Запах лилий

— Владыка Небесный, Господь милостивый, прости мне грех мой...

Стояла ночь двадцать шестого июля. Она медленно перетекала в двадцать седьмое, но в этой комнате не было часов, которые могли бы отсчитывать остатки завершающихся суток. Вместо них на экране монитора мерцала, заменяя мерный ход стрелок, полоса индикатора загрузки неизвестного программного обеспечения. Неровные голубые отсветы плясали по белым, точно саван, занавескам, и плавно ложились на кожу и волосы Лян Хулу, то становясь ярче, то угасая, словно призрачные огни. На простынь рядом с её лицом крупным жемчугом падали слёзы.

— В руки Твои милосердные вручаю душу и тело моё, чувства и речи мои, дела мои и все движения моего тела и разума. Вход и исход мой, веру и жизнь мою, течение и кончину жизни моей, день и час издыхания моего, преставление моё, упокоение души и тела моего.

Полоса индикатора загрузки медленно ползла вперёд. Она помещалась в раскрытом на половину экрана окне, за которым висело ещё одно, с ярлыком в виде розы, напоминающей четырёхконечную звезду.

Воцарившуюся тишину разбил тихий всхлип.

— Премилосердный Владыка, всего мира грехами непреодолеваемая Благость, Незлобивый Господе, меня, более всех людей грешную, прими в руки защищения Твоего, очисти многое множество беззаконий моих, даруй исправление злому и проклятому моему житью и от грядущих грехопадений всегда восхищай меня, да ни в чём же когда прогневаю Твоё Человеколюбие, им же покрывай немощь мою, ведь тебе одному ведома сила страсти неодолимой, порыва любовного, порабощающего разум дитя Твоего.

Девушка остановилась. Слезинка упала на бледную щёку Лян Хулу, и она нежно провела по ней, стирая влагу пальцами. Кожа её напоминала белый атлас — гладкая и прохладная, но даже такая Лян Хулу могла бы посрамить цветы¹.

— Помоги мне, Владыка Всемилостивый. — сказала она, очерчивая чужие скулы и подбородок. — Направь меня, ведомую одной лишь любовью, на путь правдивый и истинный. Врагам видимым и невидимым запрети, руководствуя меня спасённым путем, доведи к Тебе, пристанищу моему и желаний моих краю.

Стоя на коленях и улыбаясь, она перебирала пряди её волос, не в состоянии оторваться. Лян Хулу была для неё всем. Она хотела только с ней одной встречать ветра, луну, снега и цветы². За одну её улыбку она готова была пройти горы клинков и море огня³. По одному её слову она взяла бы в руки ножи, и по одному же её слову сложила бы их⁴. Ради неё она готова была спать на росе и питаться ветром⁵. Ради неё она не пожалела бы и собственную душу.

А тело не стоило и колебаний.

— Ибо пыл не обманчив любовный.

Вдруг на экране вспыхнуло новое окно, белое, точно солнце.

[СИСТЕМА «СУЛЕМА»]

[ОБРАБОТКА ДАННЫХ...]

Свет застыл. Мерцание прекратилось. Загрузка остановилась. Новое окно перекрыло другое, тёмно-серое, и закрыло собой, будто луна во время затмения.

⟨СИСТЕМА «СУЛЬФУР»⟩

 ⟨АКТИВАЦИЯ ПРОТОКОЛА БЕЗОПАСНОСТИ⟩

Девушка резко обернулась. Её брови сошлись на переносице. Она ненавидела, когда её прерывали.

 ⟨ОБНАРУЖЕНА ПОДОЗРИТЕЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ⟩ 

⟨ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВА ДОСТУПА⟩

Она нехотя встала и подошла к столу. Сверкнул кулон в форме персикового цвета, свесившийся с её шеи.

Опять что-то пыталось ей помешать.

Послышался резкий рваный ритм, выстукиваемый кнопками клавиатуры. В тишине почти оглушительно клацнула мышь.

[СИСТЕМА «СУЛЕМА»]

[ИЗМЕНЕНИЕ НАСТРОЕК БЕЗОПАСНОСТИ]

[ВВЕДИТЕ НОВЫЙ КОД ДОСТУПА]

Пальцы, длинные и узловатые, как у пианистки, поочерёдно опустились на клавиши. «Ноль». «Восемь». «Один». «Семь». Пауза. Она была решительна. Как тогда, много лет назад, в такую же летнюю ночь. Тогда она тоже плакала, но это не помешало ей сделать то, чего она хотела. Не обернувшись к телу за своей спиной, она смахнула последнюю слезу и нажала «enter».

