— И тогда они обратились ко мне, чтобы попросить помощи, — безмятежно размахивая флейтой, произнёс Вэй Усянь, неторопливо шагая по горной тропе. Она была настолько узкой, а с одной стороны был крутой обрыв, что у Лань Ванцзи замирало сердце, когда он видел, как из-под ног спутника выкатываются камешки.
Всё началось с того, что Вэй Ина поймали на улице встревоженные крестьяне, жившие недалеко от горного массива. Ванцзи и Усянь как раз возвращались с ночной охоты, когда были перехвачены вусмерть перепуганными людьми. А поскольку Вэй Ин никогда не отказывал в помощи, как, впрочем, и Лань Чжань, пришлось тащиться в гору, чтобы найти логово странной твари, которая терроризировала городок у подножия горы. Точнее, поймали Вэй Ина, потому что к Лань Чжаню подойти боялись. И он стоял в стороне, наблюдая, как его спутник разговаривает с крестьянами. Само собой, об их просьбе Старейшина Илина рассказал Ванцзи, едва они остались наедине в комнате, которую сняли на ближайшем постоялом дворе.
— Они не сказали, что это за тварь может быть? — спросил Ванцзи, ничем не выдавая своего страха. После того, что случилось в Безночном городе, у него появился какой-то странный, иррациональный страх перед обрывами. Причём за себя Лань Чжань не боялся, а вот за Вэй Ина…
Три года прошло с того дня, как вся правда вскрылась. Сычжуй вполне успешно руководил небольшой группой младших учеников, ему во всём помогал Цзинъи. А сам Ванцзи, вместе с Усянем, чаще всего вдвоём отправлялись на ночные охоты, когда это было в свободное от кучи забот в Ордене время Ванцзи. Если же Верховный был занят, то Вэй Ин просто брал молодых адептов и отправлялся охотиться с ними — зелень внимательно слушала наставления и с удовольствием училась, а когда к ним присоединялся Цзинь Лин, то охота вообще превращалась в сплошное веселье.
— Неа, — покачал головой Усянь, не глядя себе под ноги. — Сказали только, что людей ворует, детей, чаще всего. Никто не знает, зачем и почему именно дети. Иногда — подростки. В общем, всех тех, кто младше примерно пятнадцати-шестнадцати лет. И это странно, — тёмный заклинатель потёр нос пальцем, обернувшись к мужу. — Какому монстру необходимы дети? Разве что неупокоенному призраку матери, которая потеряла ребёнка, а то и не одного.
— Вполне возможно, — заметил Лань Чжань, слегка нахмурившись и глядя на своего спутника. — Смотри под ноги, Вэй Ин.
Спустя год после храма Гуаньинь они совершили три поклона в храме предков и клана Гусу Лань, и это было настолько волнительно, что Ванцзи потом долго не мог поверить, что они действительно стали супругами. Но вот прошлое… Оно не отпускало. Иногда Второму Нефриту снились кошмары, в которых он снова и снова не мог удержать своего возлюбленного, и Вэй Ин падал вниз, в чёрно-алую пустоту Безночного города. В такие ночи он часто просыпался с криками и почти всегда — с мокрым от слёз лицом. И Вэй Ин был рядом, чтобы обнять и утешить, и рядом с ним Ванцзи позволял себе быть слабым, как тогда, в пещере Черепахи-Губительницы, когда рассказывал ему о сожжении Облачных Глубин и умирающем отце. Потому что при Вэй Ине не стыдно было быть слабым.
— Я одного не могу понять, — Старейшина задумчиво пнул какой-то камешек и осмотрелся по сторонам, словно надеясь найти ответ на то, что его смущало, — почему они не сказали об этом раньше? Глава города сказал, что дети пропадают уже несколько месяцев.
— Может, раньше к ним не заглядывали заклинатели? — резонно поинтересовался Лань Чжань, не сводя взгляда с Вэй Ина.
— Маловероятно, — пробормотал Усянь, хмурясь. — Городок-то на проторенной дороге стоит, странствующие заклинатели там часто проходят. Да и Сун-сюн наверняка там был…
Оба замолчали, вспомнив верного спутника погибшего Сяо Синчэня, спокойного и немного мрачного Сун Цзычэня, волей жестокой судьбы и Сюэ Яна превращённого в лютого мертвеца. Странствующего монаха-заклинателя, который готов был на всё, чтобы найти и спасти своего лучшего друга, но погибшего от его руки, что направила Шуанхуа.
