воссоединение

Альбедо приезжает в Ли Юэ под ночь, и город встречает его в своей особенной, волшебной манере. Порт, несмотря на позднее время, кипит в работе, как сыр тофу; корабли сонно покачиваются на мелких волнах; маленькие лодочки трутся бортом о доски причалов, мешают воду вёслами, как ложкой овощной суп. Вся гавань издаёт свой ни с чем несравнимый звук: шёпот волн, шелест бамбуковых листьев и лепестков глазурной лилии, рыночный говор, который приглушён толщиной городских стен и звуками перетаскивания ценных грузов на складе. Молодые люди стоят на мостах, сидят на бочках и обсуждают свои личные дела: помолвки, сплетни, проблемы на работе, потерю Каменного Владыки Моракса, обитель адептов.

Он заходит через главные ворота города и попадает под тёплый свет бумажных фонарей, возле которых кружатся моль и бабочки с широкими крыльями. Таких не увидишь на холодном, неприступном Драконьем Хребте. В заснеженных горах летают разве что крупные хлопья снега, липнущие к ресницам, и феи, которые греют собою, как языки пламени костра. Они сами есть костёр: горячий, вольный, блудный, обжигающий, подаренный богами. По улочкам людей блуждает немного, но вот вдоль дорог продавцы всё ещё пытаются продать свой товар. Громко транслируя все прелести продаваемого, торговцы обводят прилавки ладонями, чтоб приковать взгляды прохожих к пёстрым изделиям или продуктам, на которых не жаль потратить сотни моры. Единственная, кто тихо стоит за своей стойкой, не привлекая лишнего внимания — Катерина. Альбедо не знает, то ли она сестра-близняшка мондштадской Катерины, то ли их просто выпустили серией, как роботов. И он об этом мало задумывается, когда кидает на неё приветственный взгляд, и она машет ему, будто они старые и близкие товарищи.

Поместье Фей Юнь, несмотря на величие и важность своего имени, не возвышается над всем остальным городом, а скорее следит, как часовой миллелит на посту. Крепкая рука держит наточенное, направленное наконечником в небо копьё, и воин готов в любой момент пустить его в ход — такая метафора напоминает о том, как гильдия крепко держит экономику Ли Юэ в своих руках, соблюдая все возможные контракты, как Моракс и завещал. Но больше напоминает о Син Цю, который справляется со своим мечом так, словно это палочка для еды: раз, два, три, выученный наизусть выпад, блистательное рыцарское “па” — и враг повержен, сгорающий в лучах полной луны. Зрелище поистине чудесное, благодаря которому Альбедо не жалеет, что взял товарища на небольшую экспедицию, во время которой они проучили похитителей сокровищ.

Альбедо помнит, как Син Цю примечал, стараясь сохранить своё рыцарское достоинство и в то же время показать, что его подобный расклад не устраивает, что в мастерской принца жуть какая холодрыга — пробирает до косточек. И Син Цю тряся, как осиновый лист, совершенно не одетый по местному климату, и топтался на месте возле костра. Тогда он приготовил для гостя горячую похлёбку, которую тот с горем пополам выпил (а всё из-за моркови). Тогда Син Цю ложился на чужое плечо и тёрся об него носом, стараясь впитать тепло тела Альбедо как можно быстрее.

Альбедо не часто вспоминал подобные моменты, из-за чего теперешняя ностальгия вызывает в нём странные, запутанные чувства и мысли. Подойдя к вратам, замечает, что стража узнает его, отворяет и впускает во внутренний двор. Выложенные камнем дороги обрамлены мягкой зелёной травой, в которой кружится бабочка, роняя свою блестящую пыль.

Не успевает он сделать ещё один шаг, как из дома выходит Син Цю. Он быстро спускается по низким ступеням и, озаряя всё вокруг своей радостной улыбкой, подбегает к Альбедо. Альбедо улыбается в ответ, слегка приподнимая уголки бледных губ. Син Цю берёт его руки, и он чувствует чужой жар.

— Добро пожаловать! — Альбедо чувствует, как чужие пальцы мягко поглаживают ладони. Он кивает в ответ, и Син Цю обхватывает руками, прижимая к себе в объятиях, утыкается носом в плечо. — Я так рад, что ты вернулся. 

— Я и сам рад вернуться, — Адьбедо обнимает в ответ, поглаживая спину, и замечает, как следом из дома выходит отец Син Цю. Он осторожно отстраняется и выражает уважение, ставя перед собой кулак, сжатый ладонью. — Удачного контракта, господин.

Глава Фей Юнь осматривает его, потом — сына. Син Цю склоняет голову и улыбается более сдержанно, после чего отец кивает.

