэй Ин, и Лань Чжань угадывает на его лице улыбку.
Я не пью — у меня плохая устойчивость к алкоголю, и я его избегаю.
— Жаль, я хотел бы выпить с тобой однажды — вдруг ты невероятно очарователен, когда пьян, — смеется Вэй Ин.
Лань Чжаню хочется его обнять. Прижаться со спины, укутать собой ото всех бед в этом мире, но он может лишь смотреть ему вслед. Он никогда не посмел бы прикоснуться к кому-то, кто так важен.
Мама была замечательной. Она очень любила нас с братом. Их брак с отцом не был счастливым, они рано развелись, но нас оставили с дядей, потому что родители были заняты. Мы приезжали к маме только летом, в наш старый загородный дом. Она всегда выходила навстречу, и я до сих пор помню, как ее руки всегда пахли горечавкой, которая росла на заднем дворе. Мама любила ее собирать.
— Ванцзи, — мягко прошептал Вэй Ин. Плечи его чуть ссутулились.
Она любила музыку. Мы с братом — он играл на флейте — всегда развлекали ее, придумывая мелодии. По вечерам она всегда приходила, чтобы прочесть нам перед сном «Путешествие на Запад». Когда мы возвращались в город, то часто созванивались — и ее голос даже на расстоянии согревал. Я… правда скучаю по ней.
Лань Чжань моргает. Глаза его наполняются слезами.
Десять лет назад у мамы обнаружили рак груди. Было поздно. Когда я узнал, мы с братом были на музыкальном конкурсе. Я не смог сыграть. Я больше не мог играть. Гуцинь, который она успела передать мне перед своей смертью, я назвал Ванцзи.
Он плотно закрыл глаза. Десять лет он думал о ней в этот день.
— Ванцзи, — тихо произнес Вэй Ин. — Помоги мне надеть повязку.
Лань Чжань, смаргивая неожиданные слезы, дрожащей рукой забрал черную ткань, бережно завязал чужие глаза, и замер. Вэй Ин стремительно обернулся, а потом крепко прижался сам.
— Ты замечательный, ты сильный, ты невероятный человек, Ванцзи, — сказал он. — Но сегодня тебе нужно отпустить себя. Вернуться на десять лет назад, проститься и пойти дальше.
Вэй Ин его обнимал. Лань Чжань ласково обхватил его в ответ — и даже если бы мир рухнул, он не посмел бы отпустить этого человека.
Мама,
Я люблю тебя. Я скучаю. Спасибо тебе.
Он заплакал, вдыхая запах Вэй Ина, но он не думал о нем как о недоступном божестве, не думал, как о любви своей юности — он вообще не думал. Он прощался.
— Ванцзи, — позвал его Вэй Ин. — Как ты?
Лань Чжань медленно отпустил его. В воздухе так сильно пахло весной и свежестью. Пахло жизнью. Он крепко и благодарно сжал плечо Вэй Ина.
Позже Лань Чжань написал:
Спасибо.
Когда они расстаются, Лань Чжань медленно бредет к стадиону. Он усаживается на трибунах — внутри тихо и пусто. Его плечи расслабляются, а дыхание становится глубоким и спокойным. Лань Чжань припоминает, что Вэй Ин просил о конспектах.
Он замечательный человек. Он заслуживает всего самого лучшего. И вряд ли Лань Чжань смог бы дать ему это при всем старании. Когда он стучит в чужую комнату, стиснув тетрадь, ему открывает Цзян Чэн.
— Вэй Ин здесь? — уточняет Лань Чжань. — Он просил конспект.
— Пришел и вырубился, — ответил Цзян Чэн, пропуская в комнату. — Закинь куда-нибудь на стол — я потом ему передам.
Лань Чжань осторожно заходит. Ему кажется странным, что Цзян Чэн не забрал тетрадь и не развернул его куда подальше. Он бросает взгляд на Вэй Ина, тихо сопящего, отвернувшегося к стене, мягко улыбается и подходит к столу. Кладет тетрадь. И видит.
