Его размеренное дыхание. Его нежное и такое мелодичное пение. Изгибы его бледных губ, когда он исполняет очередную песню. Эти бледные руки, что так крепко держат микрофон, слегка дрожат. Парень волнуется. Это не первое и далеко не последнее выступление юноши на публике, однако именно сегодня он должен отпраздновать этот знаменательный день. Но, увы, концерт выпал именно на эту дату — 28 апреля. Однако Нагито даже не жаль, он никогда не справлял свой день рождения. Зачем тратить на это время и деньги, а уж тем более чужие ресурсы? Он же такой никчёмный, а другие… А другие прекрасные. Нужно стараться приносить пользу и только, иначе его существование будет бессмысленным.
Он слегка понизил ноту: уже перешёл к концу песни. Аудитория затихла, внимательно вслушиваясь в его слова. Всматриваясь в его движения. Нагито не видел их взглядов, Нагито их чувствовал. Он никогда во время пения не открывал глаза. Может причиной служило излишнее стеснение, а может боязнь того, что не встретит знакомых лиц в толпе. А сейчас, когда колени сильно дрожали, и ноги почти подкашивались, ему хотелось выплеснуть всю свою энергию, все свои эмоции на слушателей. Хотелось, чтобы все его мысли поглотили каждого из присутствующих. Хотелось, чтобы его мечтания впитались во все клетки их организмов. Хотелось, чтобы они никогда не забыли про этот день.
«Они не должны забыть про меня. Я хочу, чтобы все их мысли были только обо мне; о моих песнях; о тех темах, что я пою».
Игра на гитаре одной из гитаристок то нарастала, то обратно стихала. Человек за ударными, казалось, отыгрывал совершенно иную мелодию, но она так подходила к этим вскрикам блондина, что никому даже не пришло в голову остановить его. Они слушали. Слушали, а что-то внутри них кричало, замирало, снова просыпалось и шумело. Что-то внутри них жило. Некоторые обнимались, некоторые плакали, а парень продолжал петь. Сегодня он взорвёт эту сцену. Про него никогда не забудут.
Белые пряди непослушных волос постоянно лезли в глаза, и лишь во время коротких пауз Комаэда мог сдувать их. По его телу, по его лицу, рукам струйками стекал пот. Он уже весь выбился из сил, и члены его группы встревоженно поглядывали на своего солиста. С ним точно всё в порядке? О да, сейчас, казалось, он в самом лучшем состоянии, котором только бывал. Это состояние экстаза, когда тебя внимательно слушают; когда кто-то восхищается тобой; когда…
Кто-то вскрикнул имя Нагито на другом конце зала. Он, так и не открывая глаза, усмехнулся. Его любят, его ценят, но всё это так искусственно. Всё это только больше вгоняет его в самое настоящее отчаяние. Однако подобное лишь ещё больше мотивировало парня стараться парня всё больше и больше. Возможно он самый настоящий мазохист, раз ему нравится утопать в этом состоянии.
В одно мгновение, совсем неожиданно, он прекратил свои крики. Песня закончилась, а за ними закончилась игра на барабане и гитарах. Послышались громкие аплодисменты, крики любви к этой группе, кто-то даже кидал какие-то подарки на сцену.
А парень всё ещё боялся открыть глаза.
Он слегка прикусил нижнюю губу, совсем незаметно, возможно даже сам не осознавая того. Огромная рубашка цвета хаки, вся усыпанная различными наклейками, значками и брелоками, почти спадала с его плеч, оголяя бледный торс, который был наполовину прикрыт топом в красную сеточку. Ох, как же ему нравилось выходить на сцену в таких вещах. Настолько нравилось, что ему каждый раз хотелось плакать. Он чувствовал себя отвратительно, но это только ещё больше сказывалось на его пении: эмоции переполняли его, например, как сейчас.
Ему никогда не нравилось агентство, в котором ему приходилось работать. Здешние люди пойдут на всё, лишь бы привлечь аудиторию. Вы думаете, Нагито с самого рождения занимался вокалом? О нет, его взяли буквально только из-за внешнего вида, заставив при этом развить свой навык пения. Несколько лет он что делал, так только день и ночь смотрел различные видео уроки, ходил к репетиторам и разучивал наиглупейшие песни. И вот, сейчас он уже покорял Токио. Нет, даже не Токио, он покорял Японию, а может, целый мир! Люди, смотря на его выступления, хотели улыбаться, петь, танцевать и восхищаться его навыками.