— Удача никогда нам не помешает, господин Альбедо, — более он не говорит. Проходит мимо, садится в подъехавшую телегу и уезжает в сторону порта. Младший сын провожает его взглядом и ещё пару мгновений вслушивается в стук колёс по каменным дорогам. Альбедо молчит, не отводя взгляд от чужого, задумчивого и светлого лица.

— Уехал в Сумеру, — поясняет вдруг Син Цю, будто бы тишина между ними начала его напрягать. Или же факт собственной глубокой задумчивости? — Вернётся через неделю, привезёт книги… Я попросил у него взять одну интересную трилогию, — он переводит взгляд на Альбедо, и тот кивает, подтверждая, что слушает. Син Цю улыбается и хлопает ладонями. — И, если что, раздавать моим преданным читателям автографы! Ещё отец сказал, что привезёт множество научно-популярных произведений. Так что у тебя появляется повод навестить нас ещё раз.

Он подмигивает, и Альбедо трёт пальцами подбородок.

— Кажется, я перечитал всё, что меня интересовало, в библиотеке Лизы, — Син Цю показывает ладонью на поместье, и они двигаются к дверям. — Самое интересное, конечно, было произведениями из Сумеру. Если у них появилось что-то новое, то я, несомненно, хочу это изучить.

Син Цю довольно улыбается, услышав ожидаемый им ответ. Они заходят в дом, и Альбедо, немного подумав, добавляет:

— К счастью, мне не нужен какой-либо повод, чтоб посетить тебя.

Тот закрывает за ними дверь и на секунду замирает. Отворачивает лицо, трёт пальцами ручку двери и тихо хмыкает. Когда же Альбедо пытается заглянуть в его лицо, Син Цю быстро поворачивается к нему и кладёт руки на плечи.

— Ты, должно быть, устал с дороги, — пальцы скользят по коже шеи, и Альбедо ловит их своими, накрывая сверху. — Поэтому предлагаю принять горячую ванну, — Чужие ладони нащупывают края капюшона и скользят по ним ниже, чтоб взяться за плащ и осторожно потянуть в стороны, чтоб одеяние чуть спало с плеч. Единственное препятствие — висящий через плечо ремень. Син Цю вздыхает, натыкаясь на него и понимая, что так просто плащ не снимешь, и оставляет это на самого Альбедо, идя вглубь по коридору. — Что скажешь?

На самом деле, Син Цю не остановит даже ответ “нет”, ведь он уже начал расстёгивать свою накидку. Но и Альбедо не думает отказывать — в конце концов, он уже привык к эдакому приёму второго наследника Фей Юнь, и принятие горячих ванн вместе — уже сродни особой традиции, приятной рутины. Он ничего не отвечает, лишь заходит за Син Цю в ванную и расстёгивает ремень, помешавший тому снять плащ. Альбедо аккуратно складывает его и кладёт на лавку у двери, где обычно покоятся свежая и старая одежды, а также пару полотенец.

Пока плащ соскальзывает с плеч, Син Цю уже кладёт сложенную накидку основанием будущей стопки одеяний. Теперь пышную блузу с её частыми и огромными рюшами ничего не сжимает, и она похожа на короткое лёгкое платьице или тунику для сна. Син Цю не терпится сесть в уже набранную служанками горячую воду, и это видно. Альбедо наблюдает, как быстро шорты соскальзывают с чужих бёдер, и как оголяется белая спина. Син Цю плюёт на порядок и аккуратность: бросает блузу сверху вывернутых наизнанку шорт, снимает с уха серьгу и потягивается, оставшись полностью голышом. Взлахматив волосы ладонями и чуть помассируя кожу головы, тот шлёпает голыми ступнями по полу и наклоняется над ванной. Опускает в воду руку, сначала быстро одёргивает, а потом залезает в неё сначала одной ногой, затем второй, опускается всем телом и томно вздыхает, когда кипяток обволакивает большую часть тела. Откидывается на борт спиной, вытягивает ноги и наконец смотрит на Альбедо, который только-только переходит к шортам. 

Син Цю хочет что-то сказать, чтоб обратить на себя внимание, но решает тихо наблюдать. Альбедо чувствует на себе чужой взгляд и смотрит на него в ответ. Но не медлит, продолжает раздеваться: снимает шорты, складывает их в два раза и кладёт сверху рубашки; садится на скамейку, поддевает пальцами подштанники, без которых на Драконьем Хребте умереть от переохлаждения не составит труда. Альбедо в принципе редко когда полностью раздевается, и сейчас, полностью оголяясь, он чувствует себя как-то по-другому, и не знает, чего в этом больше: плохого или хорошего.

