Суета, потрескивание магии, гудение многочисленных приборов... И удушающий запах антисептики, фирменный знак любой больницы мира.
Лондонская больница не была исключением.
В коридоре, несмотря на поздний час, полно врачей в специальной защитной форме. Провозят экранированных магией пациентов, большая часть которых пострадала в сегодняшнем крупном ДТП. Африт в одном теле с сухопарой волшебницей-медичкой деловито проскочили к дверям отделения и мгновенно скрылись внутри. Следом ринулся было фолиот, но его остановила бдительная медсестра, караулящая снаружи:
- Никакой лишней магии в отделении интенсивной терапии! Работают профессионалы!
Оттесненный властной ручищей фолиот вздохнул и побрел куда-то по коридору.
Двери снова приоткрылись, и появился молодой врач. Вид у него был вконец измученный, а волосы неестественно всклокочены - то ли смена выдалась совсем не из легких, то ли, что вполне вероятно в такой суете, попал ненароком под анестезирующее заклятие.
- Кто ее сюда доставил? - вполголоса спросил он у медсестры.
- Вон та девушка. - Медсестра указала на юную девчушку с длинными темными волосами, стоящую к ним спиной у окна.
Врач кивнул и медленно направился к девушке.
Девушка смотрела в окно. Она ничем не показала, что заметила подошедшего к ней мужчину.
Тот прокашлялся, привлекая к себе внимание.
- Простите, мэм, это вы сопровождаете госпожу Джонс?
Девушка не обернулась, продолжая высматривать что-то в беспросветной ночной мгле.
- Как она? - В тихом голосе ни капли надежды, лишь запредельная усталость. Странно и грустно для столь юного существа.
Врач вздохнул. Девушка знала ответ, вопрос был задан из вежливости, и все же... Когда-нибудь он, конечно, привыкнет. Но он все еще не определил для себя, хочет он этого или нет.
- Обширный инфаркт, состояние тяжелое... Кроме того, почки... не совсем в порядке, и это все осложняет. Удивительно, что госпожа Джонс вообще дотянула до семидесяти шести с учетом того, что с ней произошло, - врач осекся. Девушка казалась такой хрупкой и беззащитной, что ему хотелось обнять ее, закутать в одеяло и принести горячий чай. Почему она здесь одна, со своим горем?
- Однако мы надеемся стабилизировать состояние и еще поборем... - продолжил было он, но девушка его перебила.
- Сколько ей осталось?
Врач почувствовал себя совершенно беспомощным.
- Несколько часов.
Он ждал хоть какой-то реакции, но девушка даже не пошевельнулась. Худшая реакция из возможных.
Он осторожно коснулся ее руки.
- Принести вам воды? - как можно мягче спросил он.
Девушка наконец обернулась к нему. И грустно усмехнулась. В темных глазах на миг полыхнул какой-то странный отсвет.
- Пожалуй, не стоит, - ответила она. - Да вы не волнуйтесь, мне не привыкать...
- Простите, вы... - сообразил врач и на миг запнулся.
- Демон? - договорила за него девушка. - Угадали.
И усмехнулась, наблюдая, как мужчина изменился в лице, услышав запрещенное слово.
- Ну зачем же вы так? - пробормотал он. - У нас принято слово "дух"...
- А, ну да, конечно, - она снова отвернулась от него.
Мужчина замялся. Ему отчаянно хотелось ей помочь. Но он не представлял, как.
- У нас при больнице есть группа психологической поддержки для духов... - наконец воодушевился он.
- Спасибо, конечно, но мне не надо, - как-то безучастно проговорила она.
Врач снова сник.
- Но...
- Я больше не собираюсь оставаться на Земле. Когда все закончится, вернусь в Иное место. Навсегда.
- Послушайте, но так же нельзя! - оживился врач. - Нельзя же вечность сидеть в Ином месте! Всемирная ассоциация духов это не рекомендует, и!..
Он осекся, увидев насмешливый взгляд обернувшейся к нему девушки. И почувствовал себя полнейшим идиотом. Возможно, таким он и был по сравнению с ней. Сколько ей лет? Вероятно, не одно тысячелетие.
- Вам сейчас кажется, что вы одиноки в своем горе, но это не так, - осторожно начал он. - Потеря человека, с которым сложились близкие отношения - вторая по распространенности психологическая травма духов...
