Мелодия в наушниках резала уши, но блондин даже не замечал этого. Он продолжал медленно переставлять предметы с места на место. Продолжал пустым взглядом смотреть куда-то в стену, но никак не на свои руки. Нет, только не смотреть на них. Тёплая жидкость капала на бледные пальцы ног парня. Наверняка это была кровь, которая медленно стекала вниз, по запястьям, по локтям. И кап… Кап…
Заиграл его любимый композитор. Лёгкая хмурость исчезла с кукольного личика. Он поставил фигурку, которую ему подарила хорошая подруга, ещё обучаясь в школе, на стол. Персонажка игры без эмоций смотрела в его серые глаза цвета тумана. Комаэда отвёл взгляд. Ещё не хватало, чтобы пластмасска осуждала его, а тем более жалела. Парень присел на край кровать и уткнулся лицом в свои ладони. Безобразные пальцы с этими безобразными ногтями скрывали его чувства, но он даже не знал, хорошо ли прятаться от самого себя. Самым мерзким на данный момент является то, что он прекрасно чувствовал этот отвратительный запах железа. Самым мерзким было то, что теперь всё его лицо было в крови.
Он умер? Нет. Пытался? Да.
Но у его удачи были иные планы. Календарь, что одиноко висел на серой и такой холодной стене, отчитывал все его попытки суицида. Вон в верхнем правом углу бумажки написано то ли шесть, то ли семь порезов запястий. А на нижнем написано, сколько раз он пытался повеситься. И только один раз, записанный в центре листка, когда он пытался сброситься. Это был самый знаменательный день. Тогда он выжил, да, но попал в больницу, в которой и познакомился с таким прекрасным персоналом. Там к нему хорошо относились, но скорее его просто сторонились. От других пациентов Нагито постоянно слышал шёпот, когда те думали, что он спит. Они говорили о том, что парень наверняка болен наголову. Они говорили о том, что у парня, видимо, никогда не было отношений. Они говорили о том, что его не любят. Они говорили и говорили, говорили и говорили, говорили и…
— Заткнитесь! — вскрикнул он куда-то в пустоту.
В этом безжизненном доме не было никого, кто мог бы его послушать. В этом безжизненном доме он был один. Комаэда даже не знал, на что больше злится: на то, что про другие пациенты обсуждали его жизнь или на то, что все их слова были правдой.
«Болен наголову». Бинго. Смертельная болезнь до сих пор живёт с ним. Врачи говорили, что он не доживёт до 20, но что сейчас? Ему двадцать четыре, а он всё ещё жив. Когда это уже закончится?
«Никогда не было отношений». Они были, но длились не очень долго. Всего пару раз: первые длились полгода на расстоянии, но, не выдержав своих же мыслей, он предложил прекратить общение; а вторые длились всего с месяц, и на протяжении всего этого времени парень осознавал, что его не любит, но терпел.
«Его не любят». А тут эти индивиды попали прямо в точку. Его и правда не любят. У Нагито давно уже не было друзей. Год? Два? Нет. Еще со школы. Тогда он сам прекратил общение. Общение было, но… «Сам виноват, придурок» — рассуждал блондин, с пустотой в глазах смотря каждый вечер на чёрный силуэт, что стоял в углу и следил за каждым его движением. Просто некому было любить его, он сам всех отстранял от себя. Всегда.
Комаэда откинулся назад и упал на покрывало кровати. Его взгляд устремился куда-то наверх. Стены этой комнаты были очень высокими и, казалось, что этот потолок находится гораздо выше, чем звёзды на небе. А может, ему это просто казалось? Слишком давно не выходил из своей комнаты. Слишком давно не видел звёзд и белый свет.
Парень прикрыл глаза в надежде, что может уснуть. Музыка стихала с каждой секундой, а мысли путались между собой. Ему не удавалось и пальцем пошевельнуть. Его тело замерло. Только в уголках глаз образовывались маленькие лужицы слёз. Он уснул.
***
Страшно. Внутри парня зарождалась паника. Сначала это было просто тревогой, а теперь ему хотелось кричать. Хотелось остановить транспорт и сбежать. Хотелось подальше уйти от людей. Исчезнуть, утратиться в пространстве, как облако пыли, но не смотреть на них, но не слышать их смех. Почему они улыбаются? Почему они смеются? Почему они счастливы? Комаэда хочет с ними заговорить, но его язык, словно мерзкий моллюск, лежит у него под ногами. Он протягивает руки, чтобы ухватиться за людей, но кисти отрублены. Кричать не может — связки мертвы. Ходить не может — на ногах кровавые узоры. Больно, не физически. Больно, но не от всего этого. Нагито хочет общаться с людьми, хочет дружить, хочет смеяться, но всё вокруг него расплывается. Но всё вокруг него — иллюзия. Даже он сам. Это сон, и его на самом деле нет. Но даже если парень сумеет найти в себе силы, чтобы разорвать полотно этого тумана, ничего не изменится. Его жизнь в этом сне, точно такая же, как и в реальности. Только его слышат, только его видят. И осуждают.