Но улыбался ли он? Но восхищался ли он? О нет, ему лишь хотелось плакать. О нет, ему лишь хотелось кричать от боли. Он устал быть куклой для других, но уже поздно что-то менять.
Однако больше всего он страдал из-за своего окружения: у него было мало знакомых, никто особо не задерживался с ним. А если кто-то и хотел познакомиться, то только из-за его популярности.
— Пустышка, — сквозь зубы проговаривал он своему отражению в зеркале почти каждый вечер, почти каждое утро, почти каждую ночь.
Нет, о хорошем даже думать нельзя. Нельзя и мечтать. Он потратит всего себя людям. Позволит им разорвать себя на части, позволит им налакомиться каждым его кусочком. Он отдаст всего себя своей аудитории. Пусть хотя бы у них от его песен поднимается настроение. Слишком много слёз в мире, так почему нельзя сконцентрировать эти разочарования только в одном человеке? В таком, как Нагито Комаэда, известном рок исполнителе Японии.
Нет, он не откроет глаза. Нет, он не посмотрит на них. Нет, он не обратит внимания на слёзы, что застыли в уголках глаз его слушателей. Нет, он не даст им автографы. Нет, он слишком слаб морально. Он не готов с тем, что не увидит в этой незнакомой ему толпе хотя бы слегка знакомые лица. Он не готов.
— Нагито, что-то случилось?
Это Ибуки положила руку на такой щуплое плечо юноши. Её пальцы слегка дрожат, а голос звучит слегка печально. Она тоже потратила все свои ресурсы на это выступление, но в отличие от Комаэды ей это нравилось. Ей нравилось это, как и многим в этом месте, но не самому парню. Никогда.
— Всё… — он перевёл дыхание, — в порядке, Миода-сан, я просто слегка задумался, да и только.
Хорошо, что микрофон был уже подальше от его лица, не хотелось, чтобы аудитория слушала его слова. Не хотелось, чтобы они волновались. Пусть продолжают радостно прыгать рядом со сценой. Пусть хотя бы они забудут о своих проблемах.
А ему придётся открыть глаза. Придется собирать некоторые букеты со сцены, чтобы казаться милым. Но слёзы в глазах и комок в горле не позволяли ему улыбнуться. Ему было стыдно за свои чувства, было стыдно за свои эмоции. Казалось, пока он не видит, слушатели не видят и его. Помнится, он так раньше прятался от своей мамы, но это совсем другая история.
Нагито слегка приоткрыл сначала правый глаз, затем левый. Яркие лучи прожекторов ослепляли его. Хорошо, это позволит ему придумать новую причину для слёз: яркий свет, но никак не личные переживания. Люди всё ещё кричат, прыгают, но уже медленно.
Голова закружилась, а звуки затихли. Его взгляд быстро бегает по залу, по всем рядам, по каждому человеку здесь. Но он не видит знакомого цвета волос, не видит знакомых зелёных глаз. Не видит. Их здесь нет.
А дальше всё как в тумане. Он слабо улыбается и машет зрителям, те лишь ещё сильнее начинают визжать. На глазах парня бессовестно выступили слёзы. Первые ряды людей замолчали, смотря, как их кумир вытирает со щёк соленые ручьи рукавами своей рубашки. А затем затихли и другие ряды. Только кто-то в конце продолжал кричать.
Как же больно.
Прожекторы один за другим потухли, лучи больше не падали на лицо парня, а камеры показывали других членов группы. В итоге, пока никто не видел, барабанщик взял юношу за плечо и без лишних слов увёл того за кулисы, а сам же направился на перерыв. Его громко позвала Ибуки вместе отпраздновать этот концерт за баночкой газировки. И только Нагито остался здесь. Остался один.
Гандам, барабанщик, можно сказать, был самым близким человеком из всей этой группы. Он пытался его понять, но это не всегда увенчалось успехом. К сожалению, понять блондина было намного тяжелее, чем познать вселенную за один год. Никому это было не по силам.
