Лишь только я почувствовала себя лучше, только горячка отпустила меня, как я сразу же принялась собираться. Нельзя терять еще больше времени — может произойти что-то ужасное. Быть может, уже произошло.

   Ингиред присел рядом со мной и положил руку мне на плечо, обеспокоенно глядя на меня своими впалыми глазами.

   — Не надо. Я должна идти.

   Он покачал головой и взял со стола бересту, принявшись на ней что-то выцарапывать. Я все продолжала одеваться, и когда он увидел, что я попыталась встать, то запротестовал, начал мычать и протягивать мне берестяную грамоту.

   "Ни нада, друди другие справяца, ни вставай". — написал он.

   — Ингиред! — воскликнула я и принялась подниматься на костылях. — Я тоже друид, форр фан да! И я знаю, как лечить это поветрие!

   Друид тяжело вздохнул и сел за стол, обхватывая голову руками. Он указал на дверь, а затем провел большим пальцем себе по шее.

   — Плевать мне, — сквозь зубы прошипела я. — Если действительно хочешь помочь, то иди в город. Созови друидов на тинг.

   Он взглянул на меня снизу вверх. По его виду можно было явно понять, что последние дни у него выдались тяжелыми — забота сразу о двух больных девочках, постоянная тревога и стресс оставили на его лице свой отпечаток. Его и без того безобразные длинные волосы спутались, темные круги вокруг глаз стали еще ярче, а губы потрескались. Не удивлюсь, если у него вовсе не было времени на отдых.

   В конечном итоге он кивнул мне, и мы вместе вышли из его жилища.

   Снаружи было безлюдно. Завывал прохладный ветер, не приносящий теперь голосов людей из нижнего города. Лишь изредка до моих ушей доносился кашель детей и лай собак на опустевших улицах.

   И хоть и следовало торопиться, я все еще не могла просто так покинуть двор ярла. Значит, первым делом нужно заглянуть к нему и договориться об условиях моей частичной свободы хотя бы на период пандемии. Я распрощалась с Ингиредом, который уходил в нижний город, и сама направилась к двери, ведущей в жилище правителя.

   Длинный зал встретил меня все тем же полумраком, однако теперь здесь было безлюдно. Несколько солдат дремали по углам, Дургальф сонно восседал на своем троне, глядя на меня из-под полуприкрытых век, но кроме них никого не было.

   — Ярл, — я как могла поклонилась. — Я ищу вашего дозволения выйти в город.

   — Зачем? — зевнул он в ответ.

   — Я друид. А значит, я обязана помочь с болезнью.

   — Хм? — тихо произнес ярл. — Вот как. Выходит, решила сгубить себя до свадьбы?

   — Что? — непонимающе переспросила я. — О чем вы говорите?

   — Мало тебе одной болезни, так ты снова рвешься к больным. Храбро, но глупо. Не позволю.

   — Ярл! — воскликнула я. — Вы не понимаете, что происходит! Я не могу заболеть дважды!

   — И кто же так сказал? — устало спросил он.

   — Я так сказала! Я, друид!

   Дургальф вздохнул и медленно поднялся со своего трона. Обойдя его, он резким взмахом руки дал подзатыльник одному из спящих воинов, и тот, вздрогнув всем телом, вскочил со стула.

   — Что будет, если я не пущу тебя? Ты и так достаточно опозорила меня перед моими людьми.

   — В том не было моей вины, — мой тон стал серьезнее. — Лишь необходимость.

   — Необходимость... — усмехнулся он и что-то шепнул воину. — У тебя будут свои дети, Майя Бортдоттир. Твои дети, мои внуки. Вот о них тебе стоит беспокоиться, а не о люде Скагена.

   — Так вы заботитесь о своем народе? — зло спросила я его. — Так оберегаете свой дом?

   — Я делаю все, что в моих силах, — Дургальф обернулся и, нахмурив брови, сердито взглянул на меня. — И друиды делают все, что в их силах тоже. Впрочем...

   По его команде проснувшийся воин, а с ним еще пара соратников быстрым шагом подошли ко мне, вставая рядом.