***
«Псих конченный снова строит из себя жертву».
Он закатил глаза, снова слыша эти слова. Будто он не знает об этом. Будто это первые и последние слова. Ему, если честно, надоело вслушиваться во все эти фразы. Он не строил из себя жертву. Даже не пытался. Просто так случался, что почти каждый раз его приходилось спасать от смерти. Эти люди, что так осуждали, и были теми, кто спасали его. Иронично.
Но ему никогда не удастся спасти себя.
***
По всему телу прошла дрожь. Снова тревога, снова паника. Он не спал, он просто вспоминал. Вспоминал все эти моменты и, может, максимум дремал. Перед его глазами вновь и вновь всплывали все эти ситуации.
Нужно прекратить ненавидеть себя хоть на пару минут и приступать к делу. Сегодня у него много дел помимо попыток суицида. Он так и сказала себе, что если самоубийство не произойдет, он на протяжении целых суток будет работать за компьютером, создавая своего рода контент для людей. А под этим имелось в виду рисовать арты, дописывать свои работы. Может, он даже успеет немного позаниматься по курсу. И нет, он делал всё это не ради денег. Это всё было для других и для себя. Он немного ценил себя, может, даже любил. На самом деле Нагито никогда не хотел умирать. На самом деле ему всегда хотелось жить, наслаждаться каждой секундой. Но он не умеет. Видимо, такова его учесть. Видимо, иначе он не может. Видимо…
Он снова рисует лишь что-то милое, он снова пишет что-то про любовь. Эти работы были самыми популярными и поднимали настроение персонам, но не ему. Он хотел писать о себе. Хотел говорить о себе, но не мог. А ещё у него совершенно не было опыта в романтике. Он просто помнил, как однажды посмотрел несколько сериалов, в которых сюжет строился на нежных чувствах персонажей друг к другу. Тогда он и осознал, что не всем людям хочется видеть серость. На свете существуют очень много людей, что страдают, и им тоже хотелось видеть что-то хорошее, хотя бы в творчестве других.
Он не любил, но очень хотел. Был один человек, который ему симпатизировал, но он никогда не заговорит с ним. Был человек, который его интересовал, но от одного его взгляда ему хотелось исчезнуть из мира. Однако Нагито понимал, что даже если он и полюбит взаимно, это не увенчается успехом. Он бессмертен из-за своей удачи, а люди нет. Он будет жить, наверное, вечно, а его невезение убьёт других. Комаэда устал хоронить своих друзей. Очень устал. Особенно после этой чёртовой игры, что забрала так много дорогого ему, а именно его подругу. Подругу, которой он так дорожил. Подругу, чью улыбку на лице ему так нравилось видеть по утрам.
Её больше нет, и он убил её.
Но отношений с этой подругой у него не было. Просто не успел. Не успел сказать последние слова. Не успел, не успел.
Комаэда грубо укусил себя за руку и издал слабый крик. Его всхлипы были пусты, а слёз уже не было. Ресурсы иссякли. Прошло так много лет, а он до сих пор не посещал могилу своей бывшей возлюбленной. Страшно. Страшно, что он не выдержит и совершит что-то ужасное. А особенно его удача. Лучше уж обходить кладбище стороной. И пусть, что она снится ему каждую ночь. Это недолго, скоро он тоже умрёт.
Ему хотелось жить, ему хотелось творить, его хотелось любить, но руки продолжали дрожать, а сердце отбивало слишком быстрый ритм. Наверное, ему осталось недолго. Кровь на руках уже засохла, грубо и неприятно покрывала его тонкие пальцы, но он даже не обращал внимания и продолжал писать. Продолжал что-то делать перед своей очередной попыткой.
Час. Два. Три. О, на часах снова четыре часа вечера. Юноше отлично удавалось держаться и не засыпать. Его собественный рекорд — это трое суток без сна. Может, стоит побить рекорд? Побьёт рекорд лишь в том случае, если эта попытка вновь не увенчается успехом.