Девушка пристально на него посмотрела. Ее черные, как изначальная тьма, глаза, казалось, прожгли насквозь его душу.
- Вторая, значит... - проговорила она мрачно.
Ему на мгновение почудилось, что она спросит, какая первая, но она не стала. И так знала - века рабства.
Врачу никогда в жизни не приходилось сковывать вызовом духов. Но он почему-то почувствовал себя виноватым перед ней.
- М-м-м... госпожа... простите? - он вдруг сообразил, что так и не спросил, как к ней обращаться.
Девушка покачала головой.
- Бартимеус...
Врач подавил изумленный вздох и постарался не подать виду, насколько он ошеломлен и смущен. Ну надо ж было попасть в такую дурацкую ситуацию! А кто же еще мог быть рядом с самой Кэтлин Джонс, как не знаменитый джинн? Он вспомнил все, что знал о Бартимеусе, Сакаре-аль-джинни, Серебряном пернатом змее.
- Поймите, господин Бартимеус, вам нужны друзья среди духов. Так будет правильно. Всемирная ассоциация духов вообще не рекомендует привязываться к людям. Мы для вас все равно, что хомячки, - врач перевел дыхание, внимательно вглядываясь в джинна. Тот не отвечал. - Вот в группе вы как раз могли бы...
Он растерянно умолк. Бартимеус его явно не слушал.
- Так, ладно... Пойдемте со мной, господин Бартимеус, - врач кивнул в сторону отделения и потянул девушку за руку.
- А как же никакой лишней магии в интенсивной терапии? - сообразив, куда его зовут, спросил джинн.
- Бывают исключения, - пробормотал врач, настойчиво увлекая девушку к двери.
Бартимеус
Для общения с Китти я выбрал облик Натаниэля. Мне он показался наиболее подходящим сейчас. К тому же, я решил, что Китти захочется его увидеть.
Врач никак не отреагировал на смену облика, и лишь вежливо кивнул, пропуская в палату.
Китти полулежала на кровати, обложенная подушками. Увидев меня, она заулыбалась.
Врач вышел, оставив дверь приоткрытой.
Я уселся возле кровати Китти и заставил себя улыбнуться.
- Привет. Ты выглядишь неплохо, - проговорил я, понимая, насколько глупо это все звучит. Но я решительно не знал, что мне сказать ей. А молчать было бы странно.
Китти протянула руку и сжала пальцы Натаниэля в своих. Выглядела она довольно бодро и даже казалась полной сил. Я знал, что это эффект от зелий, запах которых пропитал всю палату, и которыми Китти залили по самую макушку. А также неимоверного количества магии, потрескивающей в воздухе. От медицинского персонала потребовалось много усилий, чтобы преодолеть невосприимчивость пациентки. Мне Китти сейчас напоминала Натаниэля после ранения, когда я, как мог, продлевал ему жизнь с помощью своей сущности.
Воспоминания еще и о той, давней, боли заставили меня поморщиться. Как там сказал врач? Все равно, что хомячки? Скорее, падающие звезды...
Китти словно прочла мои мысли и встряхнула мою ладонь, по-старушечьи добродушно улыбаясь:
- Я передам ему привет от тебя, Бартимеус.
Как оптимистично! Я снова не нашелся, что сказать.
В коридоре послышались неторопливые шаги. Молодой женский голос говорил:
- Но я должна следить за фигурой. Уже три фунта лишних.
Китти заинтересованно посмотрела в сторону приоткрытой двери. Я тоже невольно обернулся.
По коридору мимо палаты прошла медсестра, рядом семенил фолиот, тащивший какое-то оборудование.
- Но ты обещала, что дашь мне попробовать белый шоколад, - канючил он. - А без тебя я не могу.
- Ну, ладно, хорошо, - донесся вздох из коридора.
Китти рассмеялась. Глядя на нее, я тоже улыбнулся. Фолиоты всегда умели сесть на шею и теперь беззастенчиво пользовались возможностью.
[Как странно. Люди и духи действительно сосуществуют на равных. Я никогда всерьез не верил Птолемею, когда он расписывал мне свои утопические фантазии. И сейчас бы не поверил, если бы не видел все это своими глазами. А тем не менее мальчишка оказался прав. Жаль, что он этого не увидел.]
