Солнце

Тодд всегда знал, что он волшебник. Родители с нетерпением ожидали первых всплесков магии и обучали обоих детей контролю над ними. Им с сестрой частенько рассказывали о школе, в которую они оба пойдут, когда достаточно подрастут. Их родители с такой теплотой говорили о школьных временах, что до прихода письма из Хогвартса отсчитывались дни, так что это не было сюрпризом. Распределение на Слизерин также было вполне ожидаемым, не зря мальчик с раннего детства чувствовал, что именно это место его. Хотя мать выпускница Рейвенкло и отец гриффиндорец были несколько удивлены, они поддержали сына, а вскоре и младшую дочь, поступившую вслед за братом на Слизерин. Но вот чего Тодд не ожидал, так это гиперактивного хаффлплаффца, у которого солнце едва ли не из задницы светит, и своей совершенно глупой влюблённости в него.

Это ударило совершенно внезапно курсе на четвертом. Не то чтобы его удивила его влюбленность в мальчишку, но то, что это был именно этот конкретный хаотичный хаффлплаффец с шилом в одном месте? Серьезно? Но парень ничего не мог с собой поделать. Они даже не общались тогда, так что он просто надеялся, что эта легкая влюбленность во внешность и харизму скоро пройдет. А пока оставалось только наблюдать, как на совместных полетах солнечный свет в его волосах заставлял их казаться еще более рыжими, то, как он заразительно смеялся и широко улыбался, как был до нелепого неуклюж на земле, но на метле рассекал, будто ничего проще в жизни не делал.

А потом, после одного из уроков зелий, когда они сели за один стол (и кончики ушей Бротцмана совершенно точно не краснели, когда их локти случайно сталкивались, а если Мона кто-то утверждает обратное, то этот человек нагло врет), он внезапно прямо-таки прилип к Броцману, тут же записывая в лучшие друзья и втягивая в какие-то бессмысленные странные занятия. Дирк оказался интересным, сообразительным (чего со стороны не скажешь), ужасно безрассудным и таким чертовски невыносимым. Но, мерлинова борода, как же это было хорошо. У бедного розово-фиолето-синего сердца Тодда не было шансов. Он окончательно пропал.

Так что да, Тодд Бротцман точно не ожидал, что так встрянет в Дирке Джентли, однако он снова тут, уже в сотый раз поглядывает на стол Хаффлплаффа за завтраком.

— Нет, ну правда, это уже печально как-то, — послышался голос Аманды откуда-то справа, и парень испуганно дернулся.

— Ты когда успела прийти? — спросил он, и девушка закатила глаза.

— Минут десять назад. Мерлин, твой краш в него настолько очевиден, мне даже неловко.

Иронично подняв брови, Тодд лукаво посмотрел на младшую сестру.

— Не тебе говорить об очевидных крашах, мисс «Та богиня-амазонка с Ревейнкло».

— Цыц! Я хотя бы собираюсь позвать Фару в Хогсмид на выходных, а не сохнуть по ней до шестого курса, как некоторые неудачники.

— Подожди, серьезно? — всполошился Тодд, тут же переводя все свое внимания на сестру. Несмотря на частые перепалки, они были действительно близки.

— Серьезнее сердечного приступа, и тебе советую сделать то же. Вы выпускаетесь в следующем году, нужно действовать пока не поздно.

Старший Бротцман снова глянул на стол Хаффлплаффа. Дирк сидел, жуя вафлю и параллельно что-то рассказывал Моне, активно размахивая руками, едва не подпрыгивая на скамейке. Девушка с заинтересованным лицом молча слушала своего лучшего друга, попивая что-то из кружки. Внезапно их с Тоддом взгляды пересеклись, и девушка как-то понимающе кивнула ему. У слизеринца по коже пробежал холодок. Эта Уайлдер с ее вечным взглядом, будто знает о тебе все. Жуть.

Ну, не то чтобы это была неправда. Мона, честно сказать, была самым милым и при этом самым пугающим человеком в школе. Те, кто считают Хаффлплафф факультетом добрейших, наивных и глуповатых ребят, просто никогда не встречали Мону Уайлдер. Она никогда не собирает сплетни, но всегда знает, что происходит в школе. Буйная тройка уверена, что сам замок рассказывает ей, другие считают, она владеет каким-то новым типом окклюменции. Тодд на эти бредни не ведется и подозревает, что все дело в сети информаторов-портретов (тот призрак-шутник наверняка тоже замешан, вечно они с Пивзом что-то на пару творят), но каждый раз, когда она этим всезнающим взглядом смотрит, мурашки по коже идут. А если разозлить ее, ухх. Тодд практически уверен, что она могла бы и невербально заавадить, а потом, как оскароносная актриса, притвориться удивленной, когда ты упадешь замертво. Внешность хрупкой, черноволосой (что только подчеркивало ее бледность) девушки с большими глазами была обманкой. Каждый, кто общался с ней хотя бы раз, чувствовал, какую силу скрывает в себе эта юная хаффлплаффка.

— А как же Буйная тройка? Они же без тебя от школы и камня на камне не оставят, ты их хоть как-то сдерживаешь, — пытаясь перевести тему с себя, спросил Тодд. Видит Мерлин, еще слишком рано для обсуждения его безнадежной влюбленности.