В самую последнюю очередь он снимает с рук перчатки. Когда пальцы освобождаются от дополнительного слоя кожи, они кажутся белыми, как мел или останки какого-нибудь геовишапа. Мельком осматривает их, после чего возвращается взглядом к Син Цю. Тот с улыбкой ждёт, когда же к нему присоединится его дражайший гость.

— Поместимся ли мы вдвоём? — Альбедо, кажется, задаёт этот вопрос каждый раз, когда навещает главную семейку Фей Юнь. И каждый раз Син Цю терпеливо, с лисьим прищуром отвечает:

— Для Принца всегда найдётся место, — и обводит рукой пространство перед собой. 

Альбедо не заставляет ждать: встаёт с лавки, выпрямляется, из-за чего Син Цю поспешно поднимает взгляд, чтоб не опускаться им дальше чужого лица, и он почти бесшумно подходит к ванне. Наклонившись, позволяет дотянуться до себя. Син Цю проводит мокрой и тёплой ладонью по чужой щеке. Альбедо прикрывает глаза, смотрит в воду из-под ресниц. Перешагнув борт, садится спиной к Син Цю, ложится на его плечо головой. Тот кладёт свои руки на белый живот и ведёт от него пальцами к рёбрам. Утыкается носом в копну светлых волос, вдыхает их запах и расслабленно выдыхает. Руки продолжают бродить по груди, Альбедо утыкается носом в сгиб шеи, выдыхая от ощущений. Лёгкие поглаживания мягкими подушечками пальцев заставляют что-то подрагивать внутри, гнать мурашки по ногам и задерживать дыхание. Син Цю наблюдает за лёгким подрагиваний чужих ресниц, губ и коленей. Последние постепенно краснеют от кипятка. Выдыхает на ухо, котом трётся-ластится к щеке, и Альбедо, будто сгоревший от солнца, покрасневший то ли от температуры в помещении, то ли от близости, поднимает голову. Они бьются лбами, ласкают кончиками носов щёки и под глазами, разморённо прикрытыми веками. Дыхание ложится на кожу, и они понимают, как мало места между ними. Лёгкие поцелуи, сквозящие нежностью, привязанностью и робостью, прилипают к внешним уголкам глаз, бровей, вискам и скулам. Син Цю судорожно дышит, и Альбедо проводит рукой от живота до верхних рёбер.

Для Альбедо все эти действия — та вещь, которая сложнее всего поддаётся изучению. Он любит конкретику, и он в бесконечных поисках её. Но всё, что он вылавливает из этих встреч — это жар чужого, мягкого, податливого тела.

Никакой металл не плавится так быстро, как Син Цю, которого Альбедо свободно касается.

— Можно поцеловать тебя? — Син Цю уже дышит в бледные сухие губы.

— Да, — холодный ответ, не от отвращения и не нежелания, заставляет воздух в комнате звенеть, как хрусталь.

Альбедо никогда не задумывается о том, что он — будто бы часть того крепкого льда, сковывающего чёрные, зловещие горы. А Син Цю — его костёр: отдаёт весь свой жар, сгорая в его объятиях, на плечах, ладонях, губах. И это так противоречиво. Альбедо чувствует, что они оба, а особенно он, в чём-то заблуждаются. Сценарии перепутаны между собой, и композиция скована молчанием, ибо никто не знает, где начинается одна фраза и заканчивается другая. Слишком много перевоплощений на одного героя и скомканное начало-кульминация-конец. 

Син Цю превращается в пепел и липнет к холодным ладоням. 

Он накрывает губы своими, влажными и горячими, руки оставляет на талии, пальцами сжимая бока. Альбедо знает: Син Цю тает, когда, в основном машинально, запускают в его волосы на затылке свои пальцы и массируют кожу. Когда Альбедо приподнимается, чтоб перевернуться и быть лицом к лицу с Син Цю, тому это тоже нравится, и он улыбается сквозь поцелуй, обнимая за шею, толкая к противоположному углу ванны и садясь сверху на бёдра.

Большая часть воды выплёскивается на пол. Альбедо краем глаза наблюдает, как она течёт вниз по борту, собирается в лужу на полу и переливается под светом лампы. Не в первый и не в последний раз. Син Цю абсолютно плевать, служанки — привыкшие и не задающие вопросов. Он держит лицо Альбедо в своих тёплых ладонях, бродит языком по рту и щекочет нёбо, заставляя дёрнуться.

— Всё в порядке? — отлипая от чужих губ, Син Цю переводит дыхание, смотрит в глаза и старается поймать чужой взгляд. Альбедо поддаётся и смотрит в ответ, кивая.