- Птолемей был бы просто счастлив, узнай он, что тут происходит, - фыркнул я, кивнув на дверь. - Он был одержим этой идеей. Сколько у нас с ним скандалов по этому поводу было! Один раз он даже чашей с водой в меня запустил, а я - обратно... Я думал - глупый был, маленький еще. Людей идеализировал. А он видел куда больше, чем я, трехтысячелетний тогда джинн.
- Я передам привет и ему тоже, - понимающе улыбнулась Китти.
А мне вдруг стало горько и обидно от этого. Словно все мои друзья уехали в интересное и приятное местечко, на курорт какой-нибудь. А меня бросили. И вот теперь уезжает и Китти. И пытается оправдаться, что не берет меня с собой.
Возможно, так оно на самом деле и есть.
Я долго молчал, разглядывая Китти. Мне нет нужды запоминать ее. Ее образ и так отпечатался на моей сущности до мельчайших деталей. Как и два других, глупые мальчишки, которые стали так дороги мне. Моя коллекция обликов, все, что у меня осталось.
- У тебя будут и другие друзья, Бартимеус, - мягко, но настойчиво проговорила Китти. [За долгие годы общения я уже должен был бы перестать удивляться ее способности всегда знать, о чем я думаю. Но я все равно не могу понять, как ей это удается.] - Пожалуйста, не закрывайся от мира. Все самое лучшее только начинается.
Я тяжело вздохнул. Сейчас мне совершенно не хотелось об этом думать.
- Благодаря тебе, - буркнул я недовольно. - О чем все они предпочли забыть.
- Это не так, - улыбнулась Китти. Она немного приподнялась на своих подушках, чтобы удобнее было заглядывать мне в лицо. - Они помнят о моих заслугах, и я это вижу. Да вот взгляни хотя бы на мою палату... Особенно духи, они вообще более благодарные существа, чем люди. Так же, как они помнят и о заслугах Птолемея. И о Натаниэле. И о тебе...
Я огляделся. Палата и вправду была заставлена цветами. А ведь Китти находится здесь всего ничего.
- Нет у меня никаких заслуг, - буркнул я. - Это все вы с Птолемеем...
- Без тебя я бы ничего не смогла, - просто сказала Китти, пожимая плечами.
Возможно. Я не могу судить о том, что могло бы быть, но не случилось. Китти взялась возрождать идеи Птолемея ради духов, но, в первую очередь, ради меня. Я, конечно, помогал ей, чем мог. Но я тогда переживал боль от потери Натаниэля, а через него - и Птолемея. А Китти всегда предпочитала действовать.
Я присмотрелся к старушке на кровати, выискивая в ней черты прежней Китти. Уже тогда, пятьдесят лет назад, она была седой и в морщинках. Но вот глаза ее со временем потеплели, Китти стала мягче и тактичней. Полыхающий огонь превратился в уютный, согревающий свет.
Я заметил, что Китти кажется усталой, а морщины на ее лице проступили сильнее.
Она погладила меня по руке, привлекая внимание.
- Позаботься о моем коте, - попросила она.
- О, это с удовольствием! - расхохотался я, поглаживая себя по животу. В облике Натаниэля выглядело это не так эффектно, ибо впалый живот терялся где-то в слоях одежды.
Китти тоже засмеялась.
- Только не так. Уж, пожалуйста!
Я кивнул. Пусть это и не входило в мои планы, но, так уж и быть, ради Китти придется заботиться о полосатом нахале. Мог бы и догадаться, что именно на мои хрупкие плечи и взгромоздится эта туша. Больше не на чьи.
- Оставлю заявку на станции вызова, - пообещал я.
[Все дело в том, что теперь, благодаря стараниям Китти, простым волшебникам было запрещено вызывать духов. Уж четверть века как. Для перемещения из Иного места теперь существовали специальные станции, а вызов производился по заранее оставленной заявке самого духа. Теперь в пентаклях напротив можно было узреть не самодовольных пузатых хозяев, а приторно улыбающихся контактеров в бело-зеленой форме станции вызова, желающих приятного времяпрепровождения на Земле. Появлялись контактеры и на границе стихий, где с ними опять-таки можно было договориться о вызове, если оставить заявку на станции вдруг запамятовал. Иногда, за небольшую мзду, обычные волшебники передавали через этих контактеров просьбу о встрече на Земле, и тогда уже дух решал, быть ли вызову. Но чаще дух составлял письменную доверенность на того волшебника, которому он доверял. И тогда этот волшебник имел право запросить вызов на станции в любое время. Такая доверенность до сих пор была и у Китти.