Парень даже не сомневался, что Фара согласится. Он был рядом, когда они познакомились. Бротцманы тогда пытались пробраться в запретную секцию и наткнулись на темнокожую рейвенкловку, что пыталась разобраться с какими-то заданием по рунам. Вид у нее был отчаянный, и младшая, глянув ей через плечо, быстро показала, где у нее ошибки и как их исправить. Что Тодду показалось немного грубоватым, он бы на такое разозлился, но Блэк только пробормотала что-то похожее на «О боже, ты права», а потом резко обернулась.

И если между ними тогда не проскочила та самая «искра», то Тодд — флоббер-червь.

— Ну, во-первых, они мальчики взрослые, Мартин постарше тебя будет, смогут вечер без меня пробыть. А во-вторых, с чего ты взял, что это я сдерживаю их? — сказала Аманда и хитро посмотрела на брата. Тодд фыркнул и вернулся к своей овсянке. Черт пойми что происходит в этой компании.

Попервой он даже пытался защитить младшую сестру, считая, что разношерстная компания гриффиндорцев плохо повлияют на тогда только поступившую в Хогвартс девочку. Но они с Воглом (а значит, и со всей сворой чокнутых), тогда тоже только поступившим, подружились так крепко, что любые попытки разделить их оказались бесполезными. Да и по прошествии лет ничего плохого со стороны ребят замечено не было, помимо втягивания девочки в странные розыгрыши и сомнительные махинации. Но Аманда всегда была той еще засранкой и только поддерживала подобную деятельность.

— Барабанщица! Эй, Барабанщица! — послышался громкий крик Вогла через весь зал. Мелкий азиатский парнишка — самый младший из Буйной тройки — подпрыгивал на скамье гриффиндорского стола, улыбаясь. Ну, как говорится, вспомнишь солнышко. — Ты идешь?!

Аманда улыбнулась, одним глотком допила кофе и поднялась из-за слизеринского стола.

— Мне пора. Сделай уже что-нибудь с этим взглядом побитой собаки. — сказала девушка и, взлохматив брату волосы напоследок, быстро пошла к выходу из Большого зала, где ее уже ждала компания в полном сборе.

Снова уставившись в свою наполовину пустую тарелку Тодд, вздохнув, отодвинул ее в сторону. Есть что-то больше не хотелось. Взгляд сам собой пробежался по хаффлплаффскому столу и парень с удивлением заметил, что многие ученики уже начали собираться. Неужели он действительно так долго пялился на Дирка?

***

Шумная компания шла по коридору второго этажа, направляясь к Боковой комнате. Гриппс с Кроссом спорили о следующем цвете, в который стоит зачаровать Миссис Норрис: Кросс настаивал на синем, а Гриппс утверждал, что ему недостает патриотизма и что старикан Филч оценит, если в этот раз кошка будет гордо носить цвета лучшего факультета — Гриффиндора. Рядом вприпрыжку шел Вогл, как всегда едва сдерживая рвущуюся наружу энергию, и поддакивал каждому из друзей. На самом деле младшему не было особого дела до цвета, он просто хотел лишний раз позлить завхоза. Тот всегда после их розыгрышей еще несколько дней ходил, забавно бормоча что-то про возвращение телесных наказаний и про то, как здорово было бы отлупить всех этих сопливых мародеров. Особенно возбуждаясь, когда кто-то осмеливался тронуть его древнюю как мир кошку (несмотря на то, что, Буйная тройка уверена, ей даже нравилось время от времени менять образ).

Аманда с Мартином шли чуть поодаль. Уроки кончились еще пару часов назад, и любой непросвещенный мог бы решить, что они обсуждают какую-нибудь задачку по чарам.

— Можем попробовать измененное запечатывающее заклятие, чтобы оно действовало в определенном радиусе под ней, а не на всем коридоре. А сверху Инвениендум Верум, — предложил Мартин, взлохмачивая свои белые волосы, как всегда делал, когда пытался что-то придумать.

— Как на счет Карпе Ретрактум, чтобы притянуть их к одному месту?

— Оно не липкое, но если доработать, на самом деле может сработать. Почти уверен, что Фредди что-то такое упоминал, посоветуемся еще и с ним.

Аманда согласно хмыкнула и глянула вперед по коридору, когда увидела идущую навстречу компании темнокожую девушку. Фара, заметив подругу, улыбнулась и помахала рукой в качестве приветствия.

— Ты снова это делаешь, — весело прокомментировал Мартин, заметив нежную улыбку, появившуюся на лице подруги. — Глаза сердечки, прямо как у твоего брата.

Аманда пихнула его локтем в бок, на что парень только рассмеялся и, приветственно кивнув подошедшей Фаре, отошел к троице, вклиниваясь в спор о будущем цвете Миссис Норрис.

— Я вас догоню, — обратилась Аманда к друзьям. Переглянувшись, парни понимающе кивнули и, перешептываясь, пошли вперед по коридору, оставляя девушек позади.

— Идем, Боссу нужно пофлиртовать со своей девушкой, — громким шепотом проговорил крупный темнокожий парниша, чуть посмеиваясь. Гриппс никогда не умел говорить тихо.

Кросс, еще более громко, возмущенно шикнул на друга. Аманда, вздохнула и закатила глаза. Фара благоразумно сделала вид, что ничего не слышала.