   — Ежели ты так уверена в своих силах, то ступай. Но не смей забыть о том, кто дозволил тебе это.

   — Спасибо. — тихо ответила я, кивнув. — А они?

   Я оглянулась, разглядывая приставленных ко мне воинов. На мой вопрос ярл усмехнулся, усаживаясь обратно на свое место и лукаво улыбаясь.

   — О, они тебе понадобятся, Майя Бортдоттир.

   Черт бы его побрал этого ярла!

   Старик оказался не так прост, как я думала. Намеренно выжидать, не предпринимать никаких действий, зная, что я возьмусь за дело и вероятно преуспею, чтобы позже почивать на лаврах моего труда. Это был, безусловно, коварный и рискованный ход, однако именно такие действия с его стороны в очередной раз доказывали: этот человек не просто так правит этими землями.

   Вместе с воинами я отправилась в нижний город.

   Один из них взял мои костыли под мышку, а меня саму усадил себе на плечи, поскольку для него я была, наверное, легкой как перышко, а идти так было гораздо быстрее.

   Вскоре мы вышли за ворота двора ярла, и я еще раз убедилась в том, что город практически опустел. На улицах все еще попадались редкие прохожие, да и некоторые торговцы не прекратили свою деятельность, однако большинство горожан прислушалось к моим словам и теперь оставалось в своих домах в страхе перед болезнью. Главное, что они поняли необходимость изолироваться друг от друга на время эпидемии, а все остальное могла сделать я сама.

   Но не успели мы пройти и нескольких домов, как из-за угла на нас выбежал немолодой мужчина, размахивая палкой.

   — Убийца! — закричал он, кидаясь на меня.

   Двое воинов встали между мной и нападающим, угрожающе потрясая палицами с каменными навершиями. Мужчина, взглянув на это, плюнул себе под ноги и зло прошипел:

   — Ты получишь то, что заслужила, жрица дьявола!

   Вот как. Вот это имел в виду ярл, когда говорил, мне что мне понадобится охрана? Выходит, горожане винят во всем меня. Их можно понять, ведь начало эпидемии примерно совпало с моим прибытием в город, и сейчас я вряд ли смогла бы доказать им, что я здесь абсолютно ни при чем.

   Оглядываясь вокруг, я заметила, как тут и там приоткрываются ставни окон, а из домов на меня глядят рассерженные лица горожан. Кто-то даже осмеливался выйти на улицу, перегородить путь мне и моим охранникам, однако после пары мощных ударов палицей в живот они расступались, давая пройти.

   — Не надо! — воскликнула я, когда один из воинов в очередной раз занес палицу на согнувшимся пополам человеком.

   В ответ он тихо хмыкнул и оттолкнул горожанина рукой, заставляя того упасть на промерзлую землю.

   Мне лишь оставалось надеяться, что Ингиред уже созвал друидов на тинг — собрание, на котором обсуждались насущные дела, решались коллективными дебатами сложные вопросы, и можно было обмениваться с другими друидами новыми открытиями в медицине или общении с духами. Будучи ученицей Хьялдура я ни разу не была на таких собраниях и лишь слышала о них от учителя, который ежегодно покидал деревню и отправлялся куда-то на север.

   — Эй, — обратилась я к воину, несущему меня на своих плечах. — Ты знаешь, где встречаются друиды?

   — В тисовой роще, — кивнул он в ответ. — Но нас туда не пустят.

   — Меня пустят, — я похлопала его по плечу. — Скорее, времени мало.

   Мы продвигались все дальше и дальше по узким улочкам города. То и дело я слышала за спиной выкрики горожан, но уже никто не осмеливался встать на моем пути. Впрочем, было вопросом времени, когда боеспособные мужчины соберутся в достаточно большую группу, чтобы одолеть моих телохранителей.

   Подходя к роще, я издалека заприметила довольно большое скопление народа перед массивной каменной аркой наподобие тех, из которых был сложен Стоунхендж. Все собравшиеся были воинами, и среди них я увидела даже капитанов — здесь был и Куаннинг, и его коллеги постарше. Все они что-то бурно обсуждали перед входом в рощу.

   — Расступись! — рявкнул воин, несший меня и аккуратно поставил меня на ноги, придерживая за руку.