Кстати, повторить подвиг Птолемея и Китти и пройти через Врата, несмотря ни на что, больше никто так и не решился. Если о последствиях для мальчика никто особо ничего и не знал, то история Китти была у всех перед глазами. Хотя какие-то маги и работали над смягчением последствий и разработке защиты, что регулярно освещалось в прессе и подпитывалось деньгами налогоплательщиков.]
Я посмотрел на улыбающуюся Китти, явно мечтающую, как замечательно мы с котом поладим. Неисправимая оптимистка!
- Но я бы, если честно, предпочел видеть в противоположном пентакле тебя. А не сверкающего идеальной улыбкой работника станции, - вздохнул я. - Жаль, что нельзя их всех сожрать.
Китти погрозила мне пальчиком. Раньше бы разозлилась и ногой топнула.
- Бартимеус, они же для тебя стараются. Где твоя благодарность?
Я лишь фыркнул, понимая, тем не менее, что она права. Но на станции вызова я все равно бывать не любил.
[Возможно, еще и потому, что на всех станциях мира новоприбывших там приветствовала, вскинув в героическом порыве все свои многочисленные щупальца, огромная статуя еще одного заслуженного участника - героя-революционера, положившего свою жизнь в борьбе за освобождение духов. И иногда я ловил себя на неприятной мысли, что скучаю и по нему тоже.]
Отвлек меня задорный смех Китти. Я недоуменно на нее посмотрел.
- Помнится, в первый раз ты не особенно рад был меня видеть в противоположном пентакле, - фыркнула от смеха она. - Надеюсь, на станции вызова ты без штанов не появляешься?
Я грустно улыбнулся.
- Обычно я принимаю облик Птолемея, но в современной одежде. Или же использую этот...
Я обернулся юной, шестнадцатилетней Китти. Старушка на кровати приподнялась на локте, с улыбкой разглядывая свое прошлое. В ее взгляде я не заметил ни малейшего сожаления. Все-таки она чокнутая, эта Кэтлин Джонс.
- Никогда у меня таких сисек не было, - резюмировала она наконец.
- Да ты просто не помнишь, - отмахнулся я.
Магия вокруг Китти потрескивала уже далеко не так интенсивно. И я заметил, что выглядит старушка сонной.
- Я немного посплю, Барти, хорошо? - подтвердила она мои опасения. - Утомилась что-то.
Я растерянно кивнул, изо всех сил стараясь заставить себя поверить, что она действительно просто немного поспит.
- Я люблю тебя. Очень. Ты самый лучший мужчина на свете, - пробормотала Китти, когда я наклонился поцеловать ее.
- И я тебя люблю, - шепнул я ей в ответ.
***
Дежурство врача подошло к концу, но он не смог удержаться, чтобы не заглянуть в ту палату.
Пациентка Кэтлин Джонс выглядела спящей. У ее постели сидела девушка с темными волосами.
Врач приблизился, посмотрел на показания приборов, измерил остаточную магию. И печально покачал головой.
- Господин Бартимеус, вам будет лучше выйти...
- Нет, - отозвалась девушка едва слышно. - В этот раз я останусь до конца.
Врач вздохнул. Ему все еще хотелось закутать ее в одеяло и отпаивать горячим чаем. Хоть он и понимал, что это всего лишь иллюзия.
Он вышел из палаты, не сказав более ни слова.
Часа через два сигнальная магия, пропитывающая палату, оповестила персонал скорбным звоном колокольчика. Дежурящая в этот момент свободная пара фолиотов неторопливо направилась по коридору, чтобы принять и занести в тетрадь сигнал, а также подготовить тело.
- Это та самая Кэтлин Джонс, - шепнул один из фолиотов своему приятелю.
- Слышал. Печально это, что тут скажешь... Люди такие недолговечные создания... - ответил другой. Он все еще как вчера помнил времена пентаклей и Раскаленных игл и порой боялся, что все это внезапно может вернуться.
Он хотел еще что-то добавить, но замолк, едва переступив порог палаты.
У кровати Кэтлин Джонс, прямо на полу, сидела юная девушка. Она низко склонила голову, прижавшись лбом к иссохшей старческой руке.
Фолиоты растерянно замерли у стены, переминаясь с ноги на ногу. А после тихонько выскользнули за дверь, так и не решившись побеспокоить джинна.