ㅡ Чхве Чонхо!
ㅡ Чхве Чонхо!
ㅡ Чхве Чонхо!
ㅡ Чего встал на проходе, один единственный что-ли?
Удар.
***
– Чонхо-я! Сынок, поди помоги, – на той стороне дороги восклицает госпожа Кан. Чхве иногда угнетает тот факт, что он всё время кому-нибудь да нужен.
Господин и госпожа Чхве всегда хвастались своим сыном, мальчишка, несмотря на свой юный возраст, уже помогал отцу в разных делах. Соседи часто дивились тому, как шестилетний мальчик несёт одну из корзин сам, помогает маме, чуть качается из стороны в сторону, но не подаст виду, что очень устал, руки болят.
Быть может сейчас то упорство и терпение, привитые с раннего детства, помогало двадцатилетнему юноше справляться с ежедневными просьбами, что зачастую в себе заключали перенос тяжестей: корзин, досок или кувшинов. Часто такая помощь несла ущерб, измеряемый в нехватке времени на личные дела или злобе старшего брата. Но Чонхо бы солгал, скажи он, что эта помощь ему не на руку, всё-таки, какой смысл в безвозмездной помощи чужим людям, если она вполне может стать нарушителем планов Чхве?
С "того" года, кажется, прошло больше десятка лет, но многие так и не смогли встать на ноги с тех времён. В числе таких людей и была семья Чонхо.
А уж если у одного соседа плохие времена, то сплочённые годами соседи уж точно чем смогут тем и помогут, но с годами отношение к семье Чхве менялось. Большинству в этом мире нужна хоть малейшая выгода, и люди в деревне, где родился и жил Чонхо, не были исключением. Поэтому с годами Чонхо и деревенские жители смогли найти компромисс. Теперь, за помощь от Чонхо или старшего его брата, Сана, семья Чхве получала нужные им продукты или ресурсы для неплохой жизни.
– Да, госпожа Кан, подождите пару минут, – отвечает Чхве на просьбу женщины. Мешочки с обжаренными злаками, сушеными лепестками вишни уже аккуратно сложены в корзиновый короб, поэтому юноша не медлит и с слабо заметной спешкой направляется к Кан, – Да, тетушка, в чем нужна помощь?
– Вот дурак, каким бы воспитанным мать тебя ни воспитала, ты всё равно выходишь лишь на просьбу о помощи, – женщина хмурит брови и нежно бьет по груди, – Тебя Есан искал, он приготовил твои любимые соевые пирожки, как раз в дорогу возьмёшь.
Глаза от радости загораются, спина в поклон сгинается, из уст вылетает громкое: "больше спасибо, госпожа Кан", а душа уже где-то рядышком с лучшим другом и уплетает свою половину лепешки "на двоих".
И ведь через пару минут Чонхо догоняет свою душу. Выбивает, как всегда, заветный ритм в четыре удара из любимой песни от матушки Кан. Слышит за дверью обычное: "Заходи" и пользуется приглашением.
Лучший друг сегодня кажется поникшим, словно в семья что-то случилось, что-то совсем непоправимое. И это несомненно волнует Чхве:
– Есан-а, что-то случилось?
Кажется, что только с Есаном Чонхо мог раскрыть свои способности, душу, страхи, что в последнее время, а может и на протяжении всей жизни, неотделимо шагают с юношей нога в ногу.
– Все хорошо, – в всегда твердом и уверенном голосе, теперь слышится дрожь и чувствует, что ещё пару минут и глаза наполнятся слезами, что польются по загорелым щекам Ё.
– Ты ведь знаешь, что нет смысла врать мне, я же всё равно так или иначе узнаю, что происходит или что случилось, – Чхве трепетно и аккуратно обхватывает талию младшего, пытаясь перенять на себя эту дрожь.
А Кану хватает лишь сил повернуться к младшему лицом и расплакаться, по случайностм портя свежую рубаху в своих слезах.
Чхве ничего не остаётся, как поглаживать по спине и ждать, ждать когда она наконец сможет услышать причину такого настроения.
– Знаешь, я очень сильно боюсь, что ты не вернёшься в этот раз, – начинает свой рассказ шепотом, даже на шаг не отступив от другая – Кажется, что в городе произойдет что-то, что поменяет твою жизнь координально, а это наша последняя встреча. Я боюсь тебя потерять.
– Это всего лишь ощущение, друг, ты прекрасно это знаешь. Но я думаю, что после твоих слов я малость помедлю со своим походом в город.