Вокруг шумели люди, отовсюду доносились громкие разговоры, которые заглушали тихую музыку. Звуки готовки кофе потонули во всепоглощающем шуме утренней кофейни, наполненной людьми. То и дело кто-то что-то заказывал, входная дверь открывалась и закрывалась по несколько раз за минуту, но холодный воздух растворялся еще на входе, сталкиваясь с теплом от большой толпы.
Подальше от центра скопления, в самом углу, сидел Чонгук, наклонив голову над развернутым блокнотом, по бумаге которого он водил карандашом.
Он любил приходить по утрам туда, куда сходятся все люди. Сидеть подолгу, находить новые лица и оставлять их в памяти и на бумаге. Поэтому каждый раз, когда он шел куда-то утром, он обязательно брал с собой все для того, чтобы сделать несколько зарисовок интересных лиц.
Это было что-то вроде коллекционирования. Все вокруг собирали книги или какие-нибудь иностранные монеты, а он — портреты запоминающихся ему людей.
В другом конце помещения какой-то мужчина в деловом черном костюме громко обговаривал по телефону новый бизнес-проект, дожидаясь своего кофе. Чонгук был почти уверен, что тот заказал эспрессо. Большинство людей в костюмах — особенно если у них на руках дорогие часы, а на голове волосы, уложенные гелем, — брали себе эспрессо, реже американо. Ему казалось, что мужчина выглядел бы более интересным, если бы в руке у него вместо эспрессо был бы стаканчик, наполненный, скажем, латте со взбитыми сливками сверху.
К слову, именно такой напиток стоял на столе парня, лицо которого Чонгук сейчас старательно вырисовывал. Вот спокойный взгляд, вот едва прикрытые веки, вот красиво уложенные серые волосы, вот длинная серьга, свисающая с уха. Этого парня он видел здесь каждый раз, когда появлялся по утрам и каждый раз рисовал его. У того была поразительно красивая внешность, какая-то невинно-прекрасная и еще более красивая от спокойствия на лице. Перед незнакомцем лежала раскрытая книга, а по правую руку находилась большая чашка с белыми взбитыми сливками, присыпанными корицей сверху. Все это смотрелось так удивительно гармонично, что Чонгук просто не мог удержаться от запечатления этого на бумаге, большинство которой уже и так было изрисовано портретами этого парня.
Чонгук любил рисовать с самого детства. Когда ему было 7, он приносил маме огромное количество рисунков, которых было так много, что за новым запасом принадлежностей для рисования приходилось ходить едва ли не каждую неделю. В 11 он пошел в художественную школу, в которой проучился долгих два года, после которых он понял, что такое обучение не для него и ушел оттуда. Следующие несколько лет он записывался на разные художественные курсы, длившиеся несколько месяцев, ходил на лекции всех художников, которых только видел, скупал книги по искусству так часто, что деньги заканчивались, а уж сколько статей и лекций он прослушал.
Все эти годы он жил мечтой отучиться на художника. Но время шло, а он так и не решился осуществить эту мечту. И теперь посвящал рисованию все свое свободное время, словно пытаясь наверстать то, что он обрел бы при поступлении на желанный факультет. Какое-то время он даже раздумывал над арендой какой-то небольшой художественной студии, потому что места дома порой просто не хватало, но пришел к тому, что у него банально не хватит денег на это и забросил эту прихоть.
Линии чужого лица он выводил почти любовно, каждый штрих делая плавным движением. Черты незнакомца передавались рисунку почти идеально, разве что живой пример был таки на порядок красивее, как считал Чонгук. Никакой карандаш или акрил не в состоянии передать всю ту атмосферу, витавшую возле парня.
В глазах Чонгука на несколько секунд засверкали восторженные звезды.
Чонгук вдруг вспомнил о том, что он прихватил с собой набор акварели и кисть с резервуаром для воды, которую он очень любил. Он отвернулся от созерцания той прекрасной картины, которую он рассматривал и зарисовывал все это время, и начал рыться в рюкзаке, пытаясь отыскать нужные вещи.
Да, акварель подошла бы сюда просто прекрасно.
Пока Чонгук был занят поискам, он не мог видеть того, как незнакомец, взглянув на опустевшую чашку, поднялся из-за стола и направился к кассе, чтобы заказать еще одну чашку. Когда кофе был готов, он забрал напиток и, протискиваясь через ничуть не поредевшую толпу, направился к своему столику.
Он весьма успешно проходил меж людей, но в один момент, когда плотность людей на квадратный метр начала особенно зашкаливать, он неудачно поставил свою ногу и, не успев понять своей ошибки, двинулся дальше. Он споткнулся и, пока пытался сохранить равновесие и не упасть, совсем перестал обращать внимание на то, что происходило с его напитком в это время.
