- Да, Витя, я скоро буду дома. Я знаю, что ты по мне скучал. Откуда? Ты мне звонил каждый день раз десять! Не-не, я не жалуюсь... Виктор! У меня сегодня благотворительный вечер в детском доме, я не могу его отменить! Обещаю, что не буду задерживаться! Все, Ви-чан, прощай!
Юри со вздохом закончил звонок, положив телефон в карман штанов. Иногда Виктор был таким ребенком! Но Юри не сердился на своего мужа. Просто так получилось, что Виктор вернулся домой именно тогда, когда Кацуки во всю работал над своими благотворительными проектами. И теперь соскучившийся за месяц Виктор доставал своего муженька чуть ли не ежечасными звонками.
Когда машина остановилась возле детского дома, Кацуки вышел из машины.
- Кацуки-сама, здравствуйте! - глубоко поклонилась ему директор детского дома. Маюри Кана была немолодой, с глубокими морщинами женщиной. Она казалась Юри честным человеком, которая реально старалась помочь сиротам. Именно поэтому Кацуки и решил начать свой благотворительный проект с этого дома. Он знал, что его средства и усилия не будут потрачены впустую.
- Я же просил не называть меня так, Маюри-сан. Можно просто Кацуки-сан, - широко улыбнулся женщине мужчина, тоже склонившись в поклоне.
- Ох, простите, забываю, Кацуки-сан, - неловко засмеялась женщина. - Пожалуйста, проходите. Вас уже все ждут.
Когда Юри снял свою обувь, он быстренько засеменил в большую комнату. На диванах сидели его друзья, которые тоже решили присоединиться к его проекту. Также тут были психологи и аниматоры, которые вовсю занимались детьми, играя с ними в разные игры.
С приходом Кацуки атмосфера немного оживилась, так как многие дети узнали чемпиона своей страны. В основном это были девочки, которые во всю скакали, "повторяя" движения из телевизора. Вскоре присоединились и остальные спортсмены, оттаяв к маленьким ребятишкам. Особенно выделялся Юрий, который со всей серьезностью разукрашивал с маленьким мальчиком динозавриков.
Но что действительно мучило Кацуки, это надежда в глазах детей. Те, кто были помладше, еще лезли под руку и смеялись. Но дети старшего возраста стояли в сторонке, тихонько перебирая игрушки. Юри знал грустную статистику - чем старше становился ребенок, тем меньше шанс был, что его усыновят. Кацуки только надеялся, что его проект сможет приспособить этих детей в обществе.
Но потом Юри заметил две белокурые макушки в самом углу. Это были девочка и мальчик, которые жались в уголке, со страхом глядя на остальных. Он хотел было к ним подойти, но его остановила крепкая хватка на плече. Юри развернулся и увидел нахмуренное лицо Шиноки-сан - их главного психолога.
- Что-то случилось? - участливо спросил Кацуки женщину.
- Вы тоже их заметили? - вопросом на вопрос ответила она. - Я пыталась поговорить с ними до вашего приезда, но они совершенно не идут на контакт. Мне кажется, что они меня просто не понимают.
- Что? Но почему? - нахмурился Кацуки. - Думаешь, им нужна терапия?
- Терапия нужна, но не это главное, Кацуки-сан, - покачала она головой. - Скорее всего, они просто не понимают по-японски.
- Не понимают по-японски? Они иностранцы?
- Да, на половину русские, на половину японцы. Алиса и Лев Хайба. Девочке шесть, а мальчику три. Может быть, они вообще нас не понимают, я не знаю. Я пыталась поговорить с ними через переводчик, но это не помогло, - покачала она головой, с тревогой глядя на детей.
- Тогда ты зря меня остановила, - добродушно усмехнулся Кацуки. - Ты помнишь? Я женат на самом говорливом русском мужчине на свете.
- И ты свободно владеешь этим языком? - с сомнением протянула она.
- Ну, надеюсь, моих знаний хватит, чтобы договориться с маленькими детьми.
В два шага они оказались около девочки и мальчика. Кацуки и Шинока сели на пол, чтобы быть с ними на одном уровне.