— Привет, Фара! — несколько неловко поздоровалась Аманда. — Что ты здесь делаешь? Мне казалось Башня Рейвенкло в другой части замка.

— Заходила на кухню. Вчера засиделась за прорицаниями допоздна и проспала завтрак. Клянусь, я в в шаге от того, чтобы просто выписывать астрологические прогнозы знаков зодиака из маггловских журналов как ответы. Этот глупый шар не хочет мне ничего показывать, я… — нервно начала тараторить Фара, но, опомнившись, прервалась. — Прости, не хотела на тебя все вываливать.

— Нет-нет, все в порядке. Если тебе нужен мой совет — придумывай. Пиши все, что придет в голову, от чего-то невероятного до того, что вполне может случится, — девушка остановилась на секунду, понимая, что сейчас скажет, и собираясь с силами. — Например, что-то вроде прогулки по Хогсмиду с какой-нибудь милой особой, знаешь, в ближайшем будущем. В эти выходные, допустим. Возможно, твое ведение будет так четко, что ты даже увидишь, что ее имя начинается и заканчивается на А. Ну, это так, предположение.

«Это ужасно», — подумала Аманда, мысленно проклиная себя. Но Фара, казалось, так не считала. Она прыснула и, чуть прищурившись от смущенной улыбки, смотря Аманде прямо в глаза, подыгрывая, ответила:

— Хм… Да, думаю было бы здорово увидеть себя гуляющей с какой-нибудь очаровательной брюнеткой.

— Правда? Я почти уверена, что ты могла расплывчато увидеть что-то такое на это воскресенье.

— Знаешь, думаю, ты права, кажется, вспоминаю что-то такое.

— Это отлично. Здорово. — Аманда засмеялась. Она чувствовала, как румянец греет щеки и не могла отвести взгляда от смеющихся глаз Фары. — Кхм. Так куда ты сейчас?

— А, да. Мне нужно в библиотеку. Мисс Фелпс задала написать огромное эссе о Дурманящей настойке. А там еще прорицания допридумывать нужно.

Не то чтобы Аманде хотелось впечатлить Фару, но, возможно, ей хотелось впечатлить ее. Так что она, меньше секунды размышляя о том, насколько это хорошая идея, сказала:

— Тогда позволь мне помочь тебе. Ты когда-нибудь слышала о Боковой комнате? Она тут, рядом, — дождавшись отрицательного ответа, девушка продолжила. — В общем, в этой комнате стоят восемь портретов — по одному на каждый этаж — и, если назовешь правильный пароль, сможешь, избегая всех этих безумных лестничных пролетов, попасть на тот этаж, который тебе нужен. Давай я лучше покажу.

Фара недоверчиво покосилась на Аманду, но все равно пошла за ней.

— Хорошо, допустим, но почему о ней никто не говорит? Только не говори, что это секрет. Это Хогвартс, здесь любой секрет достояние общественности.

Аманда засмеялась.

— Нет, не секрет, скорее забытый провал. Этой комнатой никто не пользовался где-то лет сто. Как мы поняли, те портреты довольно сварливые и ленивые, так что работали через раз. Из-за этого пароли как-то забылись и потерялись, а этот коридор забросили за ненадобностью.

— Но если он не рабочий, то зачем- Только не говори, что ты смогла откопать пароли, о которых никто не слышал с век! — завернув за угол, девушки оказались в просторной комнате, выглядящей как часть шестиугольника. Полукруг, разгранённый на четыре стены, на каждой из которых висело по два портрета, отделенных друг от друга резными колоннами. Пол был выложен треугольными плитами песочного, черного и красного цветов, а в свободных местах на стенах висели канделябры с вечно горящими свечками.

— Вау… — вырвалось у Фары. Несмотря на то, что она училась в этом замке уже пять лет, он не переставал ее удивлять.

— Святое дерьмо, правда? — с улыбкой глядя на восхищенную Фару, сказала Аманда. — И, технически, не я нашла пароли. Я как-то копалась в библиотеке для одного важного дела и в запретной секции нашла запрятанный блокнот. Некто Лунатик вместе с друзьями лет пятьдесят назад, видимо, хотели создать карту замка — что глупо, согласись, тут же лестницы все время двигаются, а некоторые комнаты и вовсе перемещаются с этажа на этаж, когда им вздумается.

— Действительно странно. Но, может, они были магглорожденными и не знали, как точно это место работает. Я тоже не сразу разобралась, — осматривавая один из портретов — мальчика, лет пяти, играющего в саду с собакой, — ответила Фара.

— Может. Ну, знаешь, судя по тому, что записи оборвались ближе к концу блокнота, а мы так и не слышали про Великую Карту Ховартса, они все же бросили эту затею. Ну, или выпустились до того, как у них что-то получилось. В любом случае, Лунатик записывал туда все коридоры, комнаты, потайные ходы, их измерения, а также — барабанная дробь — все пароли, что смогли найти! — действительно пробарабанив по воздуху, торжественно обведя рукой комнату, заключила Аманда.

Девушки двигались вдоль стен, осматривая портреты: кто-то игнорировал их, кто-то приветливо махал, а кто-то (угрюмый сухой старик с портрета на третий этаж) брезгливо морщился и отворачивался.

