Каждый раз, когда Бин пытается заснуть, в её ушах шумит прибой. Мягко набегающие волны окутывают сознание, словно нежно шепча те самые строки песни, врезавшиеся в память навечно и словно высеченные острым кинжалом на коже. Бин с надеждой распахивает глаза, но видит перед собой лишь тёмный полог своей кровати, изученный так много тысяч раз, что хочется плакать.
И она делает это. Закрывшись в своей комнате, охраняемой верными стражниками, Бин душит свои рыдания подушкой, мокрой от слёз. Ей хочется кричать, выкинуть стол из окна. Ей хочется напиться до беспамятства и переспать с незнакомцем (как в старые добрые времена). Ей… правда этого не хочется.
Всё изменилось. Бин изменилась. Она стала королевой теперь. А королевы не плачут. И не выкидывают столы из окна. Королевы не напиваются в хлам в баре. И от этого хочется плакать ещё больше.
Вся измученная бессонницей и опухшими — уже без слёз — глазами, Бин лишь под утро забывается на короткое время сном, который больше похож на бред больного. Ей раз за разом снится лишь одно: песчаный пляж, мягкие мокрые синие локоны, в которых запутались её пальцы, и прохладные нежные губы, покрывающие поцелуями её горячую кожу.
В её сне Мора рассказывает про дальние звёзды и астрофизику. Про то, как русалки высадятся на Луну. И про свою несчастную любовь. Мора радостно показывает ей падающую звезду, но взгляд Бин направлен лишь на русалку, лежащую рядом. Лунный свет серебрит её чешую и кожу, делая её ещё прекрасней — и ещё нереальней. И вот, Мора снова вытаскивает из ниоткуда гитару (или укулеле?). Бин знает, что произойдёт дальше. Ей хочется закричать, разбить гитару. Ей хочется накрыть губы Моры поцелуем, заставляя её замолчать. Но словно парализованная, Бин может лишь смотреть как русалка настраивает струны и затягивает свою песню, которую она знает наизусть.
— Я всегда буду рядом с тобой...
Бин всегда просыпается с этой последней издевательской строчкой в голове. И долго лежит, глядя как за окном занимается рассвет очередного дня её правления. Кто знал, что любить так больно? Ещё больней — влюбиться в прекрасную русалку, и не понимать — было это реальностью или всё-таки сон.
Но если это был сон, то Мора была самым прекрасным сном, после которого не хотелось просыпаться.
В одну из ночей Бин находит решение своей проблемы. Как ни странно, от самой Моры. Пользуясь своим положением королевы, она прямо в ночи поднимает слуг и заставляет их отправиться в лес. И когда ей привозят срубленное дерево, Бин на несколько дней запирается в столярной мастерской. Почти без сна и еды, она работает не покладая рук, сантиметр за сантиметром воспроизводя образ, не выходящий из головы.
Спустя несколько дней, на площади у дворца в полный человеческий рост возвышается статуя длинноволосой прекрасной русалки. Слегка кривоватая, угловатая и явно топорно сделанная. Но Бин с гордостью смотрит на творение своих рук — лохматая, невыспавшаяся и с кучей бесчисленных ссадин на руках.
— Нам залить её золотом, чтобы запечатлеть навеки, королева?
Бин стискивает зубы и отодвигает в сторону стражника. Подходит к статуе и надевает ей на шею ожерелье со звездой — тоже выпиленной из дерева и неаккуратной, но сделанной со всей любовью и болью, что были в сердце Бин. Долго смотрит она в неживые деревянные глаза и, наконец, находит силы, чтобы отвести взгляд.
— Сожгите её.
— Что?
Выхватив у ближайшего слуги факел, Бин подносит его к деревянной статуе. Хвост русалки чернеет, и огонь неспешно, словно изучая, начинает поглощать дерево. И вскоре костёр разрастается до такой степени, что опаляет волосы Бин, но та не двигается с места. На глазах сгорает её первая любовь, но она чувствует лишь долгожданное освобождение. И по щеке невольно скатывается слеза, которую вряд ли заметят слуги в отблесках огня.
Бин закрывает глаза и отходит в сторону. Позволяет слугам отвести себя в свои покои. Позволяет Банти раздеть её, умыть и приготовить ко сну. Радостная и освобожденная от тягот любви, Бин, наконец-то, сразу же засыпает, едва её голова касается подушки.
Говорят, ты утонула,
И море нас разлучило...
Грустно...