- Привет, - тихо сказал Кацуки на русском, - меня зовут Юри Кацуки. А вас?
Девочка и мальчик, услышав знакомую речь, наконец-то отлипли друг от друга. С удивлением Кацуки заметил, что у старшей сестры была гетерохромия. Один ее глаз был голубой, а другой - зеленый. Вкупе с белыми волосами и кожей она была похожа на сказочную принцессу или фею, очаровывая людей своей необычной внешностью. Мальчик был практически полной копией сестры - белокожий и блондин. Только глаза зеленые, как трава весной. Японские черты в них угадывались с трудом - только глаза были чуть узкие.
- Мм, меня зовут Алиса Хайба, а это мой братик, Левочка, - представилась девочка. - Мне шесть лет, а Левочке три года.
Девочка говорила простыми предложениями, что очень радовало Юри.
- Очень приятно познакомиться, Алиса-тян, Лев-тян, - кивнул детям Юри..
- И нам приятно, - сказала девочка. Мальчик повторил за сестрой.
- Лев-тян не разговаривает, Алиса-тян?
- Не очень, - призналась девочка. - Он раньше говорил мно-ого, но непонятно. А когда мама ушла, перестал говорить.
- А как давно ушла мама?
- Давно, - со вздохом сказала она. - Я не знаю, сколько.
- И с вами никто до этого не разговаривал?
Она кивнула, снова прижимая Льва к себе. Юри старался говорить спокойно, хоть и очень волновался. Он боялся, что скажет что-то не так, и дети окончательно замкнуться в себе.
- Вы не понимаете японский?
- Я не очень понимаю, - честно ответила Алиса, поправляя рукой волосы. - Мама тоже не знала. Левочка родился здесь, поэтому понимает. Но говорить не хочет.
- А вы с мамой переехали из России?
- Нет, я тоже родилась в Японии. Но там, где я родилась, все говорили по-русски. А потом мы переехали в город. А здесь все на японском. И мама стала куда-то уходить надолго.
- А она вам что-то говорила, когда вы видели ее в последний раз?
Девочка отрицательно покачала головой.
Юри кивнул, принимая к сведению. Скорее всего, их мать жила в русской диаспоре, а потом уехала в Токио. Но, скорее всего, не смогла прокормить детей, поэтому и отдала в детдом.
Юри было жалко детей. Они были словно белыми воронами здесь. Кацуки боялся, что их могут начать травить и издеваться, а те даже не смогли бы ответить.
По итогу день закончился тем, что Юри еще долго разговаривал с Алисой и Львом. Шинока-сан помогла научить детей парочке японских слов, показывая, как они пишутся, а Юри все переводил детям. Вскоре Лев перестал жаться к плечу сестры и даже полез на коленки к Юри. Кацуки не мог ему отказать.
Вскоре вечер закончился, и воспитатели пошли готовить детей ко сну. Алиса и Лев не хотели уходить, но Юри настоял на том, чтобы они послушали воспитателей, а сам пообещал, что будет заходить почаще.
***
Прошло несколько месяцев с того дня.
Юри старался заходить к детям как можно чаще, но больше двух раз в неделю не получалось. Сестра и брат же говорили, что им и этого достаточно. Но по глазам Кацуки видел, что они говорят неправду. Конечно, он их за это не осуждал.
При помощи логопедов и репетиторов вскоре дети начали говорить по-японски. Особенно удивил мальчик. Лев начал говорить где-то через неделю, а через месяц и вовсе тараторил без умолку. Алисе же пришлось сложнее в плане выговаривания слов, но и этот предел вскоре был преодолен. У нее был милый акцент, который никак не мешал ее понять. Юри только и мог, что хвалить их.
В один из вечеров, когда Кацуки читал Алисе и Льву книжку, его позвала к себе Маюри-сан. Оставив детей с воспитателем, Юри пошел в кабинет директора детского дома.
Когда он закрыл за собой дверь, он ожидал, что женщина захочет поднять вопрос о дальнейшем финансировании. Но неожиданно она спросила:
- Вы хотите усыновить брата и сестру Хайба?
