Тишина

Тишина.

Нет, это не та прекрасная тишина поздним вечером, комфортная и уютная, говорящая, что ты дома. Эта не та тишина, что гуляет по классу во время теста, в которой ты слышишь чирканье ручек и чей-то шёпот. Это не та освобождающая тишина после долгого и сложного боя, какой она, чёрт возьми, должна была быть!

Она пугала.

Бакуго не часто пугался. Честно, он не помнил когда он в последний раз был напуган. Когда его руки так тряслись, будто сейчас было землетрясение. Когда его глаза были так широко открыты, и взгляд блуждал вокруг в поисках чего-то успокаивающего. Когда он нервно тряс головой, пытаясь скинуть какую-то пелену.

Все вокруг суетились. Где-то ещё рушились здания, люди кричали, иногда подбегали, шевеля губами, а он молча, с ужасом в глазах, смотрел на них не слыша ничего. Он проглотил вставший в горле ком, но не услышал того нужного звука глотка. Он опустил испуганный взор в пол, нервно задышал в попытке успокоиться.

Чья-то рука коснулась его плеча и он поднял голову. Бакуго встретился с взглядом красных, полных беспокойства глаз. Киришима так же шевелил губами, быстро, нервно, кажется, испуганно. Но ни одно слово не доходило до ушей Бакуго. Лишь давящая, пугающая тишина, которая выворачивает наизнанку. И он вдруг понял. Истина, которую он хотел отрицать. Болезненная, неприятная, ужасная.

— Я не слышу, — произнёс он сдавленным голосом. Или таким он казался в его голове. Ведь ни звука, казалось, не сошло с его губ.

Киришима снова попытался что-то сказать, но Бакуго лишь попытался выкрикнуть громко, чётко и ясно: «Я не слышу!». Но в его голове громкость была одна, а его слова вновь не были услышаны им же. Он просто попытался закричать до того, что его горло начало саднить, но тишина всё продолжала давить на уши. Ещё громче! Ещё! Он закашлялся от боли, но даже этого он не услышал.

Киришима вдруг прижал его к себе. Бакуго чувствовал, как он говорит: его челюсть двигалась, касаясь его плечей. Будто он не понял что его не слышат, он пытался успокоить, ободрить. А может он говорил это себе. Бакуго чувствовал бешено бьющееся сердце друга и своё, пропускающее удары.

Он почувствовал странную влагу на своих щеках. Слёзы медленно катились по ним, две дорожки соединялись в одну на дрожащем подбородке и крупная капля срывалась вниз и падала на чужое плечо. Бакуго давно не плакал. Он никогда не чувствовал такое отчаяние, беспомощность. Его мир медленно рушился, тихо рассыпаясь на маленькие осколки.

И тишина окружала его в этот момент. Не уютная, не приятная, не домашняя. Давящая, болезненная, пугающая.

Убивающая.