   Я встала на свои костыли и заметила, что все взгляды сейчас были обращены ко мне. И, чего и следовало ожидать, никто не улыбался и не приветствовал меня как спасительницу.

   Тем не менее, мне дали пройти через каменную арку. Власть ярла все еще была достаточно сильна для того, чтобы меня не растерзали в клочья, как бы того ни хотелось многим из присутствующих.

   За аркой меня ждала небольшая роща из тисовых деревьев, образующих собой идеальный круг. Пышные хвойные ветви образовывали над рощей закрывающий небо потолок, а в середине окруженные деревьями сидели вокруг небольшого костра пять друидов, в числе которых был и Ингиред.

   Никто не обратил внимания на то, как я пришла, хотя не заметить меня было практически невозможно. Один только Ингиред поднял взгляд и коротко кивнул мне, приветствуя на тинге.

   — Я предлагаю кровопускание, — тихо произнес один из друидов в капюшоне-олене. — Оно укрепит силы детей.

   — Нельзя, они сейчас слишком слабы, — покачал головой другой, чье лицо закрывал волчий капюшон. — Нужно провести обряд.

   Друиды замолчали. Я негромко прокашлялась, дабы привлечь к себе внимание, и некоторые из них наконец-таки взглянули на меня.

   — Ты пришла на тинг с непокрытой головой, женщина. Убирайся, — друид бога-медведя грозно взглянул на меня из-под густых темных бровей.

   — Свой капюшон я потеряла, когда упала с обрыва, но это не лишает меня права присутствовать здесь, — нахмурившись, ответила я ему. — И я как друид имею право говорить.

   — Не знаю, кто сделал тебя друидом, девочка, — усмехнувшись, начал другой, друид бога-лисицы. Он был очень молод, усы и бородка на его лице были совсем короткими, а губы, казалось, всегда были искривлены в коварной улыбке. — Но этот человек нарушил закон, существовавший сотни лет.

   — Мой учитель — Хьялдур, друид бога-оленя, — я перевела взгляд на него. — И за честь того, кто сделал меня друидом, я готова биться и убивать, учти это.

   Парень саркастично ухмыльнулся, кивая с видом, явно дающим понять, что он не воспринимает сказанное мной всерьез.

   — Форр фан да, вы так и будете огрызаться на меня или же выслушаете, что я вам скажу?! — не выдержав, выкрикнула я. — Вы твердите, что я не могу быть той, кем являюсь по праву, вместо того, чтобы помочь людям!

   — Людям не всегда нужна помощь... — тихо, почти шепотом протянул друид, чей капюшон был сшит из змеиной кожи. — Иногда следует пустить дело на самотек, а не ставить себя под удар...

   — Нет-нет, девочка права, — снова усмехнулся друид бога-лисы. — Помочь мы должны, но как же? Лекарства не помогают, дети продолжают умирать.

   — Лекарства и не помогут, — отрезала я. — Это не та болезнь, с которой можно справиться травами и эликсирами. Только тело больного может победить заразу, не иначе.

   — И тело не справляется, — прохрипел друид в капюшоне волка.

   — Верно, — я кивнула. — Но мы все еще можем помочь. Больным нужно пить много горячей воды. Нужно побороть жар. Нужно...

   — Ну-ну? — саркастично ухмыльнулся друид лисы. — Вспоминай, девочка, чем можно побороть жар, м-м-м?

   — Кора ивы! — наконец-таки вспомнила я. — Отвар из коры ивы!

   Друид-медведь тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Он молча прошел мимо меня, едва не столкнув меня с пути своим огромным телом, и вышел прочь из рощи.

   — Значит, ритуал? — не обращая на мои слова никакого внимания продолжал друид волка.

   — Все, что мы можем, — друид лисы пожал плечами, улыбаясь.

   — Да послушайте же вы! — выкрикнула я, однако никто, кроме Ингиреда, и не подумал взглянуть в мою сторону. — Гр-р... идиоты!