— Щекотно, — отвечает и наблюдает, как Син Цю, улыбнувшись хитро, в своём собственном, оригинальном исполнении, спускается к груди. Он нажимает пальцами на тёмные соски, ареол которых похож на пятна на белой коже-простыне, натянутой на рёбрах. Обводя их и дождавшись судорожного выдоха сверху, наклоняется и берёт один в рот, играется с ним только языком.

Влажно. Альбедо держит бёдра Син Цю в своих руках, но это не мешает тому ёрзать и тереться своим членом о его живот. Кусает сосок, выкручивает второй, и Альбедо царапает кожу, а потом поднимает руку и опускает ладонь на голову, собирая синие волосы в слабый кулак. Син Цю мычит, и в мычании не слышно и ноты недовольства. Поднимает глаза и представляет лисий прищур, облизывает покусанный сосок и хочет взять его мягкими, чуть распухшими губами.

— Прости, — Син Цю вдруг выпрямляется, а Альбедо приглаживает волосы. Тот мурлычет, но недолго: он резко отпускает бёдра и скользит от талии до груди, обводит розовые соски Син Цю и ласкает их, чередуя ласку с зажиманием между пальцев. Син Цю несдержанно стонет, не ожидая, и хватается за чужие плечи. Кусает губы и слегка царапается, на что Альбедо даже не отвлекается. Он полностью сосредоточен на тепле, собранном в подушечках пальцев, и твёрдости, которой полны чужие, милые соски.

Альбедо запоминает каждое касание Син Цю, и по образу и подобию делает с ним всё тоже самое. Тот скулит, когда он кусает его сосок, а потом зализывает, словно рану. Обняв за талию, Альбедо прижимает Син Цю к себе сильнее, будто бы он может сбежать. Но единственное, на что сейчас способен Син Цю — это тянуться куда-то вверх, пытаясь уйти, но в то же время наслаждаясь прикосновениями, которые заставляют член твердеть сильнее. Пьянеет. Опускает руку, проверяя, сколько выделяется предъэякулята, проводит от основания до головки и падает на чужое плечо, жадно глотая воздух. Альбедо останавливает ласку и вслушивается, как тот быстро надрачивает себе, тихо вздыхая каждый раз, когда рука доходит до конца члена. Перехватывает чужую руку, прижимает к плоти сильнее и ведёт её в более медленном темпе. Син Цю стонет жалобно, просит не издеваться без слов и при этом сжимает головку своими пальцами, приближая оргазм.

Когда они в ванне, Син Цю кончает дважды: от своих собственных рук и от члена Альбедо, и никогда наоборот. Сперма стекает по влажным от воды и пота бёдрам, от чего хочется закрыться, запахнув поглубже халат. Но они нагие, и скамейка с вещами стоит в метрах двух от них точно. Син Цю быстро перебарывает эти неприятные ощущения, даже наоборот, не против выставить себя напоказ: руки ставит за спиной, держась за колени Альбедо, выпрямляется и даёт возможность полностью себя осмотреть, от корки до корки. От темечка до самой уретры, из которой течёт последняя белёсая капля. Альбедо смахивает эту каплю пальцем, перетирает её между подушечками и едва дотрагивается до своих губ, слизывает. Син Цю задерживает дыхание от наблюдаемого, наклоняется к его лицу и облизывает губы, не проникая дальше сомкнутых зубов. Альбедо хватает язык губами и посасывает. Чувствует, как Син Цю ёрзает, трётся ягодицами об член. Напоминает, что он может взять его в любой момент. Альбедо же не спешит, а только скользит кончиками пальцев по ровному животу, лобку, до мошонки, которую щупает, держит в ладони, переминает и сжимает. Кусает язык Син Цю, отчего тот мычит и отстраняется, облизывает губы и не знает, куда деться.

Если бы была такая возможность, Син Цю носился бы сейчас по ванной, как озверевший кот — такие ощущения захватывают его сейчас, всего и полностью, от ласк Альбедо, который то ли действительно ласкает, то ли изучает реакции. Сначала Син Цю нравилась эта тяга к изучению его тела, но в такие моменты, когда хочется только чтобы Альбедо втрахался в него, это только раздражает и изводит. Он наклоняется к чужому уху, спрятанному за светлой и густой прядью волос, и прихватывает губами его кромку. Проходясь по всему завитку, вылизывает верхний хрящ, а после — посасывает мочку, руками опираясь уже на плечи. Альбедо приподнимает его ягодицы ладонями, и Син Цю резко останавливается. Замирает, словно статуя, когда головка чужого члена утыкается в анус и проскальзывает между ягодиц. Нет, это слишком жестоко, — Син Цю всхлипывает, подаваясь бёдрами назад, а Альбедо проникает в него двумя пальцами сразу.