— Если записям около пятидесяти лет, а пароли были утеряны около ста лет, то как они смогли найти их?

— Судя по блокноту, они вломились в кабинет директора и покопались в старых, прямо очень старых записях, — встретив удивленный взгляд Фары, девушка фыркнула. — Ага, хардкорные ребятки.

— Прямо-таки настоящие панки семидесятых, — смешливо хмыкнула Блэк.

— В общем, если тебе в библиотеку, то на четвертый этаж ведет Дайлис Дервент, она не любит, когда ее отвлекают от вязания, но редко когда отказывается помочь. Пароль «Злонамеренность».

— А ты куда сейчас?

— На восьмой этаж, у нас там, эм… деловая встреча. Да, можно так сказать, — лукаво ответила девушка и подошла к портрету, за которым не так давно скрылись ее друзья. — «Звёздный свет».

Молодой барон приподнял шляпу в знак признания, и портретная рама отодвинулась, открывая проход. Аманда почти зашла в него, когда обернулась и окликнула Фару:

— Эй, Фара. Просто для ясности: Хогсмид на этих выходных. Ты же поняла, что это свидание?

Блэк улыбнулась:

— О да, да, думаю, я определенно уловила суть.

— Отлично. Буду ждать. И удачи с эссе, — попрощалась Аманда и наконец ушла вглубь прохода. Портрет поспешно вернулся на место, и Фара не смогла сдержать счастливого и — возможно, всего немного, совсем чуть-чуть, — нервного смеха. У них с Амандой будет свидание. ВАУ.

Из портрета, напротив которого стояла рейвенкловка, нарочито громко кашлянули, и девушка, на секунду забывшая, где находится, посмотрела на него. Пожилая ведунья с длинными серебряными локонами, вязавшая там ранее что-то из бордовой пряжи, теперь, приспустив на носу очки, в ожидании смотрела на Фару.

— Юная леди, вы собираетесь куда-то? — мягким, но скрипучим от старости голосом проговорила женщина.

— Да, простите, задумалась. «Злонамеренность».

Старушка удовлетворенно кивнула, и портрет отошёл от стены, открывая проход напрямую в нишу на четвертом этаже совсем рядом с библиотекой, давая девушке скрыться в нем.

— Ах, эти нежные юные чувства, — умилился барон.

— Не будь они, как это называется… сапфо, Фиджеральд, Вы бы не были так воодушевлены, — хохотнула молодая полная девушка, сидящая в воздушном голубом платьице на освещенной солнцем летней поляне, из портрета на седьмой этаж.

— Ох, не Вам меня упрекать, Лиззи, — добро ответил барон, и они оба засмеялись.

— Фрукты, — раздраженно буркнул старик с портрета на третий этаж и ушел из своей рамы в пустой класс на шестом этаже, подальше от шумных детей.

***

Тодд сидел в библиотеке, пытаясь переписать конспект по истории магии, но все время отвлекался. Драклов Бинс настолько скучен, что даже от записей его лекций клонит в сон. Надо к нему магглов с бессонницей приглашать, мигом вылечатся. Хотя, наверное, сначала испугаются ужасно, но, парень уверен, даже страх не сможет победить силу занудства Бинса.

— Тодд, Тодд, Тодд, Тодд, — прервало размышления произнесенное громкой скороговоркой его имя, и Бротцман с раздражением понял, что опять начал засыпать прямо над пергаментом. Библиотекарша шикнула, строго посмотрев на нарушителя тишины. Дирк, чуть виновато улыбнувшись женщине, сделал вид, что застегивает рот на молнию, и сел на стул рядом с Тоддом.

— И тебе привет, Дирк.

— Что ты делаешь? — чуть протягивая звук «о», спросил парень, чуть прищуривая глаза.

— Умираю, очевидно. Клянусь, еще немного, и я стану вторым человеком в мире, который умер от занудства Бинса. После самого Бинса, конечно.

— Ты опять ничего не писал на лекции? — немного удивился хаффплаффец.

— Нет, конечно. Я всего лишь человек, а на его голос точно наложено заклятие сна, клянусь. Понятия не имею, как у вас с Моной получается на его уроках мало того, что не засыпать, так еще и конспекты писать.

— Ну, справедливости ради, это сложно назвать конспектами, — «еще бы» — подумал Тодд. Он как-то заглянул в пергамент друга по трансфигурации: невероятная хаотичность поразительно красивым почерком. Нет, он невозможен. — И я не думаю, что можно наложить заклятие на голос, Тодд. Просто мы с Моной находим манеру подачи материала сквозь кучу ненужных деталей и фактов довольно, ммм… занимательной.

— Ну естественно вы находите это занимательным. — закатив глаза, ответил слизеринец, не совсем понимая, он больше раздражен или покорен. — Ты что-то хотел?

— Ах да! Как мило, что ты напомнил! Я обнаружил некоторое интересное дельце и раз уж ты не занят-

— Ну вообще-то… — начал парень.

— Не занят, — с нажимом продолжил Дирк, — то ты должен мне помочь.