Юри был удивлен ее вопросом. Все это время он действительно пытался помочь детям, нанимая за свои средства специалистов. Он вспомнил, как выбирал Алисе милое платьице, а Льву - штаны на подтяжках. Юри всегда беспокоился о них, спрашивая о других детях и как они те к ним относятся. К счастью, все было хорошо, хоть и тревога не уходила. Но он совершенно не задумывался о том, чтобы усыновить их.
- Понимаете, Кацуки-сан, - поняв, что Юри не спешит с ответом, женщина продолжила говорить, - вы очень сильно заботитесь о них. И я вам очень за это благодарна! Теперь наши воспитатели понимают их и могут поговорить с ними, не прибегая к жестам или переводчику. Но вы должны понимать, какую ответственность возлагаете на свои плечи. Дети, скорее всего, к вам уже очень привязались. Возможно, они уже надеятся, что вы их заберете. Но если нет, то я хочу, чтобы вы им сказали это прямо. Иначе вы можете убить всю их веру в людей. Вы же не хотите этого?
- Нет, не хочу, - сразу же сказал Кацуки, придя в ужас от подобной мысли, - но я не могу точно сказать, что не хочу их усыновить. Понимаете, я не задумывался об усыновлении до этого момента. Я действовал больше по велению сердца, чем по уму.
- Тогда я надеюсь, что вы в скором примите решение и оповестите об этом меня и детей, - кивнула она.
***
Юри думал о разговоре с Маюри-сан уже несколько дней. Смотря на их с Виктором квартиру, он воображал, как бы выглядела комната детей. Алиса любила холодные оттенки голубого и зеленого, а Лев был ее полной противоположностью, предпочитая вырвиглазный красный и желтый. Наверное, когда бы Алиса стала старше, они могли разделить комнату на две части - благо, она была большая. Либо они бы переехали в просторный пентхаус, о котором мечтал Виктор, но Юри, не привыкший к огромным пространствам, все время отнекивался от предложения Никифорова.
- Виктор! Точно!
Юри пришел в ужас от понимания, что совсем ничего не рассказал о детях своему мужу. Да, он говорил, что помогает детским домам, но никогда не упоминал о Льве и Алисе!
Что, если Виктор против детей? А может быть, он вообще “чайлдфри”?! Как гей-пара, они никогда не задумывались и не говорили о детях, считая, что этот вопрос их не касается...
- Юри-чан, что с тобой?
Сидя на диване, Кацуки и не заметил, как в комнату вошел Виктор. Наверное, он его несколько раз окликнул, но, поглощенный в пучины самокопания, даже и не заметил мужа.
- Юри, я же вижу, что ты сам не свой, - подсев к Кацуки, Никифоров взял в руки его ладонь, прижимая к своей щеке. - Ты уже несколько дней о чем-то думаешь, а мне не говоришь. Юри-чан, пожалуйста, скажи...
- Я хочу усыновить ребенка.
О. Оу. Он это сказал? Он действительно это сказал? Не подумал? Что? Как вообще можно было это сказать, не подумав! Все кончено! Кон-че-но! Их брак будет разрушен...
- У тебя лицо похоже на помидорку.
Ласковый голос совсем не то, что ожидал услышать Кацуки. Открыв зажмуренные в страхе глаза, Юри увидел перед собой только улыбающееся лицо мужа. Его красивые голубые глаза словно искрились от восторга, что еще больше привело в шок Юри.
- Т-ты не... Ты не удивлен?
- Удивлен, конечно, - честно ответил он, на секунду перестав улыбаться, - но, думаю, это то, чего ты всегда хотел.
- А чего я хотел?
- Семью, Юри, - тепло улыбнулся Виктор. - Я же вижу, как ты скучаешь по Киото. А когда Мари-сан родила, так ты и вовсе заскучал. Может быть, ты и не замечал, но я видел, как ты заглядывался на детские товары в гипермаркете.
Юри слабо кивнул, вспоминая этот момент в своей жизни.