Син Цю чувствует, как у самого входа саднит, и шипит-простанывает чужое имя, сжимая и плечи пальцами, и чужие пальцы мышцами. Альбедо не двигается, ложится на плечо и шепчет в кожу:

— Я так не смогу войти в тебя.

Тот сглатывает и через силу постепенно расслабляется, освобождая пальцы от давления. Альбедо тут же нажимает на внутренние стенки и быстро выходит, гладит между ягодиц, чтобы Син Цю полностью расслабился. Это работает. Слышит, что чужое дыхание выравнивается, и снова входит, уже плавнее, до самых костяшек.

— Быстрее, — Син Цю хрипло шепчет. Альбедо поднимает на него взгляд, свободной рукой ведёт по животу, груди, спускается на бок, скользит до бедра, сжимает ягодицу, — прошу, быстрее.

Альбедо смотрит на него и выжидает, когда тот посмотрит на него в ответ. Когда янтарные глаза одаривают его молящим взглядом, закутанным в пелену дурманящего возбуждения, он наращивает темп, не спеша к тому, чего хочет Син Цю здесь и сейчас.

— Ты ещё не готов, — Альбедо шепчет это в кожу на ключицах, целует их и обводит носом так нежно, как не чувствуется ни один лепесток шелковицы, которая так нравится Син Цю. Тот хочет возразить, но ничего не может сказать против — знает, что он на всё найдёт свой ответ; что чужие руки слишком верткие, сильные, но приятные, и тому ничего не остаётся, кроме как двигать бедрами, насаживаясь на пальцы самостоятельно, когда Альбедо будто бы специально входит ими не до конца.

Через несколько минут Син Цю нестерпимо слышать развратные хлюпы и чувствовать, что ему не хватает того, что дают; ощущать, как чужой член трётся об ягодицы, но больше ничего: Альбедо даже не дразнит, водя головкой между ними. Он раздражённо царапает его плечи, и Альбедо больно кусает возле сгиба шеи. Син Цю стонет, запрокидывая голову, и в этот же момент Альбедо меняет пальцы на свой член. Тот входит глубже, и Син Цю подскакивает, но успокоившись, старается ещё немного привыкнуть. Внутренние стенки обдают жаром ствол и жадно сжимают. Альбедо наконец-то показывает хоть какую-то реакцию: кусает губы и задерживает дыхание, зная, что сейчас вырвется слишком судорожный громкий вздох. Чужие руки соскальзывают с плеч, тот хочет опереться о борт ванной с обеих сторон, чувствуя слабость и отёк. Син Цю встаёт на колени в ванной, что довольно неприятно, и кажется, сейчас поскользнется. Альбедо наблюдает его потуги принять положение удобнее, подхватывает его и укладывает к себе на грудь. Син Цю подминает руки, кладёт их между своей грудью и чужой, щёку прижимает к тому месту, где можно услышать биение сердца, и прикрывает глаза, больше не в силах хоть как-то контролировать процесс, оставляя себя всего на усмотрение Альбедо.

Он целует того в макушку, дышит приятным запахом его кожи. Одной рукой приобнимает за талию, другой придерживает бедро. Толкается в Син Цю сам, до основания, и слушает частые, слабые стоны и вздохи, которые тот не может сдержать в себе.

Альбедо чувствует, как на живот льётся что-то липкое, и Син Цю всхлипывает от удовольствия, обмякает и весь краснеет. Толкнувшись ещё пару раз, выскальзывает и берёт свой член рукой, додрачивая себе до оргазма.

Син Цю приподнимается, опершись на рёбра Альбедо, и одну руку тянет назад, к чужому члену. Когда ладонь накрывает чужая, Альбедо приостанавливается и наблюдает, как Син Цю снова заставляет воду в ванне волноваться, чтобы опуститься между его ног.

— Можешь приподняться? — просит тот, придерживая головку двумя пальцами, как в кольце. Альбедо кивает, чуть съезжает вниз, после чего приподнимает бёдра, чтобы член выглянул над поверхностью воды.

Син Цю одобрительно кивает, улыбается. Заправляет мокрую, прилипшую до этого к виску, прядь волос за ухо, и наклоняется к члену. Опаляет его горячим дыханием, отчего Альбедо мычит, толкаясь бёдрами навстречу. Охнув, тот проводит пальцем по уретре, и он хватается руками за борт, а голову отворачивает в сторону.

— Это так мило, Альбедо, — шепчет, на что Альбедо не отвечает, выжидает.