Небрежно разбросанные листы, многие из которых скомканы и перечеркнуты. Но Лань Чжань без труда узнает себя, сидящего на лекции с прямой спиной. Узнает свой силуэт в библиотеке, задумчиво листающий книги. Сердце его замирает.
Почему Вэй Ин его рисовал?
Цзян Чэн копошится сзади, пытаясь ровно собрать листы в папку. Он что-то бормочет себе под нос. Лань Чжань понимает, что спрашивать его — не лучшая идея. Он покидает комнату, не замечая, как Цзян Чэн отрывается от своей работы и выразительно смотрит ему вслед.
Вэй Ин,
Ты когда-нибудь был безответно влюблен?
И спрашивать об этом у того, в кого ты сам безответно влюблен, так странно.
Вэй Ин ему отвечает:
Конечно! Не думай, что я настолько неотразим, что ничего не знаю о невзаимности. Ты ведь не просто так спросил?
Лань Чжань долго не отвечает. Он зажигает любимые сандаловые благовония — к счастью, его соседи по комнате тоже любят этот запах. Делает глоток чая, а затем пишет — и в голове его всплывают рисунки Вэй Ина:
Да. Есть один человек. Я постоянно думаю о нем. Мне хочется окружить его теплом и заботой, хочется быть рядом каждую секунду. Мы знаем друг друга довольно давно, судьба нас часто сталкивает, но я знаю, что он никогда не смог бы ответить мне взаимностью.
Вэй Ин пишет:
Хах, этот парень явно счастливчик — кажется, я завидую ему. Он просто глуп и слеп, если отвергнет тебя, потому что, Ванцзи, я не знаю никого, кто мог бы быть лучше, чем ты.
Бедное сердце Лань Чжаня от этих слов замирает. Он качает головой, шепча «Вэй Ин, Вэй Ин».
Ты ведь не знаешь меня. Я просто незнакомец, который бесстыдно пристал к тебе.
Ванцзи, ты бы знал, как мне смешно это читать! Мне кажется — пусть это и прозвучит сомнительно — что я знаю тебя тысячу лет. Раз уж мы заговорили о безответных чувствах, то у меня тоже есть один человек.
Вот и все. Лань Чжань откладывает телефон — а на что он вообще надеялся? Он смотрит в окно. Даже если у Вэй Ина и есть кто-то — какая разница? Ничто не мешает Лань Чжаню остаться его анонимным другом по переписке — и может быть это к лучшему.
Он замечательный, потрясающий, восхитительный. Я никогда не мог отвести от него глаз — даже еще когда не осознал этого. Как я ни пытался, мне не удавалось заставить взглянуть его на меня ответ. И все, что я мог, это смотреть ему в спину. Вырисовывать ее контуры на бумаге.
Сил читать это у Лань Чжаня нет. Он откладывает телефон в дальний угол, старается глубоко дышать, а затем тянется к пальто, набрасывая. Все в порядке. Лань Чжань не вправе желать украсть чужое счастье — может быть, Вэй Ин соединится со своей любовью однажды. Как бы больно ни было, Лань Чжаню будет достаточно знать, что его любовь окажется в надежных руках, что кто-то будет заботиться о Вэй Ине, подносить стаканчики с кофе, наслаждаться его улыбкой, укрывать ото всех бед. Пересекая порог, Лань Чжань думает: кто угодно, пока Вэй Ин будет счастлив.
Он замирает, когда видит зевающего Вэй Ина посреди коридора. Тот растерянно смотрит в телефон, и сердце Лань Чжаня болезненно сжимается.
— О, Лань Чжань! — зовет он. — Твой конспект — я уже переписал. Спасибо. Погоди, я верну.