Тогда Юри только-только ушел на пенсию из профессионального спорта. Было тяжело приспособиться к новому ритму жизни, когда не нужно было денно и нощно тренироваться, совершенствуя каждый шаг. Виктор же уехал на свой последний чемпионат, оставив Юри одного. Кацуки хотел поехать и поддержать своего мужа, но его ожидали съемки в рекламе на другом конце страны, а потом фотосессии и благотворительные вечера на другом. Юри пришлось отказаться от поездки вместе с мужем.
Работа стала рутиной, а дома не было никого. Приходя в пустую квартиру, он сразу ложился на постель, не раздеваясь. А потом с утра снова бежал куда-то по расписанию. В добавок ко всему шло и переживание за Виктора, с которым из-за разницы поясов и расписания было практически невозможно нормально поговорить.
И, наверное, его добило рождение племяшек. Тогда Юри специально освободил свое расписание, чтобы приехать в Киото к сестре. Когда ему впервые дали подержать маленькие свертки, Юри чуть ли не рыдал от переизбытка чувств. Он был очень счастлив за сестру, за своих родителей, ставшими бабушками и дедушками.
Но, улетая назад, Юри понял, насколько он одинок в Токио. Виктор через пару дней вернулся вместе с золотой медалью и кубком, но Кацуки все равно чувствовал себя потерянным.
В конце концов Кацуки серьезно занялся благотворительностью, чтобы помочь еще более одиноким людям, чем он - сиротам.
- Юри, Юри-чан, не плачь, - вынырнув из своих воспоминаний, мужчина почувствовал, как его обнимают сильные руки. - Прости меня, глупость сказал. Юри-чан...
- Это Лев и Алиса, - прервал утешительные слова Виктора Юри, смотря прямо в эти невозможно голубые глаза.
- Кто...
- Дети, которых я хочу усыновить. Алисе шесть, а Льву три. Они наполовину русские, наполовину японцы. Алиса даже знает русский! А еще... - Юри хотел рассказать больше, но его прервали, закрыв ладонью рот.
А потом Виктор его поцеловал. Очень нежно и медленно, не страстно, как обычно. Но бабочки в животе снова закопошились, и Юри задрожал всем телом.
Может быть, прошла минута, а то и десять, они не считали. Вскоре Виктор прервал поцелуй, оторвавшись от любимых губ.
- Я хочу их увидеть, Юри, - просто ответил Виктор, снова прильнув к его губам.
- Я люблю тебя, Витенька...
- Я тебя тоже, Юри.
***
- Лев, Алиса, познакомьтесь, это мой муж, Виктор Никифоров, - взяв детей за ручки, подвел Юри к сидящему на диванчике мужчине.
Тот сразу встрепенулся, ожидая реакции детей. Но те только любопытно разглядывали его, хлопая большими красивыми глазами.
- У вас красивые волосы! - первый отмер Лев, неуклюже подбежав к Виктору. - У меня такие же! - и потянул себя за белые прядки.
- И вы такой высо-окий! - протянула Алиса. - Даже на диване высокий!
Дети во всю начали описывать внешность Виктора, от чего тот даже засмущался, но детей не прерывал. Похоже, они впервые за долгое время видели человека, хоть чем-то похожим на них.
- Дети, послушайте меня, хорошо? - окликнул Льва и Алису Юри, которые уже во всю ползали на коленках Виктора.
Те сразу замолкли, обращая внимание на Кацуки. Юри вздохнул.
- Алиса, Лев. Вы бы хотели, чтобы мы... М-мы стали вашими родителями?
Лев и Алиса переглянулись друг с другом. У Юри вспотели ладошки. Виктор тоже нервничал, но старался этого не показывать. А потом маленькие Хайбы закричали, обнимая друг друга и Виктора. А Алиса, сидевшая чуть ближе к Юри, цепко ухватила его за руку, потянув к ним.
- У нас будет двое пап! Можно же вас звать папами? Папа! Папа! Давайте обниматься!
Дети смеялись и плакали, искренне радуясь их новому статусу. Теперь они не были "ничейными". Теперь у них есть родители.
Юри и Виктор, пусть и пытались держаться, но под натиском счастливых визгов не смогли. Они засмеялись, увидев покрасневшие от слез глаза друг друга.