Хмыкнув, Син Цю наконец обхватывает головку губами, не заходя за границу, обозначенную его же пальцами. Слышит утробный стон и проводит языком, не жалея слюны. Ладонью ласкает нетронутую ртом часть члена, почти тут же ускоряясь. Син Цю ласкает языком только головку. Берёт её в рот, заводит за щеку и дразняще водит кончиком языка по уретре. Альбедо скулит, закрывая рот ладонью, хватает Син Цю за волосы, отчего тот тихо шипит.

Кончает прямо в рот. Син Цю почти давится, но вовремя сглатывает каплю спермы, выпускает член изо рта и даёт семени течь по припухшим, влажным от слюны и смазки губам. Он ловит его ладонями, жадно слизывает с липких фаланг пальцев и глотает, опускаясь к чужому животу. Когда Син Цю оцеловывает его, Альбедо приглаживает синие волосы и чешет за розовым ухом. Ловит взгляд янтаря, игривое подмигивание и довольную улыбку.

— Нужно выходить, пока совсем не распарило.

Син Цю соглашается, поднимается к лицу и затягивает в глубокий поцелуй, сплетая их языки.

Воздух пропитывается ночной прохладой. Листья песочных деревьев колышет ветер, играя свою собственную, незамысловатую, но расслабляющую мелодию. Ради этого Альбедо всегда садится возле большого окна в комнате Син Цю, который разбирает разбросанные по полу книги по экономике и основам бизнеса — семейные издержки, не более. Если открыть одну из них, с вероятностью в пятьдесят процентов в ней не прочтёшь ничего, что хоть как-то связано с экономикой и предпринимательскими способностями, потому что Син Цю — с давних пор мастер перекройки неинтересных ему книг в те произведения, которые способны захватить его на долгие часы. А если заглянуть под его кровать, можно увидеть несколько десятков рыцарских романов новых изданий и обложек старых, которые были вставлены в корешки книг по экономике. 

Об этой уловке знают только сам Син Цю, его старший брат, который случайно навестил комнату братца во время уборки горничными, и Альбедо, который был посвящён в рыцарские секреты, как важный для “круглого стола” господин. На самом деле, Альбедо не придаёт этому никакого особенного значения, но считает смекалку товарища достойной восхищения, хотя она и забавляет.

Син Цю вскоре заканчивает небольшую уборку и, выпрямившись, поправляет ослабленный пояс халата. Он садится рядом с Альбедо, отвлечённо смотрящего в окно за пролетающим мимо зябликом, сует руку под подушку и достаёт из-под неё небольшой томик. Альбедо обращает на него внимание, услышав шелест страниц, и Син Цю ложится на его плечо. Они вместе держат книгу, и тот начинает пояснять то, что в ней написано кривым почерком:

— Я внёс некоторые правки после того, как узнал твоё мнение о последней главе, поэтому, если ты не против, прочитай её ещё раз.

Альбедо кивает и забирает книгу в свои руки. Син Цю счастливо улыбается и в нетерпении услышать мнение играется с концом пояса, трётся носом о его плечо, вызывая нежную улыбку. Альбедо сосредоточенно читает, каждую минуту перелистывает страницу, пока не доходит до надписи “конец главы”. 

— Очень хорошо, — говорит он, прикрывая книгу, и Син Цю поднимает голову, смотрит так, будто спрашивает: “Правда-правда?” — Я вижу, что ты также добавил связующие детали со всеми прошлыми частями, что делает текст более цельным, чем было до этого. А по развитию сюжета… Ты понемногу отходишь от чистых рыцарских романов. Это оригинально и ново для такого жанра, — задумавшись, трёт подбородок. — Мне интересно, как примут этот текст в читательских кругах с такой любовной линией…

— Я хочу вписать её так, чтоб она медленно и “тайно” развивалась по ходу сюжета, — Син Цю берёт книгу в свои руки и поглаживает пальцами незаурядную обложку. — Ведь таким отношениям и присуща тайна и некая… неуверенность.

Они смотрят друг на друга, когда Син Цю будто бы теряется в своих словах. Озадаченный Альбедо касается кончиками пальцев его руки, и тот нажимает ему на грудь, чтоб лёг на кровать, а сам садится на бёдра и нависает, руками оперевшись на матрас.

— Мой Принц, — услышав это, Альбедо понимает, что Син Цю хочет поговорить серьёзно, — я хочу убедиться, что у нас с тобой такие отношения, которые вижу я. Но я не знаю, только ли я их такими вижу.

Альбедо хочет сказать, но замирает, когда Син Цю касается пальцами губ. Оглаживая их, тот ложится на грудь, вслушиваясь в стук сердца. Он кладёт руку на голову и гладит мягкие синие пряди.