   Резко развернувшись на месте, я быстро пошла на костылях в сторону каменной арки, едва сдерживаясь от того, чтобы не обматерить собравшихся всеми злыми словами, которые я только слышала от своего буйного отца. Из всех друидов города лишь у Ингиреда мозг не закостенел до состояния дерева, но он даже не мог и ничего сказать. Что б их всех...

   Выйдя из рощи я вновь оказалась среди воинов, столпившихся у ее пределов. Они о чем-то негромко переговаривались, пока друиды один за другим покидали священное место. Я лишь закрыла глаза и глубоко вздохнула, наполняя грудь морозным воздухом.

   Получить поддержку остальных друидов у меня не получилось, но меня и Ингиреда все еще должно хватить. В конце концов, Хьялдур был единственным лекарем на всю деревню, а ведь ему приходилось лечить не только детей, как нам сейчас. Но здесь возникает другая проблема: я все еще малоподвижна. Кость постепенно срасталась, однако, насколько мне известно, процесс заживления продлится еще пару недель, а столько времени в запасе у меня, увы, не было. Это означало, что в данный момент при всем желании я не могла посещать больных на дому. Значит, необходимо создать госпиталь.

   — Эй, бойцы, — я окликнула людей, что сопровождали меня по дороге к роще. — Мне нужно к ярлу.

   Трое мужчин переглянулись между собой, а затем вышли из общей толпы. Остальные воины после окончания тинга либо расходились кто куда, либо окружали других друидов, осыпая их вопросами.

   Черт возьми, а я ведь и не подумала о том, что у дружинников ярла тоже могут быть дети. Более того, у большинства из них должна быть семья, о которой они заботятся. Вот почему все они собрались здесь. Самые храбрые из скагенцев были в страхе, и именно страх объединил их и собрал сегодня здесь. И неизвестно, когда страх станет сильнее, чем авторитет ярла, и они решат расправится со мной.

   Один из сопровождающих снова усадил меня себе на плечи, и мы быстрым шагом направились обратно в верхний предел, к дому правителя. В голове у меня крутились мысли о том, как избежать линчевания, и как бы мне ни было стыдно за себя, сейчас я все же не могла сконцентрироваться на методах лечения.

   Обратная дорога заняла у нас меньше времени, поскольку воины своей массой быстро наводнили улицы города, и обычные горожане уже не рисковали выходить наружу, чтобы помешать мне. Вскоре я уже снова была на своих двоих перед дверью в дом Дургальфа.

   — Ярл, — я в привычной манере поклонилась.

   — Боги, да что ж такое? — ярл хрипло усмехнулся. — Неужели так пришлась по нраву моя компания?

   — Нет, — покачала я головой. — Я снова к вам с просьбой.

   — И какой же на этот раз? — Дургальф со скучающим видом подпер голову рукой.

   — Чтобы вылечить больных, мне нужен отдельный дом. Большой, чтобы можно было вместить всех, а также теплый, с очагом.

   — А чем же плохо им сидеть у себя по домам?

   — Так я не успею помочь каждому. Моя нога все еще не зажила, и я не могу быстро ходить по городу.

   — Майя-Майя... — вздохнул Дургальф и щелкнул пальцами.

   К нему тут же подбежал высокий худой человек, которого я видела ранее. Судя по всему, это был поверенный ярла, исполняющий его волю, чтобы сам правитель мог не отрывать свою дряхлую задницу от насиженного места и не выходить на мороз лишний раз.

   — А что другие друиды? — поинтересовался он у меня.

   — Они... Избрали другой метод. Я же верю, что больным нужно помочь своими руками, пока не стало слишком поздно.

   — Выходит, лечить будете сразу двумя способами?

   — Выходит так, — я кивнула. — Но их метод вряд ли кому-то поможет.

   В момент, когда я договорила, дверь в дом распахнулась. Обернувшись, я увидела, что на пороге стояли двое: друид бога-лисы и бога-медведя. Второй сразу же без лишних предисловий прошел в дом, к трону ярла, так близко, как не позволяла себе даже я. Он не стал кланяться, не стал здороваться, а сходу заявил:

   — Сегодня будет проведен ритуал. Ты разгневал богов, ярл Дургальф, и твой народ страдает из-за тебя.

