Саске стоит один посреди зеленой поляны. От свежей травы идет приятный, чуть сладковатый запах. Солнце обволакивает своими заботливыми лучами, нежно обнимая кожу. Вдали расстелился пейзаж — хвойные деревья, напоминающие о лютых зимах. И все же тут было тепло. Успокаивающее тепло. И вместе с тем тревожащее. Слишком тихо. Если он чему и научился — кроме техник, которые все равно не принесли ничего хорошего — так тому, что покой не вечен. Особенно такой усыпляющий, обманчиво умиротворенный — худший из всех.
Обволакивая, окутывая дурманом, он заставляет думать, что так будет всегда, что больше не нужно никуда бежать, не нужно драться, — можно в кои-то веки закрыть глаза и подремать.
Саске не поддавался дурманящей слабости. Каждой клеткой своего тело он ощущал, что-то не так с этим местом. Только тихое шептание чьего-то чужого голоса, медового, благожелательного — так и хотелось поддаться ему, утонуть в обманчивых обещаниях, которые он дает.
Всего-то нужно замкнуть веки. Он ведь действительно очень устал. Разве будет плохо, если…
Взять себя в руки — больше Саске старается ни о чем не думать. Взять себя в руки. Он больше не слабый слезливый мальчишка и может бороться со своими желаниями. Они как маленькие ядовитые змеи, опасные лишь на вид. Даже змею можно укротить. Несмотря на всю ее осторожность, она поддается дрессировке, не способна противостоять человеческой воле. Как ее, так и любые чувства и соблазны, можно укротить.
Но голос стал громче, стараясь перекричать собственные мысли Саске. Испытывая его, голос становится все бархатнее, а обещания — слаще. Парень нервно сглотнул, голова заболела. Парень постоянно напоминал себе — это лишь пустые слова, ничего больше. Нельзя им поддаваться. Трава под ногами будто стала мягче, и закралась предательская мысль — она-то наверняка прогонит боль. Прилечь. Всего на несколько минут, пока все не пройдет. Пока голос не затихнет.
Неуверенный, были ли то его собственные мысли, Саске, несмотря на опасения, согласился. Пылкая, бьющая о стенки, словно эхо, мигрень не давала спокойно рассуждать.
Отдохнуть — логичный поступок, не проявление слабости.
Он опустился на траву. Сейчас она казалась ему мягче кровати и такой, по-приятному прохладной. Он опустил голову лишь на секунду — не успел даже почувствовать кончиков травинок макушкой, как вся она мигом высохла.
Саске отпрянул, вскочив на ноги, осмотрелся вокруг и ужаснулся. Зрачки расширились от страха, по телу пошла мелкая дрожь.
— Мой маленький глупый братец. Все такой же слабый.
Саске нервно замотал головой, маниакально и часто повторяя про себя:
— Нет, Итачи, нет, Итачи, нет…
В памяти резкими вспышками промелькнули моменты, когда Итачи приходил в его жизнь. Напоминал о боли, которую нанес, не давал покоя, преследовал до самого конца, пока Саске наконец не решился действовать.
— Мне стоит преподать тебе еще один урок?
Саске в страхе сделал шаг назад и, упав, быстро попятился подальше от жуткого силуэта брата с этими пугающими горящими красными глазами.
— Нет, Итачи! Нет, не надо. Я сильный. Мне… Ты мне больше не нужен!
С каждым его словом Итачи становился все ближе. Красные глаза будто приковали Саске к месту, не давая шевельнуть даже пальцем. И вот он, его брат, совсем близко. Снова протягивает ему свои проклятые пальцы, заставляя Саске зажмуриться.
“Не снова, не испытывать этого снова!” — парень, стараясь преодолеть дрожь, сжал руку в кулак и что есть сил отстранил от себя “символ” убийцы.
— Ты мертв, — сказал он, — мертв, и ты не можешь повлиять на меня. Больше не можешь.
Парень лишь наделся не выдать дрожи в голосе. Итачи лишь усмехнулся его словам:
— И даже когда я стал всего лишь воспоминанием… Ты боишься меня, Саске.
***
Саске проснулся. Держась рукой за горло, он жадно хватал ртом воздух, попутно стараясь прогнать мысли о кошмаре. И лишь красные глаза, — те, что так долго жгли огонь ненависти в его сердце, — все еще были перед ним, как наяву.
Встав с постели, он побежал в ванну и, стараясь как можно меньше думать об оборвавшемся кошмаре, умылся. Холодная вода не смыла ужас с лица, зато помогла освежиться и прочистить голову. Ясно думать — как раз то, что нужно ему сейчас больше всего.
Саске посмотрел на свое отражение в зеркале и снова — как бы ему самому не было противно — этот запуганный мальчишка, едва стоящий на ногах, боящийся собственных мыслей и фантома, который уже никак не может ему навредить.
По крайней мере, парень отдавал себе отчет, что Итачи уже никогда не ворвется в деревню, не предстанет перед ним во всей своей ужасающей красе и не станет напоминать о долге, — долге, который нужен был Итачи больше, чем ему самому.
Даже погибнув, он все равно продолжает это делать. Напоминать. Теребить старые раны. Взращивать чувство вины. Стоять над ним злобным демоном, чье дыхание Саске каждый раз ощущает спиной.
Итачи никогда не оставит его.
Ноги будто резко потеряли всякий вес, и Саске пошатнулся, едва не упал на пол, в последний момент успел облокотиться о край ванной и, на всякий случай, сел на него, приткнувшись лбом к холодной стенке.
