Для полиции ненормированный рабочий день – обычное дело, но всё же определённая регулярность в работе прослеживалась. По утрам движуха начинается примерно в половину девятого, дежурный сдаёт смену с тремя-четырьмя рапортами, на пост заступает другой, потихоньку подтягиваются заспанные сотрудники, у кофемашины выстраивается очередь. С девяти в отделе начинается приёмное время, и граждане нескончаемым потоком идут к стражам порядка до шести, а то и до семи вечера в тяжёлых случаях. Кого-то приводят, опрашивают, проводят разъяснительные беседы, принимают заявления, обзванивают, матерят зависший принтер, автомат с печеньем и дежурного, записавшего адрес с ошибкой, из-за которой теперь не найти квартиру, где видели матёрого домушника. Работать заканчивают в семь, кому повезло разобраться с делами – уже уходят по домам. Многие засиживаются подольше, но всё равно часов в десять в отделе обычно уже никого нет. Кроме Грома. Его вообще то хрен застанешь на рабочем месте, то из участка не выгонишь. Поговаривали, что Цветков однажды попробовал. Чем всё кончилось, история скромно умалчивала, но то, что Гром регулярно просил Генадьича зарезервировать койко-место в камере – доказанный факт.
Пока кофемашина цедит третью за день порцию горячей жижи с кисловатым запахом, Игорь сосредоточенно вдупляет в стену. Эксперты пытались, честно пытались, но ничего не нашли. Ни одной зацепки, ни в особняке, ни на площадке перед ним. На вопрос Грома, как такое вообще возможно, пожали плечами, а на краткое описание вообще пальцем у виска покрутили. Машина жизнерадостно пиликает, Игорь подхватывает кружку, отхлебывает кофеек и возвращается к своему столу. И не такое раскрывали.
На столе объемистое частично отработанное досье на почившего Гречкина, папочка с выжимкой из экспертиз, фотосет оплавленной "ламбы" и, как центр композиции, отобранный у стажёра рисунок. Похоже, ничего не скажешь. Гром на секунду задаётся вопросом – а не померещилось ли? Пришёл бы кто другой в отдел с таким феерическим рассказом о своих ночных похождениях, он бы первым посмеялся, не задумываясь. Со вторым глотком кофе Игорь ныряет в пучину сводок.
– А следы?
– Да какие следы, всё и так ясно как божий день. Заснул с непотушенной сигаретой и всё. Печально, но прозаично.
Список происшествий с огоньком заканчивается. Не туда. Гром в четвёртый раз отправляется к кофемашине.
В строке поиска то гугла, то яндекса появляются запросы, один страннее другого. Хотя кого можно удивить историей поиска в полиции? У примерного семьянина Прошина уже полгода все браузеры в рекламе эскорт-услуг, а у принципиально непьющего Володина стартовая страница о самогоноварении. Очередная ссылка по запросу “Как собрать огнемёт” выводит Игоря на ютуб. Видео он смотрит на перемотке, но и так понятно, что ничего общего с ночным знакомцем у создателя ролика нет. Гром опять краем глаза цепляется за стажёров рисунок и спрашивает у поисковика, как сделать маску из птичьего черепа.
В ближайшей библиотеке ему выдают две книги по истории средневековья и орнитологический справочник. В первой энциклопедии много интересного, но мало полезного, как в утренней сводке. Даже события одинаковые, разве что масштаб и технологии поменялись. Во второй тоже. Птичьи черепушки в справочнике отчасти похожи на маску вчерашнего поджигателя, и по силуэту совпадают. Игорь отдельно печатает пару картинок, запихивает в значительно распухшую папку. Возвращается к досье, раскладывает списки имён и адресов, берётся за телефон.
– Добрый вечер. Вы одногруппник Кирилла Гречкина?
– Да чтоб он сдох!
– Да он уже, – отвечает Гром коротким гудкам в трубке и предвкушает, что следующие тридцать звонков закончатся примерно так же. В пятый раз идёт за кофе.