Итачи не отрываясь смотрел в окно. Чашка с медленно остывающим чаем застыла на уровне груди. Итачи её не замечал. Не замечал, как беспокойно вдохнул и забыл выдохнуть, пока в лёгких стало некомфортно. Тюль в мелкий цветочек разрезала блёклое отражение освещённой комнаты на стекле. А снаружи шёл дождь. Под дождём стоял мальчик, ровесник Саске. Итачи знал его, видел несколько раз, когда он приходил к товарищу за домашним заданием. Вроде бы, болел долго: то ли аппендицит, то ли воспаление лёгких схватил. Мальчик стоял внизу под зонтиком и смотрел прямо на Итачи. Они молчали, но будто переговаривались. Итачи хотел спросить, почему он не заходит, а паренёк рассматривал его большими любопытными глазами. Они казались ещё больше на осунувшемся от болезни лице, выглядели ввалившимися. Бледный, хотя раньше он всегда пыхал здоровьем. Чётко видно каждую голубую венку сквозь прозрачную кожу, щёки испещрял симметричный рисунок кошачьих усов.
Итачи помнил его по капельке крови на пальце, по внезапному возгласу и упрямо сжатым губам. Не разревелся, только нож уронил. Возмущение Саске и один-единственный взгляд Итачи для оценки ситуации. Потом перекись, пластырь, горячий шоколад и несколько тёплых слов: «Лучше тебя только мама…» Мама, которой никогда не было. А потом его глазёнки, точно такие же, как сейчас внизу.
«Если я найду мир лучше этого…».
Итачи неторопливо замотал пораненный палец, не обратил внимания на заверения мальчугана. Да и зачем, если он всё равно забудет.
- Саске, - наконец позвал Итачи, не отводя взгляда от неподвижной статуи внизу.
- Чего? – недовольно откликнулся тот, и не думая вставать с дивана. Листал страницы красочной энциклопедии, лёжа на животе и подперев щёку рукой.
- Ты бы пригласил друга зайти. Промокнет ведь, заболеет.
Саске нехотя, с деланным вздохом, словно его всем миром притесняют, отложил книгу, скатился с кровати, лишь в последний миг выставив ноги перед собой. И зашагал. Опять нехотя, как будто Итачи о великом одолжении просит. И остановился рядом со старшим братом. Хмурый вид, сердито сжатые губы, рука на подоконнике, чуть лбом в стекло не упирался. А бедолага под дождём всё стоял.
Итачи ждал комментария Саске: что-нибудь пренебрежительное, вроде критики, чтобы Итачи укоризненно посмотрел на него, как делал это всегда. С другой стороны, какое ему дело до друзей брата?
Было дело, если друзья мокли на улице в столь поздний час или в растерянности зажимали порезанный палец.
- Хорошо. Я сам за ним схожу, - подавил вздох Итачи.
Не дождётся от Саске сочувствия.
- За кем? – недоумение в голосе брата остановило Итачи прежде, чем он успел отступить к двери.
- За твоим другом, - Итачи снова глядел на малыша внизу, неподвижно смотрящего вверх, со всей силы сжимающего рукоятку зонтика в маленьком кулачке.
- Там же нет никого, - Саске повернул голову, поднял глаза.
Вопрос. Искренний вопрос, не вызывающий ни единого сомнения.
Итачи опустил руки, поставил чай на подоконник. Если это подвох, то Саске очень умело играет.
- Хватит уже, - Саске вернулся к дивану и плюхнулся перед книгой, вновь погружаясь в чтение.
Итачи не спешил переспрашивать, снова поглядел вниз. Он стоял там, промокший насквозь. Наверно и за шиворот налило, и бельё сырое, и в ботинках хлюпает.
- Саске… - Итачи хотел получить объяснение.
- Если привидение увидел, то извини: я с ними не общаюсь, - Саске даже головы не поднял.
- Это же твой лучший друг.
- Кто! – братишка сердился, вынужденный вместо книги смотреть на Итачи.
- Кажется, его зовут Узумаки Наруто.
Саске снова хмурился. Не кинулся с обвинениями или всяческими отговорками, после которых Итачи пришлось бы самому спуститься на улицу и забрать паренька домой. Минула секунда, может, две. Замешательство брата коснулось и Итачи тоже. Как телепатия. Что-то происходило. Что-то необъяснимое. Итачи сразу отмёл версию бойкота. Саске мог сколько угодно не замечать друга после ссоры, но он не смог бы обмануть Итачи. Никогда не умел. У Саске всё на лице написано, зеркально отражающем малейшие эмоции.
- Итачи, - наконец Саске отложил энциклопедию. Более того, закрыл её, не заложив странички, но с дивана не встал. – Узумаки Наруто умер почти два месяца назад.
Умер?
- Как? – вырвалось у Итачи.
Он вернулся к изучению фигурки внизу. Наруто стоял там, живой. Бледный, измождённый болезнью, продрогший, но живой.
А Саске его даже не увидел.
Умер от лопнувшего аппендикса или жидкости в лёгких… от передозировки медикаментами… задохнулся ночью, борясь с непослушным дыханием… получил отёк лёгких… согнулся от боли по дороге и его сбила машина…
Это невозможно.
Итачи взял с подоконника недопитый чай. Оставался спокойным, чувствовал разливающееся тепло от ароматного напитка. Он мог бы отвернуться и задёрнуть шторы. Он мог бы допить чай за столом, смотря в монитор ноутбука. Он мог бы просто забыть, сославшись утром на галлюцинацию. Но он не выпускал из виду стоявшего в разрастающейся луже внизу Наруто.
«Если я найду мир лучше этого, я тебя обязательно возьму с собой».
И Наруто ждал… его.