Кроме него.
Чёрный костюм хорошо смотрелся на нём, а этот бантик выглядел настолько глупо, что его хотелось содрать и просто расцеловать эту шею и… Слишком много мыслей, Нагито, держи себя в руках.
— Прошу прощения, не подскажите, где тут Нагито Комаэда, самый известный рок исполнитель за всю историю человечества? У меня к нему одно важное заявление, — улыбаясь, произнёс юноша с изумрудными глазами.
Или глазами цвета болота. Ох, как же Нагито любил эти глаза, эту улыбку, эти глупые, но такие милые слова. Как же он любил все родинки на теле этого парня, как же он любил эти колючие русые волосы. Как же он любил его.
— Ты пришёл… Ты всё же пришёл… Я…
Он не успел договорить. Послышались громкие всхлипы. Блондин прикрыл лицо ладонями. Он медленно, шаг за шагом, подошёл к своему парню, пока тот не обнял его за талию. Он продолжал рыдать тому в плечо, сильно схватив руками его пиджак, будто сейчас порвёт. Он искренне был рад тому, что остался один на один с Хинатой в этом помещении. Он редко плакал на людях, только если сегодня, но сейчас… Он хотел остаться только с ним. На всю жизнь.
— Конечно я пришёл. С днём рождения, Нагито, ты бы знал, как я тебя люблю, — и он поцеловал парня в такой холодный и мокрый от пота лоб.
Блондин вздрогнул и ещё крепче обнял парня, уткнувшись тому уже в шею.
— Почему… Почему… Я не заслужил этого…
— Потому что я люблю тебя, дурачок ты мой. Как я не могу прийти на концерт собственного мужа?
И Нагито отстранился. Он сделал всего один шаг назад. Всё его лицо было красное, а по щекам безобразно стекали слёзы. Парень в замешательстве смотрел на смущённое лицо Хаджиме и ждал, когда тот продолжит свои слова, но тот лишь молчал.
— В смысле мужа…
Он не поверил словам Хаджиме. Он уже привык к подобным шуткам. К слову, все его отношения заканчивались одинаково: его бросали спустя пару недель, говоря, что он строит из себя жертву. Возможно это правда, но как перестать так делать?
Но Хината не шутил. Он вздохнул и, усмехнувшись, сел на одно колено. Сначала он глупо уставился на Комаэду, а только спустя время вспомнил, что забыл кое-что сделать. Хаджиме судорожно начал рыться в карманах брюк и пиджака, пока не достал какие-то странные, но такие яркие, будто золотые, бумажки.
— Нагито Комаэда, согласны ли вы бросить свою работу в этой компании и отправиться со мной в кругосветное путешествие на поиски лучшей жизни? — он слегка помрачнел, смотря куда-то в пустоту, а затем добавил: а совсем забыл, кхм… — а в правой руке лежало кольцо со странными символами. Скорее это как-то было связано с любимыми произведениями Нагито, но тот из-за слёз в глазах совсем не мог разглядеть орнамент. — Нагито Комаэда, вы станете моим другом, товарищем и… мужем на целую вечность?
Рыдания затихли. Хинате стало даже некомфортно от такой звонкой тишины. Но это продлилось недолго, ровно до того момента пока он не упал на пол от давления чего-то тяжёлого. В порыве эмоций Нагито накинулся на Хаджиме, крепко его обнимая. Слёз не было, они уже засохли, и эмоций тоже не было. Он просто крепко обнимал шатена, лежа с ним на холодном полу. Возможно, скоро сюда прибегут охранники, которые следят за ними по камерам, но какое ему, к черту, дело? Сегодня вечером он напишет заявление о своём уходе. Сегодня он будет свободен.
***
— Хочу, чтобы на нашей свадьбе был большой торт, который мы приготовим вместе…
Хината усмехнулся.
— Но мы можем приготовить этот торт и сегодня, на твой день рождения, Нагито.
— Нет, сегодня мы будем в обнимку смотреть глупые сериалы. Я не особо люблю сладкое, но очень люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. С днём рождения, солнышко.