Бротцман мог бы сказать Дирку отвалить, мог бы сослаться на незаконченное эссе по зельям и едва начатый конспект по истории. Но это значило не видеть, как загорается лицо парня, когда он рассказывает об очередной пропавшей сове какого-то третьекурсника, которая в итоге просто решила поспать в другом конце совятни (после того случая Тодд еще долго ругался, потому что как можно было, даже не осмотрев совятню, устраивать переполох на весь замок, да у него IQ меньше, чем у его филина, флоббер-червь недод-), и как гордится собой, поняв, в чем было дело. А Тодд так сильно, так абсурдно влюблен. Разве мог он отказаться от этого?

— Дай угадаю, тебе стало скучно и ты придумал очередное дело с разве что намеком на внятный план, которое в конечном итоге выльется во что-то странное или глупое?

— Вообще-то, — Дирк вытянул вперед указательный палец, желая возразить, но, задумавшись, остановился. — Ну да, возможно.

— Ну и чья кошка на этот раз сбежала в Запретный лес? Может, чья-та жаба ускакала в Тайную комнату?

— И вовсе не обязательно быть таким язвительным, Тодд, — и спустя секунду, заинтересованно придвинувшись ближе спросил. — А что, чья-то жаба ускакала в Тайную комнату? Она смогла открыть проход? Значит ли это, что она родственница жабы самого Салазара? О, это было бы интересно!

Бротцман чуть улыбнулся, наблюдая за Дирком. Честное слово, его мозг это что-то невероятное.

— Нет, Дирк, нет никакой жабы, Мерлин. Так что за дельце?

— Да, точно, дельце! — тут же переключился хаффлплаффец. — Помнишь того призрака-шутника, который с Пивзом все время что-то выкидывает?

— Его хрен забудешь.

В прошлом году они с Пивзом подговорили кого-то из учеников (все догадывались, кого именно, но свидетелей не нашлось) наколдовать ловушки в коридоре к кабинету Зельеварения, так что любой, кто попадал в них, становился счастливым обладателем неоново-зеленых волос, которые никто не мог убрать. Самые неосторожные вынуждены были ходить с это красотой еще несколько дней, пока чары сами не спадут. И, естественно, Тодд стал тогда одним из счастливчиков. Пивз еще неделю его доставал.

— Так вот, — заговорщически осматриваясь по сторонам, словно кто-то мог подслушать, Дирк придвинулся совсем близко. Бротцман всегда терялся на доли секунд, когда Дирк делал так, а тот, будто само существование понятия личного пространства было абсурдом для него, делал так часто. Тодду очень не нравилась и очень нравилась одновременно эта черта в нем. — Уверен, он опять что-то замышляет, и я хочу узнать, что.

— Зачем? Эти двое из ларца все время что-то творят.

— Двое из- Кто?

— Это из маггловского русского- Неважно, потом расскажу. Зачем тебе узнавать, что эти двое опять задумали? Ты же не думаешь, что сможешь их остановить, правда?

— Ради веселья, все ради веселья, дорогой мой. И не остановить, а быть готовым. Разные вещи. К тому же, ты сам только что сказал, что тебе скучно!

Дирк посмотрел Тодду в глаза, и тот снова понял, как же он вляпался. Вот черт.

— Ты в порядке? — внезапно спросил Дирк, будто специально улыбаясь так очаровательно. Как будто даже немного игриво.

— Э-э… что? В смысле да, в полном, почему ты спрашиваешь? — недоуменно моргнув, ответил Тодд.

— У тебя уши и щеки покраснели, ты не заболел?

Бротцман покраснел ещё больше под веселым взглядом дирковых серо-зелёных глаз и немного отодвинулся от греха подальше. Он постарался выкинуть неуместные мысли из головы, вернуть себе невозмутимый вид, и продолжил с привычным скепсисом.

— Я в порядке. Ну и как ты предлагаешь это сделать? Мы же не можем просто заявиться на восьмой этаж и попросить его все нам рассказать.

— За кого ты меня принимаешь? Мы будем действовать куда более тонко, — слизеринец вопросительно поднял брови, и после небольшой драматической паузы Джентли продолжил («Выпендрежник» — очарованно подумал Тодд). — Мы пойдем на восьмой этаж и будем следить за ним, пока не поймем, что он собирается делать.

Тодд застонал, потирая закрытые глаза средним и большим пальцами.

— Ужасный план, поверить не могу, что соглашаюсь на это.

***

Великий План Дирка Джентли («Именно с большой, Тодд, это, да будет тебе известно, очень важная деталь») было решено осуществить в воскресенье вечером, когда большая часть старших студентов уйдет в Хогсмид. Конечно, никто уже не удивлялся, внезапно встретив эту парочку за несколько минут до отбоя далеко от гостиных их факультетов, даже старосты игнорировали их ночные вылазки, не желая снова терпеть тяжелый взгляд Бротцмана и пространные объяснения Джентли. Но все же, чем меньше вероятность того, что их отвлекут, тем лучше. По крайней мере, так считал Дирк.

Слизеринец опаздывал уже на семнадцать минут, и это, безусловно, не сильно большое опоздание, но Тодд мог сказать по опыту: Дирк способен успеть вляпаться в неприятности и за куда меньшее время. Джентли, наверное, был единственным студентом, неплохо общавшимся даже с Филчем, который по определению ненавидел всех, если это не его кошка. Но, даже несмотря на благосклонность завхоза, с ним все время что-то происходило: то забредет в какой-нибудь коридор, которого, клянется, раньше не было; то примет приглашение Почти Безголового Ника и, никому не сказав, пропадет на весь день в подземельях; то заработает отработку, потому что совершенно случайно, заглядевшись на статую Одноглазой горбатой ведьмы («Мне просто показалось, что оттуда веет прохладой!») окажется в подвале Сладкого королевства и вернется спустя несколько часов уже с охапкой шоколадных лягушек и почему-то коробкой «Берти Боттс», которые терпеть не может.