— Они могли заметить, что он лютый мертвец, — негромко заметил Ванцзи. — Плюс, он не может больше говорить. Этого достаточно, чтобы напугать крестьян.
— Ты прав, — тихо вздохнул Вэй Ин, чуть опустив голову. Синчэня они нашли в Похоронном городе, а теперь о лютом мертвеце с двумя мечами за спиной слагали легенды. Некоторые из них супруги слышали, но ни разу за три года не встречали Сун Ланя. И даже не знали, получилось ли у него восстановить разрушенную болью душу Синчэня или нет.
Несколько минут они прошли в молчании, а потом часть тропы под ногой Вэй Ина вдруг обрушилась, заклинатель коротко вскрикнул, оступившись, и рухнул вниз, в пропасть.
Сердце Лань Чжаня встало на несколько томительных мгновений, а потом он рванулся вперед и, рухнув на живот, крепко схватил мужа за запястье, не давая ему упасть в пропасть. Руку обожгло болью, но Второй Нефрит даже не заметил этого. Рассудок, затуманенный паникой, отсекал все остальные раздражители и боль. В голове стало пусто, кроме одной мысли, что билась на периферии сознания: «Я не должен отпускать его руку!»
Этот страх мучил его вот уже девятнадцать лет. Страх и сожаления. Пусть ему казалось, что он отпустил это всё, когда Вэй Ин вернулся, но, как оказалось, это было не так. Только одна ситуация раз за разом снилась ему почти каждую ночь. Раз за разом самый любимый человек отбрасывал его руку, чтобы упасть вниз. И хотя Ванцзи знал, что он вернулся, во сне он понимал, что шанс на возвращение равен нулю.
Вэй Ин умирал, а он ничего не мог сделать.
Но тогда он увидел его взгляд. Спокойный, просветлевший, безгранично усталый. Взгляд человека, который в одиночку шёл против всех, не имея никакой опоры под ногами. Шёл до последнего, постепенно ломаясь, и в итоге сломался. Столько чувств и эмоций читалось в этом усталом взгляде, что Ванцзи невольно подумал, насколько он был слеп, что не увидел того, что творилось с его родной душой, с частичкой его самого. Зашоренный правилами, думающий правилами, только после смерти Вэй Ина Лань Чжань понял, насколько слепым он был. Насколько зачерствел. А ведь именно Усянь, весёлый и шебутной, научил его жить. Но не выжил сам. Не Ванцзи отпустил его руку — он сам оттолкнул её, потому что больше не верил. Потому что жизнь отняла у него самое дорогое, что у него было — его любимую старшую сестру. Отнял один из заклинателей. Один из тех, кто считал себя праведным, но не оказался им. И тогда, стоя на скале и глядя вниз, Лань Чжань крепко задумался, а что на самом деле белое, а что чёрное. Тогда он понял, что правила в его сердце, а не написанные на Стене Послушания. Что из-за них он, по сути, оттолкнул от себя любимого человека. Того, кто целиком и полностью владел его сердцем. И это глупое сердце упало вместе с Вэй Ином в пропасть, оставляя на щеках мокрые дорожки. И если бы не А-Юань…
— Лань Чжань!
Вэй Ин почувствовал крепкую хватку на своем запястье через пару мгновений после того, как тропа ушла у него из-под ног. И, подняв голову, тёмный заклинатель удивленно охнул: такой взгляд он у мужа видел только один раз — девятнадцать лет назад, когда сделал шаг со скалы. Тогда у него в глазах были ужас, паника и боль. Только теперь эти чувства во взгляде были в разы сильнее: ведь он вернулся благодаря жертве Мо Сюаньюя. И оба прекрасно понимали — вряд ли найдётся ещё какой-то задерганный и забитый слабый заклинатель, который пожертвует своей душой, чтобы вернуть тёмного заклинателя ради мести. Только теперь было отличие: Вэй Ин умирать не собирался вовсе.
— Лань Чжань, — мягко позвал Старейшина и понял, что ошибся — ужас в золотых глазах только усилился. Усянь обругал себя последними словами — тогда он так же заговорил, прося Ванцзи отпустить его руку. И наверняка Второй Нефрит подумал об этом, услыша этот мягкий и негромкий голос. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос звучал твёрдо и резко, и окликнуть мужа снова: — Лань Чжань!
Окликать зависшего и паникующего супруга, пытаясь одновременно нашарить ногами хоть какую-то опору, было сложно, тем более, что хватка на запястье становилась всё сильнее, и это уже причиняло небольшую боль. Вэй Ин понимал — если Лань Чжань продолжит в том же духе, то он попросту сломает ему запястье.