   — Хм? — Дургальф усмехнулся. — И чем же я так провинился, скажи мне, Бернард?

   — Тем, что притащил в город нечистивую деву! — вдруг яростно взревел здоровяк, указывая на меня пальцем. — Друиды не поклоняются богу раздора, ибо молитвы ему ведут лишь к гибели, вот почему!

   — Ну же, дорогой друг, не нужно так горячиться, — улыбаясь, протянул друид бога-лисы, обходя меня. — Быть может, девочка и впрямь желает помочь, м-м-м?

   Каждое слово, что срывалось с губ этого парня, было словно пропитано медом, и в то же время я чувствовала, как из его речей сочится злой яд. Он вел себя спокойно, шутливо, однако по одной только манере речи и тому, как он двигался, я понимала, что капюшон, украшенный черными перьями, куда лучше бы смотрелся на его голове, нежели лисья шкура.

   — Замолчи, Эгиль, — тихо пробасил Бернард. — Неважно. Уже слишком поздно, она навлекла на нас беду. Ее нужно отдать богам как жертву.

   — Эй-эй-эй! — возмущенно воскликнула я. — А меня спросить забыли, да?!

   — Ш-ш-ш, — Эгиль прислонил палец к губам и лукаво улыбнулся, взглянув на меня из-за плеча. — Милый ярл, позвольте мне высказать свое мнение.

   Ярл коротко кивнул.

   — Быть может, эта дева и виновна во множестве злодейств, как о том говорят люди, но не думаю, что она бы стала поступать так подло. Верно, Соленый Ворон?

   — Я не могу согласиться с тобой полностью, но лишь отчасти, — вздохнула я. — Хитростью я заработала свое право на жизнь. Но каждый в этом краю знает, что я ни за что не стала бы вредить невинным детям.

   — Вот видите, я...

   — Лгунья! — взревел Бернард, не дав Эгилю договорить. — Ты уже забирала жизни детей, чьи родители были тебе неугодны!

   — Но в этом городе у меня нет врагов. Умерь свой гнев, дорогой друг, — проговаривая последнее слово, я не удержалась и едва заметно усмехнулась.

   — Если позволите, — поднял руку Эгиль, делая шаг вперед к ярлу. Воины, что оставались в доме, тут же повставали со своих мест. — Если позволите, ярл... Духи и боги разгневаны, но отнюдь не потому, что кто-то стал поклоняться ворону. Они разгневаны потому, что вы осмелились пленить друида, кем эта дева, как ни посмотри, является. Вы перешли черту, нарушили тонкое равновесие мира между людьми и духами, и потому они так злы на вас.

   Буквально каждое слово, что я слышала от него сейчас, было самой искренней и чистой ложью. И я, и он, и наш медвежий коллега прекрасно знали, что болезнь на нас навлекли совсем не духи, но каждый пытался получить из сложившейся ситуации выгоду для самого себя. Бернард желал моей смерти как человек с крайне консервативными взглядами на нашу профессию, я хотела помочь детям и остаться в живых, а Эгиль... С ним все не так просто. За его сладкими речами, которые в накалившейся обстановке этого разговора легко можно было бы окрестить голосом разума, скрывалось нечто большее. Он определенно пытался помочь мне не попасть на жертвенный алтарь, но какой ему с этого прок? И ведь при всем при этом он не отрицал и того, что духи разгневаны и требуют жертвоприношения. Что же ты задумал, хитрый лис?

   — И жертва должна быть сделана, — наконец подытожил он. — Но это не может быть она. Любая друга дева, желательно непорочная, вполне подошла бы...

   — Мелкий засранец... — прорычал Бернард себе под нос, резко разворачиваясь и уходя прочь из дома ярла.

   — Так что же вы скажете, дорогой ярл?

   Дургальф задумчиво глядел на языки пламени, нежно обвивающие дрова в очаге. Казалось, он словно пытается придумать какую-нибудь альтернативу, иной выход из сложившейся ситуации. Но, как всегда, правда оказалась куда прозаичнее.

   — Я подумаю над тем, кого из дев отдать в жертву богам, — наконец кивнул он. — Что же касается просьбы Майи, то так и быть, тебе дадут дом под нужды больных.