— Ты мне очень нравишься, Принц, — Син Цю поднимает голову, утыкается лбом в лоб и нервно выдыхает. Альбедо понимает, что тому сложно говорить, и успокаивающе гладит спину. “Я пойму и приму тебя, что бы ты ни сказал”, — ложится нежным поцелуем на скулу, и Син Цю это помогает. — Тебе нравится всё, что я для тебя делаю? Нравлюсь я?

Альбедо скользит ладонью вдоль позвоночника, останавливается на зашейке. Подняв голову, трётся носом о нос и целует губы, которые дрожат от волнения. Син Цю не терпится услышать ответ на свои вопросы, и этот поцелуй становится раздражающим, но слишком желанным, чтоб не ответить на него. 

— Я люблю тебя, — Альбедо шепчет в губы, и Син Цю замирает в попытке переварить услышанное. Чуть отстранившись, он повторяет свои слова, уже громче: — Я люблю тебя, Син Цю.

Поднимается, одной рукой опираясь на кровать, а другой придерживая чужой затылок. Без слов, только губами повторяет: “Тебя”, — и Син Цю обнимает за шею, прижимается к губам. Облизывает и жадно кусается, позволяет Альбедо проникнуть себе в рот, облизнув зубы и нёбо. Он обнимает за талию второй рукой, найдя равновесие, и прижимает к себе сильнее. 

Син Цю мычит и вздыхает, немного разочарованно, когда в дверь комнаты стучат. Разрывает поцелуй, улыбается и кричит:

— Открыто!

В комнату заглядывает служанка. Альбедо ложится на плечо Син Цю, пряча лицо, а тот гладит его волосы.

— Господин, завезли солнечный чай. Не хотите испить? — женщина смущённо опускает глаза в пол, несмотря на то, что подобная картинка в её ожиданиях присутствовала.

— Пожалуйста, налей нам, — Син Цю кивает и улыбается шире. — Принцу одну ложку сахара, не забудь.

Служанка кивает и спешит закрыть за собой дверь. Син Цю только хочет облегчённо выдохнуть, как чувствует, что Альбедо осторожно снимает с его плеч халат. Он охает и задерживает чужую ладонь на своём предплечье.

— Сейчас принесут чай, — напоминает Син Цю. Альбедо только кивает на эти слова, а языком проходится по ключице. Он спускается дорожкой поцелуев до груди, оглаживает пальцами соски и нижние рёбра, а Син Цю шумно дышит, прикрывая глаза и запрокидывая голову к потолку. — Я люблю тебя.

Альбедо улыбается и скользит рукой вниз по его телу. Син Цю отводит края своего халата в стороны, и он рассматривает чистое, согретое тканью тело, обласканное его собственными руками, и больше ничьими. Альбедо считает, что это — самое дорогое сокровище и самое важное исследование, которое когда-либо у него было.

Когда Альбедо накрывает ладонью член, служанка возвращается с подносом, на котором стоит расписной круглый чайник и чашки без ручек из того же набора. Син Цю наклоняется ближе к плечу Альбедо, а край халата придерживает, чтоб закрыться. Служанка ставит поднос на кофейный столик у окна, а Син Цю смущается, прижимаясь к Альбедо и сжимая его плечо пальцами, когда он, несмотря на посторонних, ласкает член от основания до уретры.

— Спасибо большое за чай, — Син Цю хрипит и откашливается, ёрзает на чужих бёдрах. Служанка только улыбается, кивает и поспешно направляется к выходу из комнаты.

— Спокойной ночи, господин, господин Альбедо, — она кланяется каждому и прежде, чем закрыть дверь, добавляет: — Ваш старший брат вернётся из порта только к утру. 

Син Цю кашляет и отводит взгляд, смутившись ещё сильнее. Когда Дверь защёлкивается, он утыкается лбом в плечо Альбедо, стонет и останавливает его руку.

— Чай… остынет.

Альбедо понимает намёк, убирает руку и целует висок Син Цю. Тот запахивает халат, завязывает пояс и слезает с его ног. Подходит к столику, берёт одну из чашек и наблюдает за поднимающимся паром от светлого чая. И правда солнечный. Делает робкий глоток, боясь обжечься, и довольно облизывается, ощутив насыщенный вкус трав, выращенных под самым солнцем. Он поворачивается к Альбедо и подталкивает одним взглядом попробовать. И он тянется за своей чашкой. Не дуя, делает глоток, поднимает брови и одобряюще кивает.

— Вкусно.