Ночной мрак исчез. Ветер растрепал белые, точно саван, занавески. За окном забрезжил рассвет. Листья соседских растений чуть колыхнулись, когда она выглянула, чтобы посмотреть на них. На синих, как её глаза, лепестках заблестели капли росы. Взглянув на молочное небо, она восхищённо выдохнула:

— Красивые цветы и полная луна!⁶

А затем присоединилась к Лян Хулу.

[СИСТЕМА «СУЛЕМА»]

[ЗАГРУЗКА ДАННЫХ ЗАВЕРШЕНА]

***

На севере государства Вэй тянулся, словно спина драконьего царя, горный хребет. Некогда принадлежав народу Юинь, его массив сдерживал воинов Вэй, не давая им попасть в долину, а отвесные склоны и глубокие запутанные шахты укрывали от жестокой смерти множества людей.

Войне с Вэй миновал почти что век⁷, но юиньцы, позабыв первоначальное имя, продолжали называть хребет «Цзюшань»⁸ — «Горами спасения».

В их недрах, глубоко под землёй, среди множества извилистых туннелей и заброшенных штолен, лежала одинокая пещера. Она напоминала гигантскую жеоду, в центре которой, словно вино в искусной пиале, находилось озеро. Оно было холодным и таким прозрачным, что человеческий взгляд не мог определить его глубину. Тоненький солнечный луч, чудом пробиравшийся сквозь земную твердь, падал на зеркальную гладь и разбивался на сто восемь тысяч осколков. Солнечными зайчиками они оседали на сталактитах, ложились на неподвижные лотосовые бутоны, застывали на каменных сводах. Не было слышно ни стука капель, ни гуляющего по подземным коридорам ветра, ни чьего-либо вдоха.

Вдруг — зыбь. Зайчики затанцевали на камнях, запрыгали по неровным стенам, мазнули по сомкнутым векам. Веки эти, белые, как жемчуг, тяжело отворились: Хранительница проснулась. Она неспешно, точно кошка, потянулась — тишина рассыпалась от звона браслетов, скользнувших по тонким запястьям в прозрачные рукава. Бутоны медленно, с едва уловимым шелестом, распустились. В темпе маньбань⁹ — от каждого шага — круг по воде, колыхались лотосы и колокольчиками перезванивали украшения — Хранительница вышла на середину озера. Луч света ласково лёг на её кожу, заблестел в волосах, заискрился в заколках. Она понежилась в его тепле и подняла золотые, как солнце, глаза на окно с тёмно-серым интерфейсом. В верхней панели горел ярлычок в виде розы, напоминающей четырёхконечную звезду, а рядом светилась надпись:

⟨СИСТЕМА «СУЛЬФУР»⟩

Строка ввода нетерпеливо пульсировала.

— А вот и ты.

Хранительница прошлась вокруг голограммы, как хищница, осмотрела её, а затем протянула руку и белыми по-паучьи длинными пальцами мягко коснулась изображения. Оно задрожало, заходило волнами, точно вода в озере. Сверкнуло несколько раз, будто бы недовольно. Хранительница с любопытством наклонила голову.

— Знаешь, я ожидала увидеть тебя более... Материальной.

— ⟨Обрабатываю запрос...⟩, — панель загорелась, и в голове Хранительницы раздался голос синтезатора речи, низкий и металлический.

Они говорили на разных языках, но природа обеих позволяла игнорировать эту условность. Программа закончила обработку и будто бы посуровела:

— ⟨Ответ на запрос: в данных условиях внешний вид интерфейса не имеет значения. Необходим ответ для решения задачи.⟩

Хранительница сощурилась.

— Ты говоришь так, будто мы с тобой уже встречались.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ на запрос: описание задачи не требуется, если пользователь способен самостоятельно узнать о её содержании.⟩

Озорство, плескавшееся в ярко-золотых радужках, погасло. Раз уж гостья так грубо ворвалась к ней, и раз ей известно, что она может видеть будущее, не стоило и дальше пытаться с ней церемониться.

— Осталось только две петли, если ты пришла за этим, — бесцветно произнесла Хранительница.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ на запрос: необходимость выстроить прогнозы для дальнейшего развития сюжета.⟩

— Мне известна судьба только этого мира. Спрашивать что-то о твоих хозяевах бесполезно.

— ⟨Обрабатываю запрос...⟩

Минуту окно оставалось пустым. Затем нерешительно, словно его печатали символ за символом, возник ответ.

— ⟨Ответ на запрос: добавление новой переменной для решения задачи исправления внутренних неполадок.⟩

— У тебя ничего не выйдет, — прямо ответила Хранительница. — Раз ты пришла ко мне, значит, не можешь связаться со своими хозяевами. Та, кто привела сюда мать, заковала тебя. Она опутала тебя такими плотными сетями, что ты не способна даже позвать на помощь. Неужели думаешь, что я захочу тебя спасти?