   — Кроме этого мне нужны воины, ярл. Нужны те, кто смогут доставить детей в этот дом, добровольно или нет.

   — Хочешь чтобы я начал похищать детей своих людей? — усмехнулся он. — Будь по-твоему, сами они вряд ли согласятся на подобное. Но знай, что свой триумф ты разделишь со мной, а за свои ошибки будешь отвечать сама.

   — Я поняла вас, — кивнула я в ответ.

   Когда все вопросы наконец-таки были решены, я и друид Эгиль покинули жилище ярла. Напоследок парень обернулся и неожиданно для меня подмигнул мне, а затем быстрым шагом стал возвращаться в нижний город.

   Вскоре я встретилась с Ингиредом, который в это время заготавливал отвар из коры ивы. Радовало уже то, что хотя бы он мог довериться мне, и причиной тому, как мне кажется, послужила демонстрация моего интеллекта в виде дарования ему знаний о письменности. Еще несколько часов я помогала ему как могла, а затем за нами в его скромное жилище зашли люди ярла. Несколько крепких мужчин взяли горшки с готовым отваром, остальные же несли в руках оружие, готовое к бою, и отряд проводил нас к большому зданию в нижнем городе. Еще подходя к нему, я почувствовала омерзительный запах, явно намекающий на то, что это была кожевенная мастерская, которую на скорую руку переоборудовали в лазарет. Внутри повсюду были устланы теплые шкуры и заготовлены шерстяные одеяла. В основном, они были старыми, изношенными, но все же это было лучше чем ничего.

   В центре дома ярко горел очаг, а воин, что сторожил дом до нашего прибытия, как раз подкидывал в него свежих поленьев. Внутри и так уже было достаточно жарко, но я понимала, что для того, чтобы детям было легче справиться с болезнью, нам придется топить дом куда больше, чем сейчас.

   — Майя, — меня окликнул один и воинов, что тащил кувшины в лазарет.

   — Да?

   Он огляделся и понизил голос, наклонившись к моему уху:

   — Если моя дочь... Форр фан да... Если ты обидишь мою дочь, то я выдавлю твои глаза, поняла?

   — Поняла, — с серьезным видом кивнула я в ответ.

   Удовлетворенный ответом воин медленно кивнул и отошел от меня.

   Вскоре дружинники начали приводить в дом первых детей. С улицы я слышала крики горожан и плач матерей, которые умоляли не отдавать их детей в мои руки, однако сами дети не могли сопротивляться — большинство из них находилось в бреду с такой высокой температурой, что она вредила уже им, а не вирусу.

   — За работу, Ингиред! — прикрикнула я, подбрасывая поленья в огонь.

   Дом быстро наполнялся изнеможенными детьми, стонущими и плачущими. Ингиред и я то и дело носились меж лежанок, давая выпить горячего отвара то одному, то другому ребенку.

   — М-мама... — тихо всхлипнул мальчик в углу, весь дрожащий не то от страха, не то от холода.

   — Тише... — ласково прошептала я, медленно опускаясь перед ним на одно колено. — Все хорошо. Попей, ну же.

   Я поднесла чашку к его губам, и мальчик вяло припал к ней, делая пару глотков. Второй рукой я стала медленно гладить его по голове, мокрой от пота, а затем укрыла одеялом.

   — Тебе нужно согреться. Полежи под одеялком, хорошо? — я ласково улыбнулась ему и пригнулась ниже, касаясь губами его лба.

   Мальчик, тихо всхлипывая, кивнул, прикрывая глаза. Видимо, мой поцелуй хоть немного смог его успокоить, хотя таким образом я всего-навсего проверяла температуру его тела. Было сложно делать это в силу отсутствия градусников, поэтому ориентировалась я исключительно на тактильные ощущения, в чем мои обмороженные руки меня сильно подводили.

   Но стоило мне закончить с одним, как заплакал уже другой ребенок. А за ним еще один, а затем еще. Сейчас у меня не было и минуты на отдых, и то же можно было сказать про Ингиреда. Вид мрачного немого друида поначалу пугал детей, однако то ли из-за жара, то ли из-за того, что они успели к нему привыкнуть, вскоре мальчики и девочки спокойно принимали питье из его рук.

