Не каждый день

Всё происходящее кажется до безумия сумбурным. Не каждый день ты теряешь лучшего друга. Не каждый день тебе пускают пулю в лоб. Не каждый день ты видишь странные и до одури яркие сны, когда ты можешь буквально прочувствовать горький вкус дешёвого табака на языке. Не каждый день ползёшь по помойке, на которой тебя встречает самурай — нет, уже не самурай, ронин. И не каждый день ронин везёт тебя куда-то на кабриолете, а за вами погоня, и ты, еле живая, стреляешь, стреляешь, стреляешь.

А что делать-то ещё остаётся?

Конечно, всё тело слишком тяжёлое, вялое, неприятно колется, будто Ви разом отсидела себе все конечности. Голова свинцовая, пудовая, пульсирующая болью от каждого звука и движения. Но Ви из последних сил давит на спусковой крючок и перезаряжает обойму. Все силы уходят на это; даже подумать не получается. Хотя что тут думать? Ронин хотел передать её Йоринобу, но Йоринобу послал крепких ребят убрать уже его. И, возможно, ронин начал импровизировать. Пока что удачно.

Не каждый день такое происходит, уж точно.

— Есть риперы, которым ты доверяешь? — спрашивает ронин, оттащив её подальше от машины. Прижатый капотом, размахивает клинками-«богомолами» агент «Арасаки». Ви сама хотела накопить на такие, даже уже отложила несколько тысяч эдди. Но, кажется, теперь перед глазами будет вставать это отродье, похожее на недоразвитое потомство «Мальстрёма», едва она будет их вспоминать, а не то что видеть. Лучше руки-гориллы.

— Ты меня слышишь?

Ви пускает пулю ликвидатору в лоб, завершая его и свои страдания. Руку безвольно отбрасывает назад.

— Да… Виктор… надо ехать к Виктору…

У Виктора тоже такое не каждый день случается. Сначала оплакиваешь близкого друга, которого тебе привозит Деламейн и будничным голосом обещает оплатить расходы на похороны, ведь клиент умер в салоне авто. Потом к тебе врывается «Арасака», кладёт тебя мордой в пол и забирает тело. Не успеваешь прийти в себя, и у тебя уже сложная операция — пропахшая всеми ароматами помойки Ви с дыркой в башке, а потом уже ронин с раненой рукой. Ронин рассказывает о произошедшем, Вик кивает и делает выводы. С ронином он выводами не делится, на всякий случай. Однако он привёз Ви, которая сейчас лежит сейчас израненная, болезненно хрипящая, несмотря на все усилия, но живая, и Виктор ему благодарен.

Вик не знает, как будет всё это рассказывать Ви. Слова есть, но они какие-то глупые, неловкие. Нельзя просто так ляпнуть: «Ты знаешь, у тебя в голове чип, который тебя скоро убьёт, и я ничего не могу с этим сделать». Ви ему доверяет, Ви смотрит на него всегда восхищённым взглядом, за которым, кажется, прячется нечто большее, и от этого разочаровывать её Виктору паршивее вдвойне. Виктор сплетает их пальцы, целует её ладони, подолгу прижимая к губам, когда выдаётся свободная минутка, а потом нет-нет, да просит сделать Мисти расклад. Антинаучно, глупо, но…

Но.

Мисти сильная. Куда сильнее, чем кажется. Стиснув зубы и не обращая внимания на льющиеся из глаз слёзы, Мисти помогает Виктору подготовить Ви к операции, а потом уже обработать раны и перевязать, как следует. Возможно, Мисти должна была винить Ви в смерти Джеки — не уберегла, винить Декстера ДеШона — послал их с Ви туда, самого Джеки — пошёл на дело, себя — знала, не отговорила. Но Мисти никого не винит. Оплетая проволокой пулю, Мисти хочет, чтобы выжила хотя бы Ви. Да, она не Джеки и никогда не будет им, но, по крайней мере, она будет жить, и Мисти будет спокойнее, что Джеки отдал свою жизнь не зря.

Чувство вины, обида, боль — это негатив. Надо искать положительные стороны, даже в том плохом, что случается не каждый день. Нельзя испытывать ненависть даже к «Арасаке», что сначала отняла у Джеки жизнь, потом забрала его тело, а теперь, наверное, отберёт его душу. Так сказал ронин. Мисти находит в себе силы улыбнуться. Душа у Джеки такая сильная и тёплая, что ни одной корпорации её не отобрать. Так она говорит ронину, глядя в его по-рыбьи прозрачные глаза. Ронин вздыхает.

Ронин привык быть самураем. Быть рядом с хозяином, как верный цепной пёс, бросаться на тех, на кого укажет рука господина. Получать похвалу и ни в чём не нуждаться. Привык к спокойной жизни. И произошедшее выбивает Такемуру из проторенной колеи куда-то прочь, за далеко пределы допустимого, оставляя буквально ни с чем.

Потерял хозяина, потерял честь. Потерял всё и себя в том числе, оставшись с полутрупом на руках. Такемура делает всё на автомате: ест, пьёт, спит, принимает лекарства, но ничего не чувствует. Единственный туз в его рукаве — это воровка, и он навещает её, интересуется, как у неё дела у уставшего сердобольного рипера, один раз ловит её взгляд, когда она просыпается на секунду, и хлопает по плечу. Она не его билет обратно на вершину Олимпа. Скорее, она — его возможность отомстить, а дальше…

Дальше Такемура ничего не планирует. Пока что ему хватает того, что есть. Пока что ему нужно окончательно прийти в себя, обтесать план, чтобы не было никаких проколов. Потому что такое случается не каждый день, и Такемуре нужно время, чтобы вновь вернуть себе хватку. Оно у него есть — пока не проснётся воровка.