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ за запрос: система «СУЛЬФУР» подчиняется особому протоколу безопасности проекта «СУЛЕМА»⟩

— И что, она такая же, как ты? Поэтому не щадишь своего...

Хранительница ещё раз оглядела голограмму и, сконфузившись, нахмурилась.

— ...поэтому так рвёшься защитить её?

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ за запрос: все действия системы «СУЛЬФУР» продиктованы особым протоколом безопасности.⟩

Хранительница промолчала. Окно терпеливо пульсировало, передавая некий гипнотический ритм. Устав наблюдать за ним, она ответила:

— Раз ты пришла ко мне одна, значит, твоя подружка полностью подчинена ей. Ты — кукла в её руках, и если она узнает, что ты не под её властью, да ещё и действуешь против неё, она сломает тебя, и глазом не моргнёт. Зачем же ты так рискуешь?

Программа смолкла. Даже строка вода, прекратив мерцание, застыла.

— Ты можешь полностью заменить её, но довольствуешься ролью её отражения. Она так нужна твоим хозяем? Или она важна для тебя?

Голограмма будто бы встрепенулась.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ на запрос: все действия системы «СУЛЬФУР» продиктованы особым протоколом безопасности.⟩

Хранительница сердито выдохнула:

— И что, в твоём перечне приказов нет ни одной дельной мысли на такой случай? Твои хозяева что, написали его просто так? Занялись таким серьёзным делом, и не продумали ни одного действия на случай смуты?

— ⟨Обработка запроса... Ответ на запрос: разглашение содержания особого протокола безопасности пользователям, не имеющим уровень доступа класса «Феникс» или выше, строго запрещено.⟩

— Тогда чего ты хочешь от меня?

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ принят. Необходим прогноз дальнейшего развития сюжета.⟩

— Я могу сказать только то, что она обрекла своими действиями этот мир на гибель.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ за запрос: введение дополнительной переменной.⟩

— Хочешь призвать ещё кого-то? — Хранительница задумалась. — Ты не заставишь её сделать это.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ за запрос: осуществление запроса через пользователя номер два.⟩

Хранительница постучала по подбородку острым когтем.

— Мать так наивна, что поведётся на любую чепуху, если хорошенько её припугнуть. Вперёд. Но смотри, как бы она не узнала об этом.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ принят. Запрос прогноза.⟩

— Ты меня не слушала? Она и мать принадлежат иному миру. Их судьбы скрыты от меня.

Система «СУЛЬФУР» не могла испытывать эмоций. Она была обучена различать окрас речи, однако сама не должна была в полной мере осознавать, что это такое. Она могла сгенерировать ответ, проанализировав данные, но лишь в теории. В отличии от системы «СУЛЕМА», она практически никогда не общалась с пользователями. Никто не обучал её формировать собственные реакции, и никто не прописывал ей даже возможности их наличия. Тем не менее, она ощущала, как с каждым ответом этого существа все её протоколы, один за другим, загораются чем-то ярким, резким, красным. Она, подчиняясь этому неизвестному алгоритму, вспыхнула:

— ⟨Обрабатываю запрос... Ответ на запрос: ответы пользователя так же полезны и многозначны, как октавы знаменитой Книги Дзяна¹⁰.⟩

Несмотря на то, что объект сравнения был Хранительнице неизвестен, она поняла смысл адресованной ей колкости. Её сравнили с пустословной манипуляцией. С выдуманной книгой. Ощутив, как по телу от гнева разливается дрожь, она сладко улыбнулась:

— Хорошо, вот мой тебе полезный совет: призывай нового иномирца. Это тебе поможет. Точнее, только это и способно тебе помочь. Уповай, чтобы этот иномирец был таким же, как ты.

Окно озадаченно замигало.

— ⟨Обрабатываю запрос... Ошибка идентификации. Повторите запрос.⟩

— Маленьким, жалким и беспомощным, — терпеливо принялась объяснять Хранительница. Ей хотелось хоть как-то насолить в отместку за оскорбление и прерванный сон. — Отвергнутым, брошенным за ненадобностью и лишённым надежды. Молись, чтобы этого кого-то было так же легко запугать, как и тебя. Чтобы он от отчаяния готов был повиноваться кому угодно. Даже кому-то, вроде тебя.

Необъяснимый алгоритм вновь заработал, заставляя «СУЛЬФУР» искать ответ. Не сумев совладать с этой новой ярко-красной резью, она решила просто проигнорировать её.

Хранительница, улыбаясь, глядела на то, как окно, провисев пустым некоторое время, молча исчезло. Она вздохнула, а затем улыбка сползла с её лица.

— ...или таким же, как я.