   Лишь спустя несколько часов, когда на улице уже опускалась тьма, я смогла найти минутку, чтобы немного передохнуть. Ингиред махнул мне рукой и криво, жутковато улыбнулся, давая знак, что я могу выйти подышать, и, пользуясь шансом, я на костылях вышла на улицу.

   Вдыхая морозный воздух, я блаженно прикрыла глаза. Такое же ощущение я испытывала в прошлой жизни, когда Дмитрий работал в ресторане с большой желтой буквой "М". Точно также после тяжелой смены он выходил на мороз с сигаретой в зубах, чувствуя, наконец, как сильно он устал. Но в отличие от него я чувствовала удовлетворение от проделанной работы.

   "Вообще-то я тоже чувствовал. Я кормил людей, а это хорошее дело", — раздался где-то на задворках разума тихий голос.

   Молчи уже, мертвец.

   Наконец я открыла глаза, услышав как по улице мимо меня проезжает, стуча колесами по мерзлой земле, телега. А затем я услышала плач, полный боли — за телегой плелась женщина, одетая очень легко для такой погоды.

   — Что с ней? — я обратилась к возничему.

   — А ты как думаешь? — мрачно ответил мне старик.

   В этот момент турн, тащивший за собой телегу, остановился, саму телегу тряхнуло а женщина споткнулась, едва успев схватиться руками за бортик.

   Я оперлась на костыли и сделала шаг вперед, пока возничий прикрикивал на турна. Приподнявшись на одной ноге я заглянула в телегу и все поняла.

   — Форр фан да... — тихо вымолвила я.

   Телега была полна маленьких, совсем еще незрелых тел. Мертвые дети лежали друг на друге, а их посиневшая кожа, казалось, поблескивала под яркими звездами.

   Я не успела. Не успела помочь всем. И нашлись те, кто скрыл от дружинников своих детей.

   — Блять... — прошептала я, отходя от телеги, когда она наконец тронулась.

   Я прислонилась к стене госпиталя, закрывая глаза и чувствуя, как изнутри рвется отчаянный крик. Горячие слезы, замерзая на моих ресницах, побежали по щекам, а все тело начинало трясти от едва сдерживаемых эмоций.

   Я медленно опустилась на землю, бросая костыли рядом с собой. Обхватив руками голову я наконец не выдержала, раскрывая рот в беззвучном крике и чувствуя, как вздымается грудь от каждого всхлипа.

   Твою мать... Твою-то мать! Почему дети? За что? Это и правда из-за меня?!

   Я же... Я же просто девочка... Это же несправедливо, в конце концов! Это нечестно!

   Задыхаясь от рыданий и собственного бессилия, я почувствовала прикосновение к своей щеке. Что-то мягкое и теплое гладило меня, вытирало слезы с раскрасневшихся на морозе щек. Длинные, густые перья на огромных крыльях обнимали мою голову, а в ушах у меня начала звучать тихая, спокойная мелодия. Нежный голос юноши напевал мне колыбельную, а я не могла заставить себя открыть глаза, лишь прижимаясь лицом к теплой груди ворона.

Опусти свои веки, прекрасная дева,

Слезы милый мне лик твой омыли,

И горы, и лес до последнего древа,

Лишь тобой беззаветно очарованы были.

Спи спокойно, чудесный цветочек долинный,

Я печаль твою в пламени нежно укрою.

Каждый твой страх заберу я глубинный,

И сомкну на тебе я покров тишиною.

Не печалься, ведь горы солнца не скроют,

А звезды - дадут сноведенья.

И печаль твою пусть скорее умоют,

Прошлых жизней твоих отраженья.

   Слушая прекрасный, усыпляющий юношеский голос, я постепенно успокоилась, слезы перестали литься ручьем из моих глаз, но я все еще боялась открыть их. Боялась спугнуть того, кто помог мне в трудную минуту. Того, кто последним остался со мной здесь, в чужом краю.

   — Ун... — всхлипывая, тихо прошептала я.

   Мягкие крылья крепче приобняли меня.

   — Ты так на нее похожа...