А однажды Дирк, прячась от Барт — четверокурсницы гриффиндорки, которая, после одной истории на первом курсе, пугала парня до чертиков — влез в Исчезательный шкаф и оказался в маггловском Лондоне. Там, конечно же, помог разобраться старушке сквибу и ее говорящей вороне (Тодд, если честно, сам не до конца понял эту часть рассказа) с проклятым чайником. По возвращению его ждали отработки на два месяца, но это не помешало ему гордо заявить, что отныне он хочет работать в Аврорате Разрушителем Проклятий.

Уже подходя к месту встречи, Тодд услышал голос друга и вздохнул с облегчением. Дирк, скрашивая ожидание, что-то напевал (наверняка одну из тех попсовых маггловских песен, с которыми познакомила его Аманда). Парень не надел свою мантию, оставшись в школьных брюках и белой рубашке с галстуком в цветах факультета и эмблемой с барсуком. Тодд же предпочел снять душащий галстук и глупую форму, переодевшись в более комфортные для себя джинсы — спасибо маглорожденному отцу — и любимую серую рубашку. Он гордился своим факультетом, но необходимость ношения формы раздражала.

— О, вот ты где! — только заметив друга, начал тараторить Дирк. — Я пришел пораньше и сумел завести чудесный разговор с леди Куинн — она только вернулась от дамских посиделок с Полной Дамой в портрете на четвертом этаже. Представляешь, Полной Даме не нравится нравится новая мода на разноцветные волосы? Леди Куинн сказала, что Полная дама сказала, что она совсем не понимает Тростов. Ты их знаешь, одна из них еще ловчиха в команде Квидичча Рейвенкло. Как думаешь, стоит Полной Даме сказать, что их волосы от рождения розовые? А еще она почему-то посчитала, что все те зеленые волосы в прошлом году были вроде как флешмобом студентов. Забавно, правда?

Тодд слушал увлеченную речь Дирка, который снова в потоке мыслей ушел бесконечно далеко от темы, и почувствовал, как где-то в груди разливается тепло. Парень усмехнулся.

— Дирк, ближе к делу.

— Так я к нему и веду! В общем, когда леди Куинн уже собиралась уходить обратно в свою раму, она заметила, как наш шутник направлялся в заброшенный класс туда же. Она сказала, что в последнее время он частенько туда захаживал, а Кровавый Барон сказал, что Пивз и другие студенты — по описанию точно Буйная тройка — в последнее время часто там ошиваются. Я же говорил, что они что-то замышляют! Кстати, где ты был?

Не дав парню ответить, Дирк схватил Тодда за руку и потащил за собой вдоль коридора в сторону лестниц. Ожидающий дирковский взгляд ясно дал понять, что рассказывать причину своего опоздания стоит по дороге. И Тодду было бы действительно легче сосредоточиться на рассказе о том, как Аманда ворвалась в его комнату, перерыла весь шкаф и забрала его кожанку со значками, говоря, что в ней она все равно выглядит лучше и что маглорожденная Фара точно оценит, если бы Дирк не продолжал держать его за руку всю дорогу. Чертовски отвлекающе, надо сказать. Но это было разумно — думал Тодд — он всегда так делал. Просто Дирк выше его на целую голову и ноги у него длиннее, так что каждый шаг хаффлплаффца был как два тоддовых. Джентли просто не хотел, чтобы он отставал, вот и все. А на лестницах вообще опасно ходить ни за что не держась, нужно быть готовым, если какая-нибудь хитрая ступенька пропадет. Обычная практичность.

После второй магической Войны и восстановления школы на четвертом этаже оказалось множество не используемых сейчас классов. Периодически старшекурсники хранили в них запасы из «Бутылочного пива Белчера» и «Кабаньей головы», пронесенные мимо зорких, несмотря на возраст, глаз миссис Норрис, а периодически и прятались сами. Парни и сами не знали, что именно пытаются найти. Тодд предположил, что один из заброшенных кабинетов может использоваться как зельеварочная или как какая-нибудь штаб-квартира. Желательно как в фильмах: с меловой доской, на которой пошагово расписан план, наклеены колдографии и подробно разрисованы схемы действий. Так или иначе Дирк настаивал на осмотре каждого заброшенного кабинета, встречавшегося им на пути, так что к третьей комнате они обнаружили несколько бутылок огневиски, бутылку маггловской текилы, запас Гиперъязычков и Кровопролитных конфет, кеглю пива, чей-то забытый учебник Зельеварения за шестой курс и гриффиндорский галстук.

Пройдя в шестой по счету кабинет Дирк резко остановился, заставляя Тодда врезаться в его спину. Что-то невидимое не давало пройти дальше. Он обернулся, пытаясь пройти обратно к выходу, но, не сделав и двух шагов, снова уткнулся в невидимый барьер. Попытки Тодда уйти в сторону закончились тем же. И, только подняв голову к потолку, он понял, в чём дело.

