Дорога через лес была короткая, до города рукой подать, и ходить бы по ней деревенским, время зря не тратить, да только боялись люди. Много чего о том лесе рассказывали, не во всё и поверишь. Охотники вот твердили, что зверьё и птицы там разумные. Лесорубы – что деревья и не деревья вовсе, а пропавшие путники зачарованные. Будто то тихо в лесу, как на погосте зимой, а то вдруг из самой чащи смех слышится. Что живёт там ведьма бессмертная, и если кто её встретит – обратной дороги никогда не найдёт. Может, конечно, не все в эти сказки верили, да только проверять охочих не было. Обходили люди Ведьмин лес стороной от беды подальше.
Осень в этом году выдалась сухая и тёплая, даже ярмарка в Муроме задержалась до конца листопада. Торговля шла бойко, урожай собрали богатый; рыбы, дичи, добра всякого навезли в изобилии, только успевай кошелёк доставать.
Главная площадь с утра до ночи гудела как пчелиный улей. Нарядные городские чинно прохаживались между пёстрыми рядами, от них не отставали и шумные деревенские, всегда готовые себя показать, людей посмотреть, поразвлечься перед долгой зимой.
Вот и кузнец Волег почти месяц не был дома, в местной кузне добрым людям ножи точил, обода выправлял, лошадям подковы менял. Хорошо заработал в городе и домой засобирался. А надо сказать, не ждал его никто дома. Мать с отцом давно померли, сестра замужем в другой деревне жила, а своей семьёй к тридцати годам он так и не обзавёлся. Много девок и вдовушек по Волегу вздыхало, видный он был мужик, работящий, да только никто ему пока не приглянулся. Вот и жил один, сам со всем справлялся.
С самого утра, распрощавшись со знакомцами, отправился Волег в путь. Вышел из городских ворот, прикинул, что если пойдёт по тракту, то только к вечеру до деревни доберётся, и решил идти через Ведьмин лес, чтобы уже к обеду быть дома. Помнил он о чём люди говорили, да понадеялся на удачу, лес-то вон какой большой, авось с ведьмой и разминутся. Свернул с дороги и зашагал через поле по заросшей тропинке.
Как в глухом лесу очутился, кузнец и не понял. Только, казалось, шёл по перелеску среди тонких берёзок да сорной травы, и вдруг, словно полог опустился. Стоит Волег, еле дышать может, никогда такой красоты не видывал. Огромные чёрные деревья, сплетаясь ветвями, врастают в самое небо. Да только не небо это вовсе, а бескрайний грозовой океан перекатывающий тяжёлые серые тучи. Под ногами, покуда глаз видит, расстелился мягкий золотой ковёр из опавших листьев. Ни следа, ни тропиночки, ни ветерка, ни птичьего щебета – мёртвая тишина.
Полюбовался Волег чудесами лесными, да и пошёл дальше. Что толку стоять, когда столько дел ждёт? Идёт он, думает как печь в доме затопит, кузницу откроет, каши наварит. Вдруг слышит, в орешнике поёт кто-то. Присмотрелся – девушка деревенская, платье простое, косынка белая, прыгает мелкорослая, орехи достать не может. Улыбнулся Волег, подошёл да и нагнул куст к самой земле. Испугалась девушка, охнула, замерла испуганным зайцем, во все глазища на незнакомца смотрит.
— Ну, и что же ты орехи не рвёшь? — засмеялся кузнец. — Да не бойся, не обижу. Я – Волег, кузнец из Журчанки. А ты чья будешь, красавица?
Ничего не ответила девушка, корзину на землю поставила и к веткам потянулась. Орехи обрывает, а сама всё на Волега посматривает. Кузнец тоже время зря не тратил, глаз от неё не отводил. Сразу она ему понравилась: коса русая, глаза зелёные, не высокая, да не худая, ладная девка. Жаль если такую ведьма погубит.
