Примечание
Русалки в данном мире — водные духи, незлые и весьма любвеобильные. Человек, околдованный русалкой, может жить и дышать под водой. Но при этом они ветрены и могут в любой момент забыть про своего избранника, увлекшись кем-то еще. Тогда чары рассеиваются, и в большинстве случаев исход для покинутого возлюбленного, который приходит в себя на дне водоема, печален. Отсюда и пошли легенды, что русалки топят людей.
Человек ей сегодня попался совсем неправильный. Завидев молодого парня, располагающегося на ночевку у берега, русалка обрадовалась. Красивый. А она уже давно одна. С водяников да лесовиков толку мало — у одних кровь холодная, у других кожа жесткая. Из ближайшей деревеньки в ее вотчину мало кто захаживал, все больше по опушке хворост собирали, и девки, и мужики, но такие, на которых и смотреть не хотелось. То дряхлые, то хромые, то кривые, то смрадным духом несет, в озеро пустить страшно — до дна провоняется. А этот статный, сильный, плечи — сажень косая, глаза ярче неба летнего, волосы словно снегом запорошены. Как тут не влюбиться?
Вот только не вышло. И ладно бы круг поставил. Люди часто так делают, обороняются, будто она им дурного хочет. Она же их просто любит. И знает, что надо показаться, окликнуть, поманить. Тогда сами пойдут, и обнимать будут крепко, и ласкать пылко. А этот почему-то не поддался. Продолжал у костра возиться, одеяло расстелил, котелок над огнем подвесил, листьев земляничных туда кинул, а в ее сторону и не смотрел ни капельки.
Русалка не утерпела, вплотную к кругу подошла, целовать обещала, на ложе мягкое травяное звала, изгибалась, чтоб разглядел, как хороша. Обычно и вполовину меньше хватало, чтобы круг отворили, а этот даже бровью не повел, еще и отмахнулся!
— Иди отсюда! Не мешай.
— А можно я рядом лягу? Любить буду, — предложила она, прошлась, покачивая бедрами.
В ответ раздалось фырканье.
— Не-а! — парень растянулся на земле, заложил руки за голову и уставился в ночное небо.
— Но почему? — русалка сделала еще несколько шагов, сердито топнула босой ногой. — Разве я не красивая?
Он приподнялся на локте, окинул ее взглядом.
— Красивая. Очень красивая. Просто не хочется.
— У тебя есть возлюбленная? Но я лучше. Ни одна не обнимет, как я, не приласкает, — отступать русалке не хотелось. Одной было тоскливо, а парень ей по сердцу пришелся.
— Тебе-то почем знать, кто и как обнимает? — парень рассмеялся, сел.
— Ну вот и проверишь...
Она обольстительно улыбнулась, тряхнула копной отливающих золотом волос. Не помогло. Вроде и поглядывал с интересом, даже дров подкинул в костер, а с места так и не двинулся.
— Может, хоть поцелуешь? — безнадежно спросила русалка, несколько раз обойдя стоянку. Но круг стоял прочный, не просочиться.
— Говорю же, не хочется, — тот потянулся, зевнул. — Так что шла бы ты отсюда, красивая. А то я добрый, и мне вставать лень, но скоро мой друг подъедет.
— А он тоже молодой? Красивый? — тут же заинтересовалась русалка. Раз уж этот не хочет выходить, вдруг со вторым повезет. — А...
Договорить она не успела. Откуда-то повеяло холодом, как при заморозках, когда вода на озере покрывается первой корочкой льда.
— Зайчик, ну как тебе не стыдно, — из-под деревьев на поляну вышел еще один человек. Высокий, широкоплечий. Вот только красивый он или нет, русалка рассмотреть не сумела. Глаза как туманом застило. И чем-то таким от него тянуло, что не о любви думать хотелось, а бежать и забиться под корягу в самом глубоком омуте. Страшно.
— Поцеловал бы девушку, раз она так просит, — он шагнул к костру, провел рукой по волосам ее несостоявшегося возлюбленного.
— А ты потом ворчать будешь, что я вместо дела с нечистью лесной милуюсь, — усмехнулся тот.
Русалка и рада была сбежать, расплескаться водой по траве — но не моглось. Сила вся пропала, а ноги точно к земле приросли. Она слышала от лешака, что есть среди людей такие, которые зачаровать могут, сковать и жизни лишить. Охотники. Неужто с ней так и будет? Но страшный вроде и не сердился. Смеялся.
— Да поцелуй ты уже красавицу, — он устроился подле огня, выудил из сумки подсолнух.
Первый встал, перешагнул круг, подошел к русалке, обнял и вправду поцеловал. Горячо так, крепко. И сам он был горячий, обжигал силой — дикой, звериной. А еще теперь и колдовство наложенное чуялось.
«Вер. Да еще амулетами обвешанный...»
— А что с этой красавицей делать будем? — уточнил вер, выпустив русалку из объятий.
— Жалоб на утопленников в деревне не было, озерцо вроде неглубокое. Пусть живет, — ответил страшный, когда вер отошел. — А ты ступай отсюда, пока я добрый.
За поцелуем русалка забыла про второго, но вот подал голос — и сразу вспомнила. А через мгновение поняла, что отпускают, и сила вернулась. Она подхватилась, бросилась прочь, к озеру, на полпути грянулась оземь, утекла звонким ручьем.
Вер, конечно, был хорош, она и впрямь влюбилась. Но страх сильнее. Так что к стоянке до утра русалка и на шаг приблизиться не решилась. Смотрела издали, с ветвей плакучей ивы, что росла наполовину в воде, и завистливо вздыхала. А эти двое любились на бережку. Жарко, сладко...