Лань Чжань следует за ним неосознанно, останавливаясь возле комнаты, откуда доносятся голоса Не Хуайсана, Цзян Чэна и, кажется, Вэнь Нина — талантливого первокурсника, который часто обедает с Вэй Ином.
— Ты меня достал! — слышится раздраженный голос Цзян Чэна. — Сколько сопли наматывать на кулак можно? Иди давай!
Вэй Ин почти вылетает из комнаты, в последний момент Лань Чжань осторожно придерживает его, не позволяя споткнуться.
— Спасибо, Лань Чжань, — широко улыбается он. Вэй Ин кажется немного нервным, прижимая к груди чужую тетрадь.
— Не за что, — отвечает Лань Чжань, отводя взгляд от любимого лица. Он забирает тетрадь, возвращается в комнату, чтобы положить, но его телефон вдруг вибрирует. Кто мог ему написать? Разве что брат. Или кто-то из преподавателей. Лань Чжань едва его не роняет, когда с незнакомого номера приходит сообщение: «Открой тетрадь».
Подрагивающей рукой он открывает и видит рисунок. Рисунок, где двое сидят в окружении ив на лавке, и Лань Чжань судорожно выдыхает. Вэй Ин все понял? Конечно, понял, наверняка сравнил почерк с тем первым письмом, которое по глупости отдал Лань Чжань. Получается, он его сохранил? Что значит этот рисунок? Почему Вэй Ин в коридоре вел себя так, будто ничего не произошло?
Лань Чжань мечется. Он не знает, как справиться с бурным потоком чувств внутри. Он не знает, что сказать Вэй Ину. Вытаскивает ящик, где лежит небольшая перевязанная стопка писем. Он долго глядит на них — прежде чем решает: будь, что будет.
Вэй Ин все еще растерянно стоит в коридоре. Он явно нервничает, и даже не сразу реагирует, когда Лань Чжань отдает ему письма, выжидающе смотрит напоследок и уходит.
Ванцзи. Нет, Лань Чжань. Мне никогда не написать в письмах, как сильно я был влюблен в тебя все это время. Еще со старшей школы — сколько раз я тебя дергал за косички, пытаясь урвать хоть кроху драгоценного внимания. Но ты никогда не подавал виду, что мне удалось хоть немного тебя зацепить. Прошло достаточно времени, прежде чем я поумнел и прозрел — не без помощи друзей — что за моим желанием заставить смотреть тебя на меня стоит далеко не подшучивание. Я желал тебя, Лань Чжань, желал всего — и только для себя, так жадно, так сильно — я бы обхватил твои широкие плечи, прилип, как осьминог, оплетая своими щупальцами. Фу, кажется это звучит совсем не романтично. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня и видел, как я смотрю на тебя. Как смотрел все это время — на лекциях, в коридоре, в парке, в библиотеке.
Когда я нашел таинственного друга Ванцзи, я ответил ему лишь потому, что нафантазировал себе — это мог бы быть ты. Мне было немного стыдно — может стыдно и до сих пор — что я общался с незнакомцем, чтобы заглушить тоску по тебе. Чем больше ты писал, тем легче мне было представлять, что по ту сторону мой милый Лань Чжань. Именно ты таким и был в моих мыслях — плотно закрытым — но таким нежным, теплым, печальным. Там, у пруда, я узнал тебя по запаху, Лань Чжань. А удачно выпрошенный конспект подтвердил мои догадки — но мог ли я так легко в это поверить? Когда ты заговорил о безответных чувствах, я понял, что не знаю, как жить с мыслью о том, что в мире есть кто-то, к кому ты тянешься, Лань Чжань. И этот кто-то не я.
Приходи к тому месту у пруда. Мне трудно писать письма — я не настолько в этом хорош — гораздо больше мне нравится болтать. Приходи, Лань Чжань, и я скажу тебе кое-что.
Лань Чжань спускается к озеру. Он пишет:
Я приду. Я всегда приду туда, где ты, Вэй Ин.