— Лань Чжань!
Ванцзи невольно вздрогнул от резкого оклика, но хватку не ослабил. Тем не менее, сжимать сильнее не стал, и за одно это Вэй Ин был ему благодарен. Теперь он понимал, о чем супруг не хотел говорить, когда просыпался по ночам от собственных криков и плача. Тем не менее, Усянь не собирался винить его за это, зная, что однажды Ванцзи рассказал бы ему правду о своих кошмарах. Да и кому они не снятся? Сам Старейшина тоже просыпался от кошмаров, где его убивали им же созданные марионетки. Тогда он тоже кричал от ужаса и боли, и просыпался из-за этого, чувствуя объятья Лань Чжаня, его тихий и мягкий шёпот, успокаивался и засыпал снова. Иногда — не сразу.
— Лань Чжань, — обнаружив, что в родных глазах появился проблеск рассудка, Вэй Ин облегчённо выдохнул и ухватился за руку мужа свободной рукой — вывернуть запястье он бы просто не смог, не повредив его. Ногами заклинатель упорно искал опору, — я попытаюсь найти обо что опереться ногами, и тогда ты меня вытащишь.
Ванцзи кивнул, крепко удерживая Усяня, а когда тот нашёл, наконец, точку опоры, вытащил его из пропасти. И только когда Старейшина оказался на твёрдой земле, Второй Нефрит отпустил его запястье и спрятал дрожащие руки в рукавах. Точнее, попытался — ладони перехватили и крепко сжали.
— Это об этом тебе кошмары снятся? — тихо спросил Вэй Ин, пристально глядя в потемневшие от ужаса глаза любимого супруга. — Я ведь прав?
Врать не было смысла. И претило Лань Чжаню, поэтому, вздохнув, он кивнул. Вэй Ин не был дураком, он прекрасно понял всё по реакции, по тому, каким просыпался Ванцзи по ночам.
— Ты всё ещё не можешь отпустить? — с тревожной грустью спросил Усянь, аккуратно и ласково поглаживая ладони мужа, успокаивая его. Он знал, что это помогает, поэтому не прекращал, а Ванцзи не стремился убрать руки.
— Не могу.
Вэй Ин понимал, что отпустить такое трудно. Забыть — невозможно. Это была часть их жизни, начало самого, наверно, сложного испытания в жизни Ванцзи, начало его самого длительного ожидания в жизни. Шестнадцать лет тоски, игры «Расспроса»… И поисков.
— Ты не виноват, — твёрдо произнес Вэй Ин, глядя во влажно поблескивающие любимые глаза. — Ты ни в чём не виноват, Лань Чжань. И пока ты сам не перестанешь себя винить, ты не отпустишь это.
— Вэй Ин, — голос предательски дрожал, и Лань Чжань никак не мог подавить эту дрожь. Напряжение искало выход, — я боюсь не удержать тебя.
Тёмный заклинатель невольно вздрогнул, услышав эти слова. Краска стыда бросилась ему в лицо, потому что тогда он сам отбросил руку Ванцзи, не желая утянуть его за собой. Потому что он сломался и больше не хотел жить, думая, что никому больше не нужен. Смерть Яньли доломала его и без того держащуюся на честном слове психику и самоконтроль. Но тогда он увидел, что человеку, который, как думал Старейшина Илина, его ненавидел, было не всё равно. Что ему больно. И не раз потом в этом убеждался.
— Больше не будет такого, — мягко произнёс Вэй Ин, притягивая мужа к себе и позволяя ему уткнуться в своё плечо. — Ты удержишь меня, что бы ни случилось.
Дрожащий кивок стал ответом, и Вэй Ин замолчал, поглаживая подрагивающую спину и чувствуя, как намокает ханьфу на плече от молчаливых слёз. И грустно улыбнулся, потому что хоть одному человеку, но он нужен. И больше не позволит своему мужу плакать, и не важно, какая будет причина.
Но они оба прекрасно знали, что некоторые страхи не пройдут уже никогда, они останутся как напоминание о том, что они оба пережили. Такой страх был у Вэй Ина. А теперь он появился и у Лань Чжаня.
Только никто не узнает, какой непроходящий страх есть у великолепного Второго Нефрита клана Гусу Лань. Они оба будут молчать. И о них, и о том, что даже невозмутимый и сдержанный Ванцзи может тихо плакать в плечо мужа, цепляясь за него дрожащими пальцами, боясь отпустить.
Никому не нужно знать такого. Это то, что составляет жизнь только двоих, и ничью больше.
Их непроходящие страхи.