Син Цю улыбается шире, потому что ему нравится тот факт, что он угодил. Садится рядом, наблюдает, как в чае плавает пара кусочков листьев.

— Альбедо.

— Да? — Альбедо поворачивается к нему и ставит свою чашку обратно на стол. Син Цю в пару глотков допивает свой чай, ставит его рядом с практически полной чашкой Альбедо и кладёт руки на колени, которые сжимает пальцами.

— Я хочу переехать в Мондштадт, — неожиданное заявление заставляет Альбедо посмотреть на того выразительнее. — Так как я постоянно думаю о том, как нам быть ближе к друг другу и чаще видеться… Но я понимаю, что не выдержу жить с тобой в лагере на Драконьем Хребте из-за непривычного климата, а ты ни за что не бросишь свои исследования… хотя могу заметить, что земли Ли Юэ изобилуют древними руинами… кажется, так в “Путеводителе по Тейвату” писалось… И тем не менее. Монд — не Гавань Ли Юэ… в плане, он не так далеко от Хребта, поэтому так нам будет… лучше, я думаю?

Альбедо выдерживает небольшую паузу, что щекочет нервы.

— Твой отец? Брат знает о твоей идее? — Син Цю прикусывает губу, и этот жест говорит всё за него.

— Пока никто не знает. И, на самом деле, я даже не узнавал, где я могу купить или арендовать дом. Решил, лучше сначала услышать, что об этом думаешь ты.

— Хорошо, — Альбедо убирает волосы со лба и думает, смотря на свои ноги и ковёр, лежащий под ними. — А что насчёт наследования бизнеса? Семейное дело? Гильдия?

— Пост главы займёт старший брат, — Син Цю пожимает плечами, якобы его это совсем не касается. — Я уже это упоминал.

— Но ты также упоминал, что это вызывает твоё беспокойство. Твой брат, несмотря на то, что и ты охотой не блещешь, не умелее тебя в экономике, даже наоборот.

Син Цю хмурится, пока Альбедо наливает из чайника чай в его чашку.

— Я не хочу волноваться об этом в принципе, — отмахивается от поданной чашки, и Альбедо ставит её на место.

— Если бы не было проблемы…

— Мне просто нужно услышать от тебя, одобряешь ли ты эту идею со своей стороны, — Альбедо прикрывает рот, не договаривая, и Син Цю пронзительно смотрит на него. — С той стороны, с которой удобно _тебе_. Мне неважно, как отнесётся к этому брат и отец, потому что я знаю, что он в любом случае даст мне денег, ибо мой вклад в наше дело достаточно велик. Мне важно лишь то, удобно ли тебе от факта, что я стремлюсь быть рядом с тобой, — выдохнув, Син Цю прикрывает глаза ладонью. — Извини, если это слишком смущающе или неуместно, я…

— Я не думал, что ты зайдешь так далеко для меня. 

Син Цю замирает. Он убирает руку с лица и смотрит на Альбедо, вид которого вводит его в ступор ещё больше. Тот смущён. Очень смущён, что даже на бледной коже проступает лёгкий румянец, а тонкие губы сжаты. Син Цю бегает взглядом то по образу Альбедо, то по комнате, не понимая, на чём нужно остановиться, и в конце концов берёт его ладонь в свою. Альбедо наконец глядит на него в ответ, гладит большим пальцем кожу.

— Я хотел бы, чтобы к моим словам о моих чувствах к тебе ты относился более серьёзно, Принц, — Син Цю поднимает ладонь Альбедо к своим губам и целует костяшки, как истинный рыцарь. Альбедо хмыкает, притягивает его к себе и шепчет в щёку:

— Я лишь слишком сильно благодарен тебе за всё, — он целует скулу, потом нос, спускается к уголку губ. Син Цю смущается от глубины голоса Альбедо и съёживается. — На каком бы конце Монда ты ни жил, я постараюсь приходить домой ровно в девять вечера. Обещаю.

Син Цю обнимает за шею, утыкается в её сгиб и бурчит с красными ушами и щеками.

— В полдевятого, — Альбедо гладит спину и не сдерживает тихий смешок.

— Как скажешь, любимый мой.

_________________________________

На утро старшему брату Син Цю приходится писать письма партнёрам гильдии Фей Юнь из Мондштадта, чтобы узнать, с кем нужно связаться, чтоб устроить своего младшего братца на постоянное проживание в коронованном городе свободы. Альбедо собирает вещей в два, а то и в три раза больше, чем он привозил в Лю Юэ, и большая часть из них ему не принадлежит.

А сам Син Цю? Отправился к алтарю в Заоблачном Пределе. Кто знает, какой чёрт его туда понёс, и с кем он будет побратим…