Паноптикум

Она откинулась на спинку кожаного, черного дивана и скользила взглядом по пустому холлу. Рано или поздно это заведение взлетит в сам Рай, а все, кто участвует в этом неправильном бизнесе сдохнут в агонии: мало нам будет смерти от рук ангелов во время чистки. Камера пыток — наш будущий дом. А пока адская гончая, вместо того, чтобы усмирить свои инстинкты хищника; вместо того, чтобы грызть чужие кости, будет отвечать на звонки и добивать свои нервы работой секретаршей.

Вспоминались недавние смешки на улице. Из-за шипастого ошейника, который та снимала лишь перед сном, Луну нередко называют собачонкой, игрушкой, домашним питомцем ее ебанного босса. Как угодно, хоть шлюхой, но не дочерью.

Кто-то заставил ее выйти из блаженной прострации телефонным звонком. Очередной некомпетентный заказчик: время нерабочее! Ах, если бы она только могла тупо проигнорировать его, либо ответить и вежливо объяснить, что сегодня вы-ход-ной! Но нет, в бешенстве девушка ответила, зарычала в трубку, покрыла грешника бранными словами и бросила телефон в стенку с такой силой, что он безвозвратно сломался на несколько частей. Теперь придется тратить бюджет компании на эту мелочь. А он, увы, уже успел уйти в минус.

 — Ох, Луни, ты уронила свою книгу — закрыв глаза на агрессивное поведение приемной дочери, что отпугивает потенциальных покупателей, Блиц поднял книгу самого-хуевого-автора-преисподней. Он с улыбкой протянул ее хозяйке, но в ответ получил лишь кривой оскал, застывший на собачьей морде.

 — Я тебе ее сейчас в анал засуну! — через тянущиеся вечность пару секунд воскликнула Луна, выхватив сборник не самой качественной порнухи из рук названного отца.

 — Сейчас это звучит как реальная угроза — случайно вслух выпалил он, подписав себе смертный приговор. Блиц попятился к выходу, но Луна не была бы Луной, если бы не преградила тому путь и не продолжила поток оскорблений. Но пыл адской гончей быстро утих и последними ее словами в эмоциональном монологе стало:

 — Я тебе, блять, не ребенок! Ухаживай за своими сестричками Барби и Тиллой, если ты нуждаешься в заботе о ком-то, но не еби мне мозг!

Блиц тяжело выдохнул, почесал затылок и от чего-то строго спросил:

 — Много выпила?

 — Хотелось бы еще.

 — Будешь?

 — Еще спрашиваешь, Босс.

Он прошел к столу в комнате ожидания, задумчиво покрутил в руке маленький ключик. Щелкнул замок и в его руках оказалось по литровой бутылке лаобайгар — крепкой китайской водки.

Они пили. Много, но неторопливо: растворялись во вкусе, в эмоциях, в неожиданном смехе с обоих сторон над любыми глупыми, местами сортирными и жёсткими шутками. Луна, расслабленная, продолжала рассказывать анекдоты из сферы чёрного юмора: такой подходящий под ее репутацию вкус. Блицу было странно видеть свою Луну не агрессивной, вспыльчивой и раздражающей всех (порой даже его) вокруг, а вполне себе приятной девушкой.

С одной фразы, как говорят, «понеслась пизда по кочкам»:

 — Давай сыграем в какую-нибудь хуйню, папочка?

Сначала они играли в невинную игру — в слова, — но позже свернули не туда и теперь они сидели на полу, полуголые, эмоционально играя в «морской бой» с изюминкой: он был на раздевание. История умалчивает, как и кому изначально такая идея пришла в голову.

Если бы кто-то увидел эту картину, подумал бы, что это не похоже на отношения отца и дочери.

 — Е-еху! Снимай свои перчатки! — Луна и в этот раз выиграла, и теперь радовалась, как впервые.

 — Давай что-нибудь другое?.. — простонал Блиц, но, увидев искорку в её глазах, осторожно их стянул. Девушка разочаровалась, не увидев ничего особенного: у многих демонов лапки будут более странными, а эти… они просто обычные.

Они начали следующий раунд и продолжали раз за разом однотипную игру, пока один из них не остался в одних трусах. Проиграл Блиц: его последний корабль был разбит и с обречённым лицом он выскользнул из предпоследнего элемента одежды: из сапог. Луна поблагодарила себя в прошлом, что когда-то решила надевать так много аксессуаров и ни на день не выбивалась из созданного ею образа. Иначе она первее отчима оказалась бы нагой.

Блиц много говорил, не затыкаясь. Луна смотрела в пол, что-то обдумывая, изредка косясь на демона и прикусывая губу, а потом отвечала односложными предложениями, но он, кажется, даже не замечал. Он был увлечен рассказом, пытаясь утянуть девушку в атмосферу той ситуации: так искренне хотел дать ей отвлечения от бед.

Какофония сложных мыслей заполонила голову Гончей:

«Если мы с тобой очень близки и хорошо друг друга понимаем, если мы подпустили друг друга близко и стали ранимы друг для друга, то вероятность того, что кто-то из нас ранит другого уменьшается» — таково оказалось ее главное соображение. А дальше, более не соображая и не желая контролировать себя, она просто делала. Ведь он был так близко, а она здесь и сейчас не видела в нем отца.

Луна одной лапой схватила Блица за предплечье, — очень крепко, до побелевшей кожи, — и потянула на себя, прижавшись бюстом к оголенному торсу.

 — Ты чего-— нелепо крякнул он, вложив в это большее, чем обычное удивление. Было страшно от неизвестности. «Что она задумала?». Чтобы выпутаться, он дернул рукой, но сделав себе лишь больнее: Луна сжала еще сильнее. Но боль была хоть и чертовски резкой (и сильной), но скоротечной, ведь они находились в чёртовом Аду. Блиц быстро к ней привык.

 — Если бы я не была чертовой псиной, я бы тебя засо…целовала. Подари мне нормальные губы — уткнувшись мордой в его шею, после прошедших нескольких минут, которые казались часами, слишком тихо озвучила она свои мысли, которые ей не удалось прогнать восвояси (А Луна пыталась, ведь это неправильно. Неправильно хотеть того, кто взрастил тебя, как родную, вкладывая всего себя в попытки угодить прихотям приемной дочурки. И плевать, что они находятся в чёртовом Аду. Это ведь неправильно, так?).

Дыхание сперло, воздух показался отравой.

Блиц свободную руку положил на ее лопатки, неспешно начав гладить спину. Он хотел успокоить ее, но вызвал волну истерики. Его девочка будто захлебывалась воздухом. Вспоминалось прошлое, когда она боялась ада и видела в нем единственную защиту. Но потом она заново научилась быть самостоятельной и отдалилась…

Луна отпустила его руку лишь для того, чтобы удобнее и крепче перехватить обе его руки одной своей. Она прижала своим весом его к полу.

С нескольких попыток у нее получилось свободной рукой спустить последний элемент его одежды.