Он осторожно поднялся со стула и прикрыл крышку ноутбука. Слабые ноги не держали его, дрожали. Нагито постоянно забывал есть и не спал длительное время. Он давно не выходил на улицу и давно не улыбался. Может, стоит хотя бы в последний день подышать свежим воздухом и насладиться солнечными лучами? Может в этот раз стоит снова выбрать крышу.
Раздался стук в дверь. Комаэда вздрогнул от таких резкостей. Обычно он не смог бы расслышать такой шум, но сейчас в его наушниках играла тихая мелодия. Нагито снял устройство вместе с телефоном и кинул на кровать. Треска не было, а значит, он не сломался.
Он шёл долго. Шаг за шагом, но дверь, казалось, была всё дальше и дальше от него. Света в квартире не было, хоть уже вечерело, да и он привык к темноте. Дверной звонок продолжал отыгрывать свою мелодию, дожидаясь, когда на него уже обратят внимание. И на него обратили. Блондин посмотрел в глазок и замер. Прямо там, за этой хлипкой дверью, стоял он, чьи глаза он так помнил. Он знал о нём всё, вплоть до того, что он ест по утрам. Слишком долго они общались. Слишком долго Нагито мучал его. Но он не знал, что тот сейчас делает здесь. Зачем он пришёл? Неужели он помнит о нём?
Кончики пальцев соприкоснулись с холодной поверхностью железной ручки и замерли. Ему было страшно открывать. Страшно, что он его увидит. Страшно, что он сейчас разочаруется в нём ещё больше. Просто страшно.
Ещё звон. Он продолжал стоять.
Помнится, как они вечером катались на скейтах в парке. Помнится, как они вместе пили колу в различных забегаловках. Помнится… А потом Комаэда резко исчез из жизни этого юноши. Побоялся, что сможет потерять ещё одного дорогого ему человека. Как же ему не хотелось вредить другим… Но как он его нашёл?
Глаза Комаэды расширились. А он и не скрывался. Он даже не пытался сбежать, просто перестал отвечать на звонки и больше не открывал дверь.
— Нагито, это я, Хината. Я увидел слабый свет в твоей комнате, когда выходил из комнаты. С тобой всё хорошо? Мы давно не общались, и я подумал, что…
Дверь резко распахнулась, и юноша, что всё это время стоял, держась за ручку, буквально чуть ли не упал прямо в коридор, но уже безжизненные и такие ледяные руки подхватили его. Странно, видимо только экстремальных ситуациях в Нагито есть силы.
— Я тебя слушаю, — на лице блондина не было эмоций. Они затерялись в этих серых и таких глубоких глазах.
Комаэда осторожно помог ему подняться и внимательно посмотрел на него. На щеках появился румянец. Господи, как же он скучал. Как же ему хотелось просто поговорить, просто взглянуть на него. На того, что помогал ему всё это время.
— Я хотел… — Хината поправил брюки и поднял свой взгляд на лицо блондина. Его глаза тут же вспыхнули, и он сразу же подбежал к нему. — Что у тебя с лицом? О боги, ты поранился? Где? Что случилось? Как я могу помочь?
Он осторожно взял того за локоть и повёл в эту уже такую знакомую спальню. Комаэде пришлось недолго сидеть так в одиночестве, наблюдая, как его друг ищет спирт и бинты. Интересно, а он помнит про игру? Помнит про друзей? Общается ли с ними? Помнит про… Чиаки? Помнится, они были хорошими друзьями. Да что там, их троица была лучшими друзьями. Их… троица.
Хината обеспокоенно принёс целую коробку с бинтами и кинул её на кровать. Он так боялся, что может что-то сделать не так, поэтому интересовался у своего друга, чем лучше обрабатывать его раны.
Горячие руки коснулись запястий Нагито. Блондин задержал дыхание и слегка смущённо наблюдал за его действиями. Хотелось плакать от того, как много дискомфорта он приносит другим людям, но больше хотелось плакать от того, как же он скучал всё это время по Хаджиме.
— Я так рад, что всё оказалось не так плачевно. Нагито, ты бы знал, как я скучал. Ты не выходил на связь всё это время. Я даже обращался в полицию, но мои просьбы игнорировали. И вот, сейчас, когда ты наконец открыл мне дверь, я так рад. Чёрт побери, я самый счастливый человек на свете.
На руки Нагито большими каплями падала какая-то жидкость. И на этот раз слёзы его друга. Живого друга, а слёзы отражали лишь его радость, не разочарование.
Что-то в груди Комаэды зашевелилось. Нет, он будет жить. Будет жить, чтобы чаще делать Хинату счастливым своим присутствием рядом с ним.