— Это что ж ты одна по Ведьминому лесу ходишь? А ну как ведьма тебя себе заберёт?
— Да на кой я ей нужна? — рассмеялась девушка, и такой у неё смех был лёгкий, что у Волега сердце замерло. — Я всегда здесь грибы и орехи собираю, а ведьму ни разу не встречала.
— И как же тебя зовут, такую смелую?
— Зовут меня Олесей, а живу я за рекой, в Макеевке.
И сразу бы задуматься Волегу, что нет за рекой Макеевки, да и реки в той стороне сроду не было, да только смотрел он на Олесю, и сам себя не помнил. А та уже корзину подхватила, улыбнулась и исчезла за деревьями. Покрутился Волег, пооглядывался, нет её нигде, словно и не было.
Пока кузнец шёл до дома, всё об Олесе думал, не выходили из головы зелёные глаза и звонкий смех. И чем ближе он подходил к деревне, тем сильнее ему хотелось снова её увидеть. А уж когда вошёл в избу, да посмотрел на пустые стены и холодную печь, совсем затосковал. Вот и стал Волег думать, может Олесю в жёны взять? Всю ночь глаз не сомкнул, а под утро решил, что пойдёт в Макеевку свататься. Так и заснул с улыбкой, и приснилось ему, будто ходит он по Ведьминому лесу, сквозь ветви продирается, ищет, высматривает кого-то, а найти не может.
На следующий день надел Волег новую рубаху, пригладил кудри и решительно двинулся в путь. И только выйдя на дорогу словно очнулся, понял, что нет в той стороне ни реки, ни деревни. Обманула его девка. Постоял Волег, посопел сердито, и тут вспомнился ему сон давешний, а как вспомнил он его, так сразу и понял куда идти следует.
Встретил его лес, как и в прошлый раз, звенящей тишиной, даже листья под ногами не шуршат. Идёт кузнец, по сторонам смотрит, ищет тот самый орешник. Долго ходил, устал и совсем уже надежду потерял когда услышал песню знакомую. Пошёл Волег за песней, и очутился на большой поляне. Олесю он сразу увидел, сидит его красавица, грибы перебирает. Коса растрепалась, румянец на щеках горит, глаз не отвести. Подошёл, а Олеся свои глаза зелёные на него подняла и говорит без страха:
— Здравствуй, Волег. Зачем ты здесь?
— Здравствуй, Олеся. Я к тебе пришёл, хотел спросить зачем ты меня обманула.
— Глупый ты кузнец, — вздохнула девушка. — Я тебя не обманула, я тебя отпустила, а ты опять явился. Чего тебе?
Подошёл к ней Волег, взял за руку и притянул к себе, смотрит насмотреться не может, наклонился и поцеловал. Ахнула Олеся, а потом обвила шею кузнеца руками и на поцелуй ответила. И так в лесу ни звука не было, а теперь для них и мир исчез.
— Понравилась ты мне, милая... — начал кузнец, но рот ему тут же накрыла горячая ладошка.
— Глупый ты, глупый, Волег! Уходи, пока можешь, а то потом поздно будет. Не отпустит тебя ведьма, в лесу оставит навсегда.
И только кузнец хотел позвать девушку с собой, как очутился перед своим домом. В тёмном небе сверкнуло, грохнуло и такой дождь зарядил, что за два шага ничего не видно.
Шесть дней дождь поливал, все дороги развезло, поля превратились в болота. Всё это время Волег не находил себе места, каждую минуту думал об Олесе, и чем больше думал, тем твёрже убеждался, что не простая она девка. Только всё равно уже ему было. Видно, подействовало на него ведьмино колдовство, полюбил он Олесю. Каждую ночь снилось ему, как он её целует, как шепчет, что любит больше жизни. И на утро сердце у него ныло, а за окном дождь проливался, словно оплакивала кого осень.
Сразу бы Волег в лес вернулся, да так всё затопило, что не дойти. Видно, Олеся все пути к себе закрывала. Решил он тогда к бабке Милаве, знахарке деревенской сходить, та уже лет сто на свете живёт, может, что и подскажет.
— Приболел что ли, соколик? Лица на тебе нет, — проскрипела старуха, усаживая гостя на лавку.
Помялся кузнец, только что уж скрываться-то, всё равно люди узнают. Да и не нужен ему никто, кроме Олеси.
— Я ведьму лесную полюбил, а она меня гонит, — вздохнул Волег. — Может, знаешь, чем я ей не люб?
Улыбнулась бабка Милава:
— Так гонит она тебя оттого, что любит. Она ж, ведьма-то, человека в лес заманит и жизнь из него пьёт. Ему смерть, а она молодая всегда да красивая.
— И как же мне быть? Посоветуй, бабушка.
— А ты, соколик, два кольца сделай, из чего сумеешь, — и Милава достала из деревянной резной шкатулки два колечка, чудные такие, как из теста слепленые. — Вот, как эти. И если не боишься умереть, то иди к ней и надень кольцо на палец, а дальше, как она решит. Кто знает, что ведьма выберет: любовь или бессмертие.
Поблагодарил кузнец бабку и побрёл домой. Всю ночь ему снился лес, Олеся и сам он, бездыханный, на золотом ковре из листьев.
Утром стряхнул Волег страшный ночной морок, достал сребреник, что прятал на особый случай, и пошёл в кузницу. Весь день он ковал кольца, да не простые сделать хотел, самые лучшие. Выбил на них вьюны, зачернил стебли и листья, а сами кольца до блеска натёр. Так и заснул, зажав их в ладони.
На следующий день дождя не было, да только легче от этого не стало. Всю дорогу плутал Волег, попадал в ямы да болота, а когда дошёл, показался ему лес темнее и мертвее обычного, и только вдалеке тихий плач слышится. Сжалось сердце у кузница, и поспешил он сквозь деревья и колючие кусты в самую чащу. Только к вечеру вышел Волег на лужайку, смотрит и глазам не верит. На голубом небе солнце идёт к закату, вокруг, словно летом, цветут цветы и щебечут птицы. Под большим зелёным дубом, рядом с ручьём, стоит деревенский домик с резными окошками, а на крыльце сидит его Олеся и плачет. Подошёл к ней Волег, сел рядом:
— Ну здравствуй, невеста моя, — заглянул ей в глаза заплаканные, и такая она несчастная была, что обнял он её и улыбнулся. — Не по мне ли скучаешь, милая?
— По тебе, — вздохнула Олеся и голову ему на плечо положила.
Достал тогда кузнец кольца, одно на палец ведьме надел, а другое на ладони ей протягивает:
— Выбирай, любимая, или будь моей женой, или забери мою жизнь, мне она без тебя не нужна.
Не стала думать Олеся, кольцо схватила и на палец Волегу надела. Тут же засветились кольца синим огнём и так плотно сели, что и не снять. Олеся на шею мужу кинулась и поцеловала, и опять для них всё вокруг исчезло. Взял кузнец жену на руки и в дом занес, как во снах своих целует и шепчет:
— Люблю тебя больше жизни.
Проснулись они утром счастливые, лежит Олеся на плече у Волега и спрашивает:
— Как там сестра моя, Милава, поживает?
— Как сестра? Она же старая совсем, — удивился кузнец.
— Так она раньше тоже молодая была, а потом в вашего мельника влюбилась и ушла за ним в деревню.
— Так вот почему у неё кольца из теста были, — улыбнулся Волег, а потом задумался:
— А сколько тебе лет, душа моя?
— Да, вот, к весне сто тридцать шесть исполнится, — засмеялась Олеся и прижалась к мужу. — Милый, нам надо дочку родить, чтобы было на кого лес оставить.
А Волега и просить не надо, он теперь любое ведьмино желание исполнять готов. Правду люди говорили, не вернётся он из леса.