Вода стекала по лицу до самого подбородка, капая на пол. Хотя вода ли это? Саске не был уверен и точно не хотел знать точного ответа. Ничего. Сейчас он один — он может позволить себе легкую слабость.
Даже сейчас эгоизм брата влияет на него. “Стань сильнее Саске”, — все, лишь для личного искупления. Он успокаивал этим ноющую совесть, давил гнусные воспоминания, останавливал слезы. Брат совсем не думал, что его “избавление” стоит на костях всего клана Учиха, мучается кошмарами о погибших родителях. Что оно живое и у него есть имя. Оно не символ о клане, который он же сам погубил, не идеальный солдат для Конохи, о котором он так грезил, нет. Это он — Учиха Саске, к своему же собственному сожалению, живой и чувствующий.
Послышался скрип двери — Саске тут же покачал головой, протер хорошенько глаза и, еще раз умывшись, вышел из ванной. Наруто, с еще более потрепанной прической чем обычно, но неизменно радостной улыбкой, неуклюже стоял на одной ноге, пытаясь разуться. Заметив Саске, он в испуге отскочил, шлепнувшись на задницу.
— Придурок! Я думал, ты спишь.
Чуть ехидно, дабы не выдать своей тоски, Саске отметил:
— А свет в ванной “самый сильный ниндзя в деревне” не заметил, да?
Наруто чуть покраснел, убрал прядь волос с лица и чуть обиженным голосом сказал:
— Эй, это ведь они так говорят. С людьми ничего не поделаешь.
Он говорил это, но его глаза сияли. Саске прекрасно знал — Наруто любит всеобщее внимание. Именно его он столько лет искал и добивался. И вот теперь, когда он стоит на вершине людского одобрения, не гонимый больше всеми подряд, думается, должен быть наконец всем довольный?
Только Саске знал, что это не так. Так же как и он, Наруто обременен долгом — он сам возложил его на себя, не боясь никакой тяжести. Блеск в глазах, пусть и радостный, не скроет усталости, как того хотел бы глупый лис.
Все-таки они с Наруто чрезвычайно похожи.
— Саске? — голос Наруто изменился, стал сердитей, — что-то не так?
И как он только понял? Прочитал по взгляду, как и сам Саске только что сделал с ним? Или какое-то движение выдало его? Может в голосе прозвучала едва заметная дрожь?
— Ты, обычно, не так яростно меня рассматриваешь. В твоем случае — ты точно не делаешь это так, чтобы я заметил.
Наруто стянул с себя обувь, поднялся и подошел поближе, так, что Саске мог почувствовать теплоту его дыхания.
— Ты ведь можешь поделиться со мной, — Наруто смотрит на него, чуть наклонив голову вбок.
И Саске бы хотел — только стыд мешал ему. Стыд за то, сколько Наруто намучился из-за него, за то, что до конца отрицал их связь. Он до сих пор не уверен, что заслуживает даже прощения этого солнечного мальчишки. Чего уж говорить об опоре.
Наруто свел брови, с сожалением смотря на Учиху. Растерялся, не зная, как развенчать молчание, и сделал единственное известное и доступное ему — обнял Саске. Сложив голову на плече, Нару тихо прошептал ему:
— Мы уже решали проблемы вместе. Проблемы мира, Саске. Значит и наши с тобой мы тоже сможем.
Саске все еще молчал.
— Ты ведь, — Наруто мягко гладил его спину, — так долго сражался. И тебе нужно отдохнуть.
Саске почувствовал, как неприятный ком подплывает к горлу, и снова предательские слезы пошли из глаз. Наруто знал, как к нему подступиться. На какие точки надавить. Знал его, как самого себя.
А ведь Саске совсем не хотел показывать этого. Почему? Как так выходит, что слова этого болвана, который постоянно глупо шутит и наивно верит в лучшее… Как выходит так, что именно они бьют Саске в самое сердце?
— Я не хотел обременять тебя. Еще и своими проблемами. Не после того, что натворил.
Наруто нахмурился, поднял голову и похлопал Саске по щеке.
— Мучиться в догадках еще хуже, чем знать правду. Ты же лучше меня это знаешь, болван.
Саске виновато закусил губу и вздохнул.
— Я опять видел брата во сне.
Наруто только хотел что-то сказать, как Саске тут же прервал его:
— И совсем не хочу это обсуждать. Мне хватило разговоров о нем на всю оставшуюся жизнь.
Он отстранился от Наруто и устало плюхнулся на край кровати, подавшись чуть вперед и облокотив руки о колени.
Наруто непринужденно сел рядом и посмотрел на Саске своей глуповатой ухмылкой.
— Я хотя бы могу побыть рядом, ведь так? — Его губы растянулись в еще более широкую улыбку.
Учиха с облегчением вздохнул.
— Хорошо. Спасибо, Нару.
— Да будет тебе. Кто же тебя, дурака, еще вытащит из всего этого?
И правда. Саске застрял в болоте из собственных мыслей, захлебывался прошлым и, чем больше сопротивлялся, тем сильнее погружался в трясину.
Один лишь этот придурок мог протянуть ему руку. И только его рука по-настоящему нужна была Саске.
Наруто опустил голову на плечо Саске чуть грубовато, но так довольно, будто кот, упавший на подушку.
— Только не смей так засыпать.
— Как раз думал об этом.
Саске вздохнул.
Ему предстоит серьезная работа. Но, пока он не один… Может быть, все наконец-то будет хорошо?