— Какого хрена? Омела?

Бротцман раздраженно закатил глаза: Мерлин, они идиоты.

— Кажется она зачарована. Предполагаю, это и есть тот розыгрыш, который они планировали. Интересно.

— Я уже понял, Шерлок.

Глупый, глупый Тодд. Аманда даже не простебала его согласие помочь Дирку с очередным нелепым делом, пожалуй, стоило догадаться, что что-то тут не так.

— Судя по всему, мы должны поцеловаться. Это же омела, — предположил Дирк, вопросительно глянув на Тодда, выглядя так, будто вовсе не находит эту возможность неприятной.

Ох, чертов Мерлин. Сердце Тодда пропустило удар, и на секунду его захлестнула паника. Ох, блять. Голубые глаза расширились в удивлении, но вскоре оно сменилось злостью. Парень помрачнел.

— Нет. Нет, ты не обязан. Правда, чувак. Я что-то придумаю.

Тодд хотел поцеловать его, еще как, но не так. Он не хотел, чтобы это случилось из-за глупого розыгрыша, только потому, что дурацкое зачарованное растение не оставило Дирку выбора. Тодд пообещал себе, что прибьет Аманду.

Дирк нахмурил брови и открыл рот, готовясь возразить, но его перебил показавшаяся из стены сначала призрачная голова, а затем и все тело коренастого, вынужденно вечно молодого парня — немногим старше ребят.

— Но-но-но, правила есть правила, лупоглазик.

— О, ну конечно. Вы хоть понимаете, что это считается насилием? — резко процедил Тодд.

— Насилие? Нет-нет-нет, мы против этого! Даже эффект любовного зелья, что мы с братом придумали, исчезал спустя пару минут после общения с целью приворота. Этот прелестный цветок зачарован на взаимность, друг мой, можешь сам проверить.

— Взаимность? В смысле, — голубые глаза бегали от призрака к Дирку и обратно. Что-то в голове начало складываться, но смысл слов ускользал. Чего?

— В смысле, я не против. Очень даже за. И давно, на самом деле. Это я и хотел сказать, — перебил Дирк. Парень казался немного смущенным, и это заставило шестерёнки в голове Тодда со скрипом начать вертеться. — Все ждал, когда ты сам решишься, но, видимо, кто-то устал ждать и устроил нам ловушку для родителей.

Дирк слегка улыбнулся, радуясь тому, что смог уместно вставить маггловскую отсылку, и Тодду так сильно захотелось поцеловать его. Но для начала ему нужно было кое с чем разобраться.

— Но ты никогда не говорил!

— Я намекал! Я флиртовал с тобой, Тодд, то есть прямо постоянно.

— Думаю, такое я бы точно заметил.

— Это очаровательно, ты напоминаешь мне моего младшего брата. До него тоже ужасающе долго не доходило, — вновь вклинился призрак. Тодд, даже не поворачиваясь, продолжая удивленно смотреть на Дирка, показал призраку неприличный жест. Тот только коротко засмеялся.

— То, как я всегда касаюсь тебя? Обнимаю? Держу за руку? Полагаю, нужно было делать это более понятно, но я не хотел давить.

— А разве ты не со всеми такой? С Амандой, например! Да, может, с чуть меньшей интенсивностью, да и не так, чтобы за руку ходить, но это потому, что мы с тобой чаще общаемся. Фара просто не любит такое, а Мона.. ну, это Мона, она как твоя пугающая сестра.

— Тебе так повезло, что ты милый, — вздохнув, проговорил Дирк, легко усмехаясь. — Прямо сейчас я очень хочу поцеловать тебя, теперь понятно?

— О, да иди ты, — проворчал Тодд, хватая Дирка за черно-жёлтый галстук и заставляя пригнуться к себе. Он коснулся чужих губ так нежно, как только мог, кажется, не до конца веря, что теперь можно.

Этот поцелуй мягкий и невинный, но его более чем достаточно, чтобы чары прошли. Хотя едва ли кто-то из подростков заметил свежесть, которая окутала их, сигнализируя об этом.

Когда Тодд открыл глаза и посмотрел на Дирка, то заметил, что его милый легкий румянец стал ярче, и это само по себе удивительно. Заставить хаффлплаффца покраснеть было не так просто. Он мог смущённо заговариваться и упорно делать вид, что грязь на его ботинках куда интереснее лица собеседника, но краснеть? Такое случалось нечасто. А теперь вот случилось. Из-за него. Из-за Тодда. Парень подумал, что обязан как-нибудь заставить его покраснеть куда больше.

— Ах, чужие дети так быстро растут! — притворно всхлипнул призрак сбоку от пары. Тодд разочарованно простонал, поворачиваясь.

— Ну здорово, чувак, спасибо, что испортил момент.

— Тодд!

Это вечер, видимо, решил добить Бротцмана потрясениями, ведь призрак, игнорируя грубость парня, притворно воскликая, заговорил:

— О! Надо же, я ведь не представился! Что бы сказала моя матушка! Меня зовут Фред. Фред Уизли, — призрак протянул руку для рукопожатия. Тодда будто обухом по голове ударили. Это Фред Уизли? Тот герой второй магической войны? Один из создателей Всевозможных волшебных вредилок? Друг Гарри Поттера, погибший во время битвы за Хогвартс? Он водится с Пивзом и Буйной тройкой? Парень на автомате протянул руку в ответ, пытаясь сжать воздух. Призрак — Фред — заливисто рассмеялся, сквозь смех говоря что-то похожее на «никогда не надоест».

