- Цзинъюань, у тебя лепестки в волосах, - Сяохань улыбается мягко, глядя на супруга.
Они в беседке сидят сейчас, посреди сада. И тонет все в розоватом цветении и солнечных лучах, которые неровными бликами на землю ложатся, узор причудливый создавая.
На Фу Шэне сейчас мантия, мехом подбитая, которую он долго надевать отказывался, несмотря на удивительно холодную для марта погоду. У Фу Шэня кожа изнутри чем-то мягким, персиковым светится, а в волосах, любовно Сяоханем уложенных, лепестки вишни запутались. Красиво.
- Так убери их.
Фу Шэнь хмыкает на чужое замечание, почти возмущенно. И плечами пожимает, наклоняя голову предлагающе, немного резко. У него в каждом движении искренность, в каждом жесте вольные ветры, и Сяохань за этой непосредственностью готов сутками наблюдать, не переставая.
Фу Шэнь не похож на придворных, которые привыкли каждое действие наперед продумывать, а в каждом взгляде скрытый смысл видеть. И Сяоханю так легко-легко рядом с ним. Просто сидеть в беседке, слушая чужой голос, и знать, что человек рядом с ним полностью искренен.
Сяохань волос чужих подушечками пальцев касается - мягко, трепетно, стараясь не задеть прически. И чувствует, как щурится довольно Фу Шэнь, под прикосновения подставляясь.
У Фу Шэня волосы жесткие, совсем не такие, как у жителей столицы. Эти волосы множество сражений видели, а к уходу не привыкли вовсе, непослушные совершенно воле владельца. И кажется, стоит неаккуратно дотронуться, как тщательно заплетенные косы растрепятся опять, отправляя в небытие целое утро, потраченное на укладку.
- Ты снова растрепал всю прическу.
Фу Шэнь возмущается почти искренне, а Сяохань только сейчас понимает, что задумался слишком сильно, неловко задев чужие пряди.
- Прости, прости. Просто задумался о том, как прекрасен господин хоу.
Сяохань смеется весело, на чужое недовольство глядя.
- Переплетать меня будешь сам.
Они оба знают, как любит Сяохань чужие волосы - такие непослушные, жесткие, вольные, как и сам Фу Шэнь. И как улыбается Фу Шэнь, когда его пряди перебирают медленно, кожу головы массируя. И от этого тон чужих угроз игривым становится, флиртующим.
И думается еще, что сегодня они почти одни в своем огромном поместье. И что укладывать чужие волосы в прическу, должно быть, нет необходимости. По крайней мере сегодня.