Первое, что увидел Чонгук, когда повернулся на едва различимый шум, который уже исчез в другом шуме — чью-то спину, летящую вперед. Он тут же рефлекторно ухватил чужой локоть, помогая человеку сохранить равновесие.
— Вы в порядке? — поинтересовался Чонгук, так и не понимая, что произошло.
— Да, спасибо.
Не успев расслышать ни слова больше, Чонгук окинул взглядом свой стол и обреченно вздохнул. Весь блокнот, наполненный десятками рисунков, был залит кофе. Всё то, на что он тратил свои драгоценные утра, то, что дарило ему невероятное чувство вдохновения и, возможно, чего-то еще большего, было утеряно под большими коричневыми пятнами.
— О черт, извините меня, пожалуйста, — чужой голос звучал действительно виновато, но Чонгуку сейчас почти все равно.
Все то, что он так любил, было уничтожено чьей-то неуклюжестью и дурацким кофе.
Только вот, пока он был занят сожалением об утерянном, незнакомец уже во всю рассматривал его рисунки, удивленно замерев.
— Знаете, вы очень красиво рисуете. Рисунки действительно будто настоящие.
— Спасибо, — голос Чонгука прозвучал сухо, но он не удосужился даже обратить на это внимание.
Только теперь он поднял глаза на парня, да так и замер с крайне растерянным и смущенным выражением лица. На чужом лице не было растерянности, зато там была немного нахальная улыбка и искорки в глазах.
Чонгук так и замер, смотря на парня, не шевелясь и не произнося ни звука.
— Пак Чимин, — чужая рука протянулась к Чонгуку.
— Чон Чонгук, — севшим голос произнес он, пожимая протянутую ему руку.
Опомнившись, Чонгук поспешил отвести пристальный взгляд от лица Чимина и перевел его куда-то в пол, будто рядом с его обувью происходило что-то неимоверно интересное.
— У тебя здесь свободно? — Чимин мягко указал на соседний стул.
— Да, конечно, — Чонгук сдержанно кивнул.
Но Чимин, вместо того, чтобы присесть, вдруг развернулся и начал снова пробираться сквозь толпу. Через минуту он выбрался из нее же, держа в руках много-много салфеток, с трудом удерживаемых одной рукой. Опустился на стул и начал вытирать пролитый кофе со стола.
— Знаешь, у тебя действительно очень хорошо получается рисовать, — сказал Чимин, на что Чонгук смущенно улыбнулся.
— Спасибо, я давно этим занимаюсь.
— Действительно? — в голосе Чимина сквозил интерес. — Насколько давно?
— С детства. Хотел быть художником.
Впервые кто-то настолько заинтересовался творчеством Чонгука, хоть и по такой неловкой причине.
— И как давно ты меня рисуешь? — поинтересовался Чимин. — Я просмотрел мельком, там ведь рисунки не только за сегодняшний день.
Чонгук не знал, насколько правдиво стоит ему ответить. Мало того, что, скорее всего, он в жизни бы не решился заговорить с ним, так тот теперь еще и вовсю спрашивает о том, как давно Чонгук начал безостановочно зарисовывать незнакомого ему до этого момента парня.
— Пару месяцев.
Стопки рисунков Чимина где-то в его квартире смешливо поежились в тот момент. Какие уж там «пару месяцев».
— Сколько?! — если бы в помещении не было так людно, люди за соседними столиками непременно обернулись бы на них.
— Ты действительно не замечал? — Чонгук смотрел недоверчиво.
Все это время он был практически уверен, что парень все уже давно понял, просто из вежливости не решался сказать ему об этом.
— Конечно, — Чимин выглядел непонимающе. — Если бы заметил, давно бы познакомился с тобой. Хочу, к слову, поинтересоваться, почему этого не сделал ты?
Чонгук откровенно не понимает, что Чимин имеет в виду. Он сам подошел бы познакомится бы с ним? Он? Пак Чимин? Тот самый восхитительно красивый парень, сидящий у окна и постоянно читающий книги? С ним? С Чон Чонгуком?
— Я?
— Ну конечно, я уверен, я бы не смог отказать парню с такой внешностью как у тебя.
Чонгук же, кажется, не вполне уверен, но, насколько он мог судить, ему только что сделали комплимент. И, если его чувство его не обманывало, с ним непринужденно флиртовал парень, каждую черту лица которого он выучил наизусть.
— Ну так что? Мы так и будем сидеть здесь или, может, сходим в магазин, купим тебе новый блокнот, и ты где-нибудь меня нарисуешь?
На этом моменте мозг Чонгука окончательно покинул свой пост и, помахав ему на прощание ручкой, которой у него не было, удалился прочь.
— Да. Конечно, пойдем, — это все, на что его сейчас хватило.
И, кажется, именно тогда он подумал, что, может быть, все эти годы он рисовал не зря, и, возможно, он таки готов устроиться на работу, чтобы арендовать небольшую студию.
Ведь рисунков теперь будет действительно много.