— Мог бы, кстати, изначально его просто в щеку поцеловать, никто не говорил про губы. — успокоившись, сказал Фред.

Дирк фыркнул, пытаясь сдержать смешок. Тодд тут же перевел возмущенный взгляд со стены, на которую, оказывается, пялился последние несколько секунд, переваривая новую информацию, на призрака.

— Ах ты суки-

***

Бар «Три метлы» в воскресенье вечером оказался плотно забит старшекурсниками школы Хогвартс и жителями ближайшей магической деревни. В углу, за одним из задних столиков, сидели две девушки. Девушка в чуть большеватой ей кожаной куртке и завязанными в высокий хвост черными волосами увлеченно слушала рассказ девушки напротив. Темнокожая девушка в бежевом свитере расслабленно, периодически отвлекаясь на вопросы и уточнения собеседницы, рассказывала о своём доме и детстве единственного ребенка с волшебным потенциалом в маггловской семье.

Фара редко позволяла себе расслабиться, в голове вечно держались установки, что она обязана оправдать нахождение в волшебном мире, если уж ее выбрали, если уж позволили узнать об этой потрясающей части жизни, то она обязана узнать как можно больше. Так что расслаблялась она редко, но рядом с Амандой, под взглядом ее невозможно красивых карих глаз, заставляющий чувствовать разливающееся где-то внутри тепло, сделать это было, пожалуй, даже слишком просто. Аманда смотрела на Фару так, будто та самый интересный человеком в обоих из миров. Аманда смотрела на Фару так, будто она была важной, заставляла ее почувствовать, поверить, что это действительно так. Так что обычно не любящая говорить о своей семье девушка рассказывала обо всем, даже не пытаясь закрыться: о старшем брате, заботливой бабушке и строгом отце-военном; о детской мечте стать полицейской, чтобы заставить отца гордиться, о реакции на пришедшее из Хогвартса письмо. О маленькой соседской девочке Лидии, живущей через пару домов, за которой она присматривает летом, и красивых маленьких фейерверках, которые та неосознанно колдует выбросами магии, когда чему-то слишком радуется. И много еще о чем.

А Аманда слушала и чувствовала, что слушать готова вечно — вообще что угодно, пока говорит это она. Немного нервничая, Бротцман накрыла своей ладонью чужую, готовясь убрать её в туже секунду, как заметит недовольство. Но замечает только, как Фара останавливается на доли секунд, смотрит на контраст рук, дотягивается большим пальцем, нежно гладит основание большого пальца девушки напротив, и продолжает говорить как ни в чем не бывало. Только в глаза собеседнице теперь заглядывает чуть чаще, замечая в них горящую нежность. Да и у самой наверняка взгляд такой же.

Аманда задавала вопросы, сама в ответ рассказывала о своём детстве, о маглорожденном отце, который познакомил её с маггловской музыкой и маггловским миром в целом, о первом впечатлении от просмотра телевизора и любви к «10 причин моей ненависти». Темы сменяли одна другую, и ни одна из девушек не замечала, как много времени прошло, пока бутылки сливочного пива не закончились.

Фара как раз собиралась предложить взять ещё по одной, когда в бар залетел серебряный патронус в виде кролика, направляясь прямо к их столику, и прервал ее на полуслове.

— Аманда Джейд Бротцман, надеюсь, свидание проходит хорошо, потому что ОНО БУДЕТ ПОСЛЕДНИМ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ! Ни родители, ни Буйная Тройка, ни друзья призраки не спасут тебя от моего гнева, т-мгхм-

Голос парня прервался мычанием, будто кто-то закрыл ему рот, и на смену ему пришёл смеющийся голос Дирка.

— Не обращай на него внимания, не смог его остановить. Хорошего вам свидания, надеюсь, все проходит отлично! И спасибо теб- Ауч! Не кусайся, это грубо!

Серебряный кролик постепенно исчезает, оставляя после себя неразборчивое, недовольное бормотание старшего Бротцмана. Аманда извиняется перед Фарой и громко смеётся. План сработал прекрасно, печальная личная жизнь её непутевого братца спасена, а значит, можно с чистой душой продолжать заниматься своей.

— Всё в порядке? Знаешь, в детстве я ходила на борьбу, так что, если понадобится надрать ему зад без магии — могу помочь, — усмехаясь, сказала Фара, видя довольный хитрый блеск в глазах возлюбленной, мысленно делая пометку позже обязательно узнать, что же такого она сделала своему брату.

— Я могу без магии надрать ему зад лет с пяти, но твои намерения определённо приняты к сведению, — девушка осмотрелась и немного удивлённо заметила, что за окном уже стемнело. — Не хочешь прогуляться? Тут становится слишком шумно.

— С тобой — куда угодно.

Аманда совершенно счастливо хихикнула, поднимаясь с места.

В прохладную ночь девушки вышли с переплетенными пальцами и несмелыми мыслями о возможном окончании этого вечера.