Гарри как-то даже не замечал течения времени, полностью погруженный в разбор воспоминаний местных пугал. С каждым днем эти самые пугала все приближались к судьбе быть подаренными какому-нибудь дракону. Просто потому что они становились Гарри все более противны.

Воспоминания этих... назгулов медленно, но верно меняли что-то внутри самого Гарри, и он бы не сказал, что ему это не нравилось. Это детское дурачество вперемешку с природной наивностью понемногу вытеснялись, будто бы он сам прожил эти девять жизней и весь опыт, все эмоции становились его собственными. Происходило то, чего он так давно хотел — он взрослел, пусть и за счет назгулов.

Нет, Гарри не воспылал внезапно ненавистью к Саурону, поработившему недодементоров, и даже не впал в депрессию, не захотел сеять смерть и отчаяние в мире простых смертных. Нет. Просто его взгляды на мир медленно-медленно сменялись, становясь какими-то более... более.

Помимо пересмотра приоритетов и ухода за растениями пришлось еще делать подземелья для назгулов. Эти ребятки оказались слишком буйными для работы в поле, так что они круглосуточно собирали пыль в камерах заключения. Пару раз они, связанные заклинаниям принудительной материализации бестелесных сущностей, умудрились переломать в своих телах некоторые кости, за счет чего смогли протиснуться между решеток и почти сбежать — остановлены горе-беглецы были в самый последний момент самим Поттером, в это время индифферентно попивающим свежевыращенный и заваренный кофеек возле выхода. После этого Гарри доработал клетки, наложил на них некоторые чары и нанес руны, по сути превратившие клетки в комфортные помещения, выбраться из которых невозможно по причине смерти. Для назгулов — окончательной и бесповоротной.

Правда, Гарри на тот момент еще не добрался до момента, когда эти жизнерадостные ребятки в балахонах решили, что смерть — их мечта. В общем, самоубились его дары Смаугу.

Гарри посокрушался-посокрушался, да и сделал из трупов удобрение для снова начавшего вянуть асфоделя. Кстати, помогло — уже на следующий день асфодель подрос и дал семена, которые он тут же посадил и удобрил, так что теперь Поттер мог не хранить его так яро. Ну а что зря пропадать косточкам?

Последнее воспоминание о том, как назгулы встретили Поттера, было увидено лишь спустя несколько лет с той самой встречи. А что, вы думали, жизни девяти древних существ можно за пару дней просмотреть, как кино? Не-етушки, если бы он так сделал — он бы умер и возродился черт знает спустя сколько времени. При встрече у него была этакая "предварительная загрузка", самое основное из жизней его внезапных и не совсем желанных гостей.

После этого Поттер решил разобраться с историей этого мира... а разбираться было в чем. Например, почему все местные высшие сущности, айнуры-валары-майары, устроили срач из-за музыки. И почему местный боженька, Илуватар, не сказал "ну, пожили и хватит" и не разогнал эту тусовку имени местной Морганы мужского рода, Мелькора, по тем же подземельям. И куда вообще делся этот самый Илуватар, раз уже столько времени не вмешивался в историю этого мира — некоторые индивидуумы его уже даже стали забывать, считая просто легендой, красивой сказочкой на ночь.

Вопросов было много, ответов, к сожалению, не было вообще. Гарри даже завел огромный талмуд, в который по порядку выписывал все события, мотивы, войны, героев, королей, итоги войн и все остальное — но все равно не разобрался. Даже больше, он начал путаться во всех этих именах так, как не путался в именах восставших гоблинов на истории магии, а это показатель.

Спустя еще несколько лет неудачного неспешного разбора, Поттер решил забить на это. Если тех же назгулов не особо интересовали мотивы и логика, казалось бы, естественного хода событий, ибо "на все воля богов", то Поттер хотел понять что, где, как, сколько, почему и откуда. Наверное, именно поэтому он ничего и не понял. Для своих догадок и теорий он выделил еще три талмуда, по паре тысяч страниц каждый, и отложил все это на отдельную полку. Когда он понял, что без поддержки магии полка сломается под весом книг, он разделил эти тома на несколько десятков книжечек по темам и прибил еще полки. Получилась небольшая такая рукописная библиотека.

Однажды вечером, задумавшись о том, что Смауг действительно мутант раза в два больший, чем та же венгерская хвосторога, Гарри загорелся идеей вывести дракона практически из ничего.

Его познания в химерологии были весьма обширны, но с имеющимися данными он мог бы вывести только огненную саламандру, и ту с огромным трудом и потратив кучу времени — все же эти ящерки рождались в огне, причем насыщенном магией под завязку, и на это требовалось не меньше месяца подпитки костра личной магией Поттера. Обычно, конечно, использовались магические накопители, но накопитель такой мощи создавать было бы слишком долго и муторно, так что Гарри, как гений человеческой мысли, решил пойти простейшим путем. Впоследствии он еще мно-о-ого раз проклинал это свое решение, мучаясь от постоянного истощения, и зарекся работать с саламандрами без накопителей.

Однако же его гриффиндорское упорство и постоянная усталость того стоили. Во-первых, от постоянного истощения его магический резерв неплохо так вырос, а во-вторых... спустя почти пять недель в камине, постоянно горящем Адским пламенем — ибо оно было наиболее агрессивным, наполненным магией и покладистым для человека, имеющего достаточно воли, — в угольной пыли появилось крошечное, размером с ноготь, черное яичко с золотисто-алыми прожилками. К концу недели, в которую Поттер все также не отходил от огня и тратил магию, яичко подросло, став по размеру примерно равным обычному куриному яйцу.

Дальше поддержка мага уже не требовалась и он, оставив яйцо в огне и окружив его различными сигнальными и запирающими чарами, с чистой совестью принялся за расчеты.

Вырастить дракона, модифицировав простейшую огненную саламандру — это вам не назгулов поймать. Тут нужно учитывать все, вплоть до фаз местной луны и ночей наиболее сильной магической активности.

Саламандра вылупилась спустя еще месяц. Плюясь огненными искорками, она уютно свернулась клубком в камине и уснула на глазах умиляющегося мага, тут же наложившего на нее чары стазиса.

Еще несколько долгих лет ушло на проведение ритуалов, выращивание нужных ингридиентов для зелий, изменения в генной цепочке маленькой ящерицы и многое, многое другое, что требовало много ресурсов, что и времени, но зато вызывало азарт типичного ученого, весело бурлящий в крови.

Результатом этих долгих и мучительных трудов стал миниатюрный красный дракончик с черными прожилками, ростом едва достающий магу до колена. По подсчетам Поттера, маленький монстр должен был вырасти чуть выше той же хвостороги, которую он взял за образец еще только начав работу.

Сначала думай, потом делай. Об этом наш великий и туповатый не подумал, воспылав сиюминутной мыслью воплотить спонтанную бредовую идею в жизнь. Дом-то у него деревянный. И лес тоже. В общем, дракончик, так и оставшийся безымянным, был помещен в стазис, уменьшен, помещен в стеклянный куб, как экспонат музее, и отброшен в очередной мешочек. Гарри, честно говоря, сомневался, что он вообще еще когда-нибудь вспомнит о нем. Зато он мог собой гордиться: в Средиземье было теперь как минимум два дракона, создателем одного из которых являлся он сам.

...в итоге он провел в этом лесу туеву хучу лет, давно уже потеряв им счет. Гарри потянулся, полил цветочки и пошел понаблюдать за расплодившимися в последние годы саламандрами. Оказалось, яичко в камине было не одно.

А на следующий день к нему снова пожаловали гости. За дверью стоял благостно